– У вас же на службе есть алхимик, – говорит Кларенс. – Как его зовут?
– Джордж Рипли, – отвечает Эдуард. – Но он не волшебник.
– Ну не скажите! – восклицает Кларенс. – Разве не волшебство превращает свинец в золото? Я слышал, ваш алхимик творит чудеса.
Тогда Элизабет говорит:
– Я бы с удовольствием поглядела на чудо. Прикажи, чтобы он явился к ужину и продемонстрировал нам свое удивительное мастерство.
Эдуард, качая головой, отвечает, что ее красота затмит любые чудеса. И правда, когда Энтони смотрит на сестру, ему как никогда кажется, что в ее облике есть нечто сверхъестественное. Почти нечеловеческая красота ее лица мерцает, словно дар волшебной страны.
Элизабет нельзя отказать. За ужином она желает увидеть чудо, и Эдуард, опасаясь недовольства жены, вызывает посыльного и приказывает немедленно разыскать Рипли и доставить в Вестминстер. Кларенс не меньше королевы горит желанием увидеть трюки алхимика и предлагает, если чудо не удастся, уволить обманщика, ибо зачем нужен такой алхимик. Теперь Эдуард опять хочет поговорить об охоте. Политику они с Бастардом обсудят чуть позже, когда поедут обратно в Вестминстер.
Злополучный праздник проходит в расписанной фресками палате Тайного дворца в Вестминстере. Против места, где сидит Энтони, на стенах изображены сцены насилия из Ветхого Завета – борьба Иуды Маккавея против Никанора и уничтожение Сеннахирима. Столы расставлены в форме подковы на три стороны зала. Обедающие смотрят на нелепую круглую печь в центре, на скорую руку сооруженную из кирпича и металлических листов. Желоб, заполненный темной жидкостью, бегущей по верхней части печи, едва заметен. По окружности желоба расставлены маленькие горшки. Хотя на улице светлый летний вечер, тяжелые шторы закрыты, и помещение освещает только свет факелов, которые держат пажи, стоящие позади обедающих. По каменному полу разбегаются ряды гироскопических латунных курительниц, наполняя воздух тяжелым ароматом.
Всем интересно, что здесь делает печь. Эдуард объясняет, что Рипли согласился показать им великое чудо и потребовал печь, а также гуся и слугу-помощника.
– Жареный гусь – не такое уж и чудо, – разочарованно говорит Элизабет.
– Может, алхимик превратит гуся в слиток золота, – замечает Кларенс.
Перед тем как вносят угощение, перед собравшимися появляется Скоггин. Он дурачится, стараясь изо всех сил, хотя уже не так проворен, как прежде, ибо побои, которые он несколько лет назад претерпел от рук неизвестных, значительно умерили его прыть.
– Почему флюгеры на шпилях делают в виде петухов, а не кур?
Поскольку ни у кого нет ответа, Скоггин отвечает сам:
– Будь там курица, она бы несла яйца, и они падали бы на головы людям! Ха-ха-ха! – Но кроме Скоггина больше никто не смеется.
– В какое время года у гусыни больше всего перьев? Снова тишина.
– Когда у нее на спине гусак!
Только Гастингс выдавливает улыбку. Скоггин пытается выдать еще несколько веселых шуток. Каждый раз, когда он смеется, гости, сидящие за столами, не в силах оторвать взгляд от его рта с выбитыми зубами. Эдуард неопределенно замечает, что в свое время Скоггин был хорош, но теперь его ум явно потерял остроту. Шут должен целиться жалом своего юмора в сильных мира сего.
– Нам всем необходимо напоминание, что мы небезупречны и смертны. Хороший дурак держит перед нами зеркало для наших слабостей.
Но Риверс ворчит, что зеркало Скоггина затуманено и потрескалось, и призывает короля уволить его.
Через некоторое время Скоггин покидает зал, шаркая ногами и постукивая себя по голове погремушкой из свиного мочевого пузыря. Слуги разносят кувшины и чаши с водой, чтобы гости сполоснули руки. Королевский капеллан произносит благодарственную молитву и удаляется. Вносят деревянные подносы с лебедями, приготовленными в пряном винном соусе, и гости кладут себе по кусочку. Эдуард монаршей рукой тоже наполняет свое блюдо, и Энтони замечает, что король прибавляет в весе. Теперь все готовы послушать рассказ Бастарда о древней Бургундии.
– Королевство Бургундия очень старое, – начинает Антуан, – гораздо старше Англии. Наши летописи упоминают трех братьев – Гунтера, Гернота и Гизелера, которые управляли королевством из столицы в Вормсе. Однажды молодой принц Зигфрид прибывает к их двору и, показав свою доблесть на турнире, просит руки их сестры Кримхильды. Гунтер, со своей стороны, хочет взять в жены Брюнхильду, королеву Исландии. Но Брюнхильда, амазонка севера, очень сильна и согласна стать женой только того, кто ее победит. Гунтер слишком слаб и труслив, чтобы сражаться с ней, и предлагает Зигфриду сразиться вместо него, обещая в случае победы отдать ему в жены Кримхильду. У Зигфрида есть все внешние магические атрибуты, положенные герою, – меч Бальмунг и плащ-невидимка, известный как Тарнкаппе. Раньше эти вещи были сокровищами нибелунгов. Также принц знает язык птиц. Мало того: его почти невозможно убить или даже ранить, потому что он искупался в крови сраженного им дракона.
