— Как я могу тебе поверить? — с трудом выдавил из себя парень.
— А ты постарайся. Иначе, сам понимаешь, я не потерплю чужаков на своей земле и буду добивать ваше племя до конца. Сил у меня хватит.
— Хорошо! — сдался горец, — но ты пойдешь один.
— Я тебе про это говорил с самого начала. Попробуешь сбежать — мои люди убьют твоих друзей и тех, кто гонит стадо. Мы пойдем утром, с рассветом, а пока побудь со своими товарищами.
— Свяжите его, — приказал Антон.
На рассвете вернулся разведчик.
— Стадо в пяти льгах отсюда. Ночуют. Часть коров они зарезали или бросили по дороге, сволочи. Овцы и бараны вроде все.
— Их встретит Сильтак. Ты отдыхай. Я пойду к горцам.
Лучи местного солнца лишь позолотили верхушки гор, а двое путников уже вышли с места стоянки. Горец молчал и шел на шаг впереди. Антон тоже не горел желанием вести разговор. Они шли около часа. Спустились с седловидной горы и поднялись на следующую вершину. Она была ниже седловидной, и там заканчивались владения Антона. Хотя, если подумать, он мог приписать себе земли столько, сколько хотел. Но это увеличивало выход для барона. А ему земли и так хватало.
Сразу за верхушкой горы находилось небольшое горное озеро, и там расположился лагерь беженцев. Горели и дымили костры. Стояли покрытые шкурами шалаши. Вокруг костров видны были силуэты людей, больше похожих на привидения.
Их тоже заметили. В лагере началась суета. Забегали женщины. Мужчины вылезли из шатров и вышли вперед. Было их мало, не больше десятка, и остановились они перед лагерем. Антон видел, как они нервно перетаптывались и о чем-то переговаривались. Навстречу им вышло двое.
Антон заметил их усталый и изможденный быстрым и длительным переходом вид. Он кинул взгляд за их спины, на снежную шапку хребта и подумал, что, наверное, немало женщин и детей осталось лежать в ледяных объятиях перевала. Но, не подав вида, что он жалеет всех погибших, спокойно и невозмутимо уставился на встречающих. Кто заговорит первым, тот покажет слабость, — это он знал хорошо.
Встречающие изучили его рост, руки, оружие и броню. У Антона за спиной был щит и молот. На поясе длинный кинжал. На ногах боевые сапоги с накладками. Все просто, но исключительно качественно сделано. Его вид произвел на горцев впечатление.
— Кто ты? — спросил лохматый седобородый горец. Сколько ему было лет, понять было трудно. Можно дать и сорок лет, а можно и шестьдесят. Обветренное и покрасневшее лицо, обгоревшее от солнца. Иссушенное ветрами и суровой жизнью тело. Лишь глаза горели молодым, живым, неукротимым огнем.
— Я — владетель мест, что за моей спиной. Сквайр Антей Алуринский, — представился Антон.
— Зачем ты пришел?
— Пока как гость, а кем стану, будет видно из разговора с Баудикой.
При этих словах лохматый гневно посмотрел на мальчишку.
— Он нам ничего не рассказал, — вступился за парнишку Антон. — Моя разведка выяснила, откуда вы пришли и что с вами произошло.
Лохматый перевел взгляд на Антона.
— Раз гость — произнес он с явной неохотой, — то проходи… Мы чтим традиции.
Антон шел через лагерь, подмечая, как ему казалось, все мелочи. Усталые и лишенные надежды на лучшее тревожные взгляды измученных женщин, которые сопровождали его глазами, полными скорби. Худых оборванных детей, что прятались за юбками матерей. Видимо, племя покинуло свое место обитания в большой спешке. Хмурые лица стариков и почти полное отсутствие мужчин.
Баудика сидела у своего шалаша, скрестив ноги. Вставать при виде гостя она не стала. Антон кинул взгляд на ее лицо. Довольно привлекательное, как у всех местных женщин. Только несколько худощава, на его вкус. Глаза внимательные, волосы собраны в десятки косичек. Грудь прикрывает кожаная безрукавка. Ниже такая же серая юбка, как у мужчин.
Антон сел без приглашения и скрестил ноги.
— Будь здрава, Баудика. — произнес он. — Я Антей Алуринский, хозяин мест, что лежат дальше этой горы. Ваши люди угнали скот у моих подданных. Скот я вернул. Никого из твоих людей не убил. Я знаю о ваших бедах…
— О своих бедах мы можем позаботиться сами, — перебила его женщина.
— Можете. Только сколько еще женщин и детей ты похоронишь в этих горах?.. — Антон говорил внешне невозмутимо. — Раз тебя, женщину, слушается племя, значит, ты управляешь им не только гордостью, но и разумом, вот к нему я и обращаюсь. Буду краток. Я предлагаю вам свое покровительство, не покушаясь на вашу свободу. Дам место, где вы сможете безопасно жить. Охотиться, ловить рыбу, валить лес. Добывать руду если найдете. Делать то, что вы делали у себя, откуда вас выгнали. За все это будете отдавать мне десятую часть добытого. Пушнину, выделанную кожу и бревна. У меня там есть лесопилка, можете пилить бревна, я буду за это платить.
Антон замолчал. Женщина недоуменно на него смотрела. Наконец не выдержала и спросила:
— Почему я должна тебе верить?
