— Теперь почему-то могу, видимо, потому, что ты сюда пожаловал. Ты уже всех убил?
— Нет. Мы только пришли.
— Тогда я помогу. Тут где-то малая кузница была, там есть для меня молот. Хочу кое-кому яйца отбить.
— Ну вы только поглядите на него! — воскликнул Сильтак и театрально взмахнул руками. — Только что лежал с мешком на голове и ссался под себя, а уже драться надумал, — наигранно серьезно проговорил Сильтак. — Ты свои-то яйца нести сможешь?
— Да без проблем. — ответил шер и пошатнулся. Ухватился рукой за стену, другой ощупал штаны. — Только я не обоссался, — обиженно проговорил он.
— Ну, хоть это радует, — проворчал Сильтак. — Посиди в коридоре на стульчике, посторожи лестницу, пока мы Франси найдем.
Франси нашлась в соседней камере. Ей было совсем худо. Кожа там, где не было одежды, покраснела и покрылась волдырями. На голове, как и у шера, был надет мешок. Франси лежала на боку, свернувшись клубочком. Слышно было, как она тяжело, с хрипом, дышала. Антон подошел к лежащей женщине и присел рядом на колени. Он вытащил нательный крест, взял ее безвольную слабую руку в свою и осторожно положил ее на крест, прижал к своей груди. Некоторое время Франси лежала безучастно, затем вздрогнула и попробовала вырвать руку. Но Антон ее удержал. Другой рукой стянул мешок с ее головы.
— Милорд? — в голосе женщины слышалось сильное удивление. — Вы… Вы тоже попались им?
— Да, Франси, попался. — Антон понял, о ком она говорила. — Но потом меня освободили, и я пришел за тобой и Торвалом. Как ты себя чувствуешь?
— Уже значительно лучше. Я могу встать, и свет Рассвета меня больше не обжигает.
— Тогда вставай. Нам еще надо разделаться с этими светящимися Рассветными, — невесело усмехнулся Антон.
Франси с его помощью поднялась.
— Что вы намерены предпринять, милорд? — спросила она, стыдливо поправляя порванное платье, оголившее ее бедро, и свалявшиеся в колтун волосы.
— Мы пойдем всех убивать, Франси.
— Милорд, ради всех радостей жизни и всего, что вам дорого, не делайте этого! — взмолилась она.
Антон отступил на шаг и упрямо спросил:
— Почему?
— Они вас не тронули, милорд, отпустили. Убив Рассветных, вы объявите им войну. После этого вы недолго проживете. Вызволив нас, вы им отомстите за ваше и наше пленение и будете в своем праве. Так уж тут принято. Интриговать, захватывать в плен, требовать выкуп… А убив Рассветного в его святилище, вы станете врагом всего культа. Умоляю! Не делайте этого…
Антон в нерешительности помялся.
— Они меня пытали, — сквозь зубы процедил он. В его словах прозвучала ненависть, и все это услышали. — И унижали. Заставили вызвать тебя и Торвала для того, чтобы сжечь… Меня жгли огнем…
— Вы можете при случае вызвать на дуэль любого Рассветного, но не убивайте тайно в их обители. Вам это не простят…
Антон поджал губы и задумался. В словах Франси была своя сермяжная правда жизни в этом мире. Сейчас он просто выручает своих людей, которых заманили обманом и захватили. Ничего особо криминального, как он понял, он не делает. Он просто, как говорили на Земле, включил «ответку». Его поймут. И он останется нейтральным по отношению ко всему культу. Но как же хочется посмотреть в глаза желтолицему мучителю, увидеть его страх и ужас перед смертью. Антон даже зажмурился, отгоняя видение.
«Франси права! — решил он. — Отомстить всегда успеется, тем более, что месть — это такое блюдо, которое подается холодным».
— Тогда уходим! — решительно произнес он. — Но подарок я им оставлю.
Они уходили тихо, как и пришли. Через пещеры. Убитого охранника забрали с собой. Его нес на плече окрепший Торвал. Это предложил Сильтак, чтобы рассветные подумали, что тем, кто вызволил пленников, помогали наемники. Как говорится, разделяй и властвуй.
Когда уходили ползком по лазу, Антон приказал Франси, что ползла последней, оставить в нем деревянный крест. Женщина сразу поняла, что задумал милорд, и хищно ощерилась. В тусклом свете фонаря, с резкими границами теней, ее лицо перекосилось и стало похоже на лицо настоящей ведьмы. Только вместо метлы она держала в руках крест. Тело наемника бросили там же.
— Крысы его за сутки сожрут, — пояснил свое решение Сильтак.
Забрав все самое ценное с тела, они ушли.
Обратная дорога прошла без происшествий. Ехали, нигде не останавливаясь, в полном молчании. Шер вез с собой мальчика, посадив будущего оруженосца позади себя. Антон не знал, как рассказать, что это он завел своих товарищей в ловушку, а те, видя его хмурый, насупленный вид, в разговоры вступать не решались.
Прибыли к замку перед обедом. Встречал их встревоженный Флапий. Он недоверчивым взглядом осматривал Антона и его спутников. В его глазах мелькала растерянность, сменяющаяся радостью и смущением.
— А… А… — с трудом выговаривая слова, начал говорит старый слуга. — Нам… мне… сообщили… что вас захватили Рассветные… Крестьяне, что ездили в город… говорили… Кхм… Брехня, значит… Слухи… Сволочи! Сколько крови мне попортили! Я им!.. — он, не зная, что сказать, потряс сухоньким кулачком.