Зигфрид соглашается с предложением Гунтера, и они плывут в Исландию, где Брюнхильда обещает Гунтеру выйти за него замуж, если он трижды победит ее. Круг, в котором будут проходить состязания, размечен, и Брюнхильда появляется в полном вооружении и доспехах, будто готовясь к войне. Гунтер прибывает в компании своего верного оруженосца злобного Хагена, а Зигфрид (невидимый в Тарнкаппе) следует за ними. Когда Хаген видит большой щит Брюнхильды, сделанный из золота, окованный полосами из самой твердой стали и настолько тяжелый, что слуги едва-едва внесли его, он говорит Гунтеру: «Для нас все кончено. Женщина, чьей любви ты желаешь, – это ребро самого дьявола!» Собственный щит Гунтера гораздо легче. Но Зигфрид шепчет Гунтеру, что не стоит бояться.
Итак, состязание начинается, и Брюнхильда бросает свое огромное копье, на которое ушло три слитка стали, в щит Гунтера, который теперь незаметно держит Зигфрид. Бросок Брюнхильды столь силен, что копье пронзает щит насквозь: оно убило бы Зигфрида, не будь он защищен купанием в крови дракона. Принц берет ее копье и, не желая ранить женщину, которую Гунтер хочет взять в жены, переворачивает орудие острием назад, после чего бросает его древком вперед в Брюнхильду. Она не может устоять против силы, с какой Зигфрид метнул копье, и, поднявшись с земли, одобряет мощь Гунтера. Следующее соревнование – кто дальше бросит валун. Брюнхильда швыряет огромный камень примерно на двадцать четыре ярда и одним прыжком догоняет валун, но сила Зигфрида сверхъестественна: он не только кидает камень на большее расстояние, но и запрыгивает на него, неся с собой Гунтера. Видя это, Брюнхильда нехотя признает себя побежденной и призывает своих вассалов почитать короля Гунтера.
Все они возвращаются в Вормс, где происходят свадьбы Зигфрида и Кримхильды и Гунтера и Брюнхильды, но Гунтер не в силах победить Брюнхильду в постели, поскольку она борется с ним и в конце концов связывает шнуром от платья и вешает на гвоздь в стене. Гунтер опять ищет помощи у Зигфрида, и тот снова надевает Тарнкаппе. Хотя ему придется бороться с Брюнхильдой и уложить ее в постель, он дает Гунтеру слово чести, что не лишит ее девственности. Невидимый в полутемной комнате, он ожесточенно сражается с девушкой, ибо она ужасно сильна. Победив ее, он отходит в сторону и позволяет Гунтеру овладеть Брюнхильдой, и король наконец может насладиться своей невестой. Затем десять лет все идет хорошо, но по их прошествии Зигфрид и Кримхильда приезжают в гости в Вормс, и в ходе визита у Кримхильды с Брюнхильдой возникает спор из-за превосходства, и в пылу ссоры Кримхильда открывает Брюнхильде, как Гунтер использовал Зигфрида и его магические силы, чтобы покорить ее. Тогда Брюнхильда идет к Гунтеру и требует отмщения. Трусливый король не хочет мстить, но его верный прихвостень Хаген добровольно вызывается убить Зигфрида. Он обманом заставляет Кримхильду открыть место на теле Зигфрида, которого не коснулась кровь дракона. Хаген подстерегает принца во время охоты. Он закалывает Зигфрида копьем, когда тот пьет из источника, а затем возвращается в Вормс и продолжает свои злодеяния – крадет сокровище нибелунгов у Кримхильды и бросает его в Рейн. С тех пор Бургундия проклята, и душа моего народа ожесточилась, ибо месть Кримхильды ужасна…
Король показывает жестом, что Бастарду следует прерваться, поскольку о мести Кримхильды они послушают в другой раз. На столах появились головы кабанов и фрюменти – сладкая пшеничная каша на молоке, приправленная корицей.
– Где алхимик? – спрашивает Кларенс. – Я хочу видеть алхимика.
Никто не обращает на него внимания. Затем Жакетта говорит:
– Я знала, что история плохо закончится.
– Она закончилась разрушением королевства Бургундия, – печально произносит Бастард.
Тогда Эдуард спрашивает сидящих за столом, как они распорядились бы даром невидимости. За себя он говорит, что постарался бы выяснить, что́ на самом деле думают подданные о его правлении. Гастингс говорит, что в плаще-невидимке подглядывал бы, как раздеваются женщины. Пембрук уверяет, что использовал бы невидимость для тайных добрых дел: потихоньку пробирался бы в чужие дома и оставлял рядом с подушкой кошелек с деньгами. Энтони про себя думает, что приберег бы невидимость в качестве козыря против неожиданных противников.
Однако Жакетта признается, что постаралась бы поскорее снова стать видимой, и добавляет:
– Невидимость не дается даром, и приходится платить снова и снова. За такое сокровище вовек не расплатишься. Получив шапку-невидимку, человек поначалу попросту развлекается: крадет сласти с соседского стола, щелкает по носу прохожего, несет яйцо через комнату ко всеобщему недоумению, задирает юбки дамам и устраивает другие забавные каверзы. Но со временем он обнаружит, что ему мало детских шалостей. Он возжелает более значительных дел под покровом невидимости и начнет проводить все больше и больше времени в шапке-невидимке. А затем на него нападет тоска, ибо быть невидимым значит быть незамеченным и ничтожным: тобой не восхищаются, о тебе не думают, ты не имеешь значения и являешься полноценной частью радостного мира. Когда тебя никто не любит и не ценит, перестаешь и сам себя любить: будучи невидимым, ты в этом мире лишь мрачный призрак. А там недалеко и до мыслей о самоубийстве.