— Ты мне ничего не должна, ты должна своему племени. О нем думай, а не обо мне. От себя скажу, что мне выгодно иметь больше людей на моих землях. Дохода больше. Что касается обмана с моей стороны, то не вижу смысла тебя обманывать. Я мог бы прийти сюда с воинами и взять все силой. Мужчин убить. баб и детей продать на невольничьем рынке. Сил у меня хватает. Если будете воровать скот у моих крестьян, убивать их, то я казню каждого десятого из вашего племени, невзирая, мужчина это, женщина или ребенок. Живите мирно, без разбоев. Парни, что достигнут восемнадцати весен, будут служить в моей дружине два года. Если есть вопросы, задавай.
— Ты сумасшедший? — Женщина не смогла сдержать своего удивления.
— Наоборот, умный, — не изменяясь в лице, ответил Антон.
— Ты приходишь ко мне один и угрожаешь! Ты не боишься умереть под пытками?
— Я пока гость. Если ты посчитаешь меня своим врагом, это будет последний день существования твоего племени. Меня одного хватит вас всех убить. — Антон вытащил из-за спины молот, покрутил его и положил у ног Боудики.
— Ты пугаешь меня своей игрушкой, — презрительно скривилась она.
— А ты подними его, — все так же невозмутимо предложил Антон. Боудика поколебалась, но молот взяла в руки, подняла, и лицо ее напряглось. Она осторожно опустила молот.
— Я тебе верю, — наконец промолвила она, — но мне нужно собрать совет племени, чтобы принять решение…
— Собирай, а я пойду. Думаю, твоего слова будет достаточно. Я пришлю вместе с твоими людьми сюда десять баранов. Дальше в моих землях тебя встретит мой человек и проведет к новому месту вашего обитания. Туда я пришлю вам мясо, сыр и муку. Затем жду тебя в своем замке для заключения договора между тобой и мной. — Антон поднялся. Вскочила и Боудика.
— Я тебя провожу, — поспешно произнесла она.
Антон понял, что ему оказывают честь перед всем племенем. У последних костров она его придержала. По-варварски просто сказала:
— Я могу стать твоей женой, воин. И тогда наш союз будет нерушим.
Антон немного постоял в задумчивости. Обижать женщину он не хотел, еще больше не хотел обременять себя семьей. Боудика как всякая умная женщина, попавшая в трудную ситуацию, увидела в нем силу, за которой она могла спрятаться. Она не навязывала себя, она предлагала равноправный союз. Как тут принято, просто и без затей предложила себя. Это, как он понимал, был бы равный брак. Но…
— Ты видела тело своего мужа? — спросил он.
Боудика нахмурилась и отрицательно покачала головой.
— Вот когда ты будешь знать, что он убит, и похоронишь его по своим обычаям, мы сможем вернуться к этому разговору.
— Отдаю дань твоему уму, сэр Антей, — суховато произнесла женщина, — ты прав, я поспешила. — Она быстро оставила его и пошла прочь, а Антон свободно вздохнул. Он сумел пройти по скользкой дорожке. Как же трудно бывает порой правителю. Когда-то он читал «Нравоучения Чингисхана своему сыну». «Делай решительно дела, в которых ты не разбираешься, и, получив результат, говори, что так и планировалось. Вот тайна власти».
Ха! Ему было просто делать все что захочешь, имея десятки тысяч воинов за собой. А у него? Три десятка крестьян. Нет. Дурака валять ему непозволительно.
Глава 14
Из-за кустов с малиной раздалось довольное тихое урчание. Антон сорвал ягодку и, сунув в рот, раздвинул кусты. Ему прямо в лицо ударило вонючее дыхание. В полуметре от него с другой стороны малинника находился медведь и, довольно урча, поедал малину. Антон на секунду остолбенел, а затем отскочил назад. Медведь тоже увидел человека, и ветка, отпущенная человеком, хлестанула животное по морде. Перестав урчать, медведь поднялся во весь рост. Он оказался на два локтя выше Антона и, получив обидный удар, решил проучить наглеца.
Бросок медведя через кусты был стремительным. Антон выронил рогатину, с неимоверной быстротой выхватил молот и встретил медведя ударом в лоб. Животное издало последний затухающий рык и рухнуло на кусты. Голова медведя превратилась в кровавое месиво. Антон стоял с молотом, готовый повторить удар. Он только пару секунд спустя вытер моментально вспотевший лоб. Такого огромного медведя в своей жизни он еще не видел. Он вообще видел медведей лишь в кино и в цирке.
Сзади раздался плачущий голос Флапия.
— Да что же это такое, милорд! Второй медведь за один день, и второго вы убиваете своим паршивым молотом.
— Флапий, ты что, смеешься? Ты видел этого зверя? Это саблезубый мамонт. Он мою голову может положить в пасть и откусить. Как я могу его убить рогатиной? — Голос Антона сорвался на высокой писклявой ноте, и он откашлялся. — Кхм… Кхм.
— Да я вам уже сотню раз рассказывал, милорд, — почти плача, причитал Флапий. — Мы же тренировались. Упирайте рогатину в землю. Пригнитесь и направьте острие в сторону медведя, он сам на нее напорется… Медведь перед нападением поднимается на задние лапы, чтобы напугать врага…
— Я и испугался, — оправдывался Антон. — А этот… Он несся на меня на всех четырех. Как я его остановил бы рогатиной? И вообще, мне удобнее молотом. Раз — и готово.