— Так все и было, Флапий, — обреченно проговорил Антон, — поймали нас и захватили с помощью городских бандитов. Но мы освободились. — Антон слез с лошади, подождал, пока к нему подойдет мальчик. Инсгмар прижался к его ноге, но Антон подтолкнул мальца к Флапию. — Принимай, Флапий, внука Сильтака и сделай из него моего оруженосца. Воспитывай и учи, в общем.
— Внука?! — Тут даже Франси с шером удивились и посмотрели на невозмутимого старого гладиатора. Но тот прошел вперед и взял растерянного мальчика за руку. Другой рукой ласково растрепал волосы на голове мальца и с какой-то необъяснимой затаенной нежностью произнес:
— Пойдем, малыш, я тебя своей жене представлю, потом уже все остальное.
Из замка с радостным визгом вылетел Патрон и закружился вокруг людей. Мальчик вырвал руку и восторженно крикнул:
— Вау! — присел и стал гладить вертящегося пса. — Это кто? — спросил он.
— Это Патрон, мой охотничий пес, — ответил Антон.
— Охотничий? — удивленно переспросил Инсгмар. — На кого? На кур?
— В самую точку, внучек, — рассмеялся Флапий. В его глазах стояли скупые мужские слезы радости. Он потерял и вновь обрел своих близких. Что еще надо для счастья человеку? Да чтобы те, кого он любит, были рядом.
Глава 13
— Ну вот, я вам все рассказал, — с грустным вздохом произнес Антон. — А остальное вы сами знаете. Мы с Сильтаком проникли в обитель Рассветных и спасли наших товарищей.
— Да уж… приключение, так приключение, — Флапий после рассказа Антона, как всегда, первым высказал свое мнение. — Такое даже с вашим батюшкой не случалось… Кхм… озарили, значит, вас… А вы, значит, выплюнули зародыши… Как это у вас так получается? И от детишек кикиморы избавились, и от личинок Света… Ой!.. — Это Франси дала подзатыльник своему старому мужу.
— Ты что несешь, пень старый? Милорда сама судьба хранит от всех неприятностей.
— Да я что, радость моя, я ничего… Просто… подумал… может, не надо было от личинок освобождаться? Был бы под защитой Света… Ой!..
Франси вновь отвесила мужу подзатыльник. А Антон, без злобы посмотрев на Флапия, продолжил:
— Я теперь понимаю, что за тварь вылезла из Орлика. Он был Озаренный, и там, внутри него, вырос паразит. Я так понимаю, что он живет в человеке, развивается и просто защищает своего носителя. Ведь со смертью носителя погибает и паразит…
Антон замолчал посидел в тишине в задумчивости. Никто не спешил говорить. — Только не ясно, — продолжил свою мысль Антон, — это симбиоз или паразитизм?
— Чего?.. — Общее недоумение, как всегда, первым выразил Флапий, к этому Антон уже привык и не сердился на старого слугу. Даже грек открыл рот, слушая мудреные слова Антона.
— Симбиоз — это когда два существа живут вместе и помогают друг другу выжить, — вкратце пояснил Антон. Ну, как, например…
— Собака и блохи! — подсказал Флапий.
— Нет. Это как филисса и пчелы. Пчелы собирают нектар с цветов и опыляют растение. Они помогают друг другу. А собака и блохи — это как раз паразитизм блох на собаке. Блоха живет за счет того, что пьет кровь у животного. Вот если бы узнать, что происходит с человеком, когда личинки вырастают?.. — Антон оглядел собравшихся и заметил колебание Франси. Она хотела что-то сказать, но не решалась. — Ты что-то знаешь? — спросил Антон.
— Немного, и то лишь слухи. Вроде внутри человека вырастает огромный червь и начинает управлять человеком, управляя его поступками. Светлые образуют колонии, где живут вместе. На это, как говорил Робарт, их толкает инстинкт червей.
— Так ты знала, что это за существо вылезло из Орлика? — спросил Антон. — Почему сразу не рассказала?
— Я посчитала, что эта информация вам может навредить, милорд. Хотела, чтобы вы получше вжились в нашу жизнь и не боялись ее. Это запретные тайны, и их надо выдавать порциями.
— Верно отметила, — согласился Антон. — Такую информацию, чтобы переварить, нужно выдавать частями, иначе можно с ума сойти… Но у меня возникает вопрос. Как же Робарт убежал из колонии?
— Не все головастики вызревают до червя, часть из них умирает, почему, не спрашивайте, не знаю. Видимо, у Робарта головастик сдох.
— Тогда есть еще один вопрос. Почему никто не говорит открыто о червях Рассвета? Ведь то, что происходит с людьми, ненормально.
— А кто будет говорить? — спросила Франси. — Абсолютное большинство людей и нелюдей не знает этого. А кто знает, тот Озаренный. А кто не Озаренный и много болтает об этом, того находят быстро и сжигают как одержимого. Культ Рассвета имеет много приверженцев среди власть имущих.
— Значит, это все держится в тайне, а кто знает и болтает, того обвиняют в одержимости и уничтожают, — констатировал Антон. — Но как они находят тех, кто болтает? Я так понимаю, у Рассвета есть широкая сеть осведомителей. И даже среди наших вилланов есть их стукачи.