Магна дернула сонетку, через минуту в комнате появился изящный Болт, а с ним дюжий парень в дорогой лакейской форме, но с лицом и манерами вышибалы.
Магна отдала распоряжения. Автоматон и человек дружно подняли кресло с задубевшим Бельмором и перенесли его к окну. Я отдернула шторы, на истукана в кресле упал яркий свет.
– Откроем окно, – предложила я. – День сегодня чудесный. Свежий воздух не помешает.
Отворили одну створку, и в нее осенним ветерком внесло желтую бабочку-пяденицу, которая порхает почти до первого снега. В нижнем городе они не появляются, но тут, на Золотом холме, имелись яблоневые сады, излюбленное место пядениц.
Бабочка сделала круг над головой Бельмора и уселась ему на щеку.
– Она не отложит в него личинку? – настороженно осведомилась Магна.
– Нет. Их куколки развиваются в почве.
Но Магна все же прогнала бабочку. На подоконник уселась синица и стала с интересом изучать деревянного человека любопытным черным глазом.
Магна покачала головой.
– Что ж, пусть смотрят друг на друга. Хоть какое-то ему развлечение. Лишь бы дятлы не наведались...
Она криво улыбнулась, тяжко вздохнула и опустилась на кресло рядом. Я пристроилась на пуфике.
– Вы любите мужа? – вырвалось у меня.
Магна презрительно улыбнулась.
– Любовь – слово из словаря маленьких девочек. Это не для меня. Я уважаю и ценю Бэзила. Он мужчина что надо. Во всех отношениях, – Магна многозначительно повела бровью, мои щеки вспыхнули.
– Мы с ним очень похожи, – продолжала она задумчиво и не смогла скрыть в голосе нежность, хоть и пыталась замаскировать ее цинизмом. Что это как не любовь? – Меня восхищают его ум, безжалостность и беспринципность. Да, именно за эти качества Бэзила ненавидят в городе. Вы, жалкие нищие мещане, так поглощены ненавистью к моему мужу, что не думаете о том хорошем, что он сделал для Ферробурга. Бэзил создал тысячи рабочих мест, открыл дюжины заведений, где можно поесть быстро и дешево. Он наладил торговые связи, вложился в строительно новых заводов.
«И при этом разорил сотни мелких торговцев, опустошил целые кварталы, открыл трактиры, где спаивает рабочих дешевым пойлом», – возразила я Магне мысленно.
О нет, Бельмор вовсе не был ангелом.
– Многие считают, что он заслужил, что получил, – заявила Магна, словно подслушав мои мысли. – А я считаю, что Бэзил заслуживает памятника.
– Магна, пожалуйста, скажите, с кем вы были в то утро, когда напали на вашего мужа? – прервала я ее.
Она зло и пристально глянула на меня, а потом расхохоталась, запрокинув голову.
– Пытаешься выяснить, не я ли воткнула шип в его шею? Нет, глупая ты девчонка, не я. Полиция уже знает, что тем утром у меня была примерка у модистки. И вот тебе пища для размышления: без Бэзила я никто. Богатая трактирщица-выскочка, бывшая актриска. Бэзил был для меня всем: опорой, другом, партнером. Деньги мне его не заменят. В городе теперь я буду отверженной. Уж этот свинья-бургомистр постарается. Поняла? Ищи преступника в другом месте. А как найдешь, скажи мне его имя. Уж я сумею отомстить за Бэзила.
От тона ее холодного, безжалостного голоса у меня по спине пробежали мурашки. Но я все же решила продолжить пытать судьбу, хотя рисковала, что Магна потеряет терпение и выставит меня вон.
– Мне сказали, что вы дружны с садоводом Трубаром. Какие отношения вас связывают?
Увы, мои ожидания оправдались – вопрос привел Магну в ярость. Оказывается, я еще не видела госпожи Бельмор в настоящем гневе! Теперь мне его продемонстрировали в полной мере.
Магна выпрямилась, его полированные ногти впились в ручки кресла, верхняя губа дернулась, обнажая белоснежные острые зубы.
– Ты переходишь все границы! – произнесла она громовым сценическим голосом, который, однако, слегка дрожал. – Это совершенно не твое дело, с кем я провожу свободное время. Трубар – мой старый друг, и не смей приплетать его. Оставь его в покое! Ты узнала, что хотела, теперь уходи. Тебе здесь не место.
Она поднялась и прошла к двери, ее платье шелестело, как королевский шлейф.
– Болт, проводи, – коротко велела она явившемуся на звонок механическому камердинеру.
В коридоре я остановилась и обратилась к Магне:
– Госпожа Бельмор, позвольте, навещу вас еще раз. Проверю, как идут дела у вашего мужа. Дайте мне несколько дней, и я придумаю, как ему помочь.
Вместо ответа Магна захлопнула дверь кабинета перед моим носом.
Глава 9 Полуночный рынок
Уже на лестнице, следуя вниз за бесстрастным механическим камердинером, я поняла, что забыла узнать у Магны ряд важных вещей. Подумала было вернуться, но издалека догнал приглушенный приказ второму слуге: «Посетителей не пускать, пусть хоть сам король явится! Меня нет дома ни для кого».
Хозяйка говорила столь категорично, что стало ясно: терпение Магны исчерпалось и придется приберечь вопросы для следующего визита.
Вздыхая, я спускалась по чистенькой улице и напряженно размышляла.
Сколько было в словах Магны подлинных чувств, и сколько – актерской игры? Хотелось верить в ее искренность. Да и факты говорили за нее: смерть мужа была Магне невыгодна.
Но ее дружба с Трубаром? Отчего встревожилась Магна, когда я упомянула садовника? Все же тут замешана любовь? Кого Магна любит больше: мужа или «сердечного друга»? Или же она расчетливо пользуется обоими? Что является мотивом преступления: деньги, жажда власти или страсть?
С первым или вторым мотивами разобраться будет проще, чем с последним. Законы любви были для меня пока неведомы; мне сложно понять, на что готов человек, движимый страстью. Книги и газеты говорят, что на многое, даже на преступление.
Кольнула внезапная досада. Я еще так мало знаю о жизни. Смогу ли когда-нибудь испытать то, о чем болтали подруги, о чем пишут в романах? Жар, трепет, любовное безумие?
Да полно, об этом ли мне сейчас сожалеть, когда на кону моя жизнь?
Я шла, опустив голову, механически переставляя ноги, и, завернув за угол, налетела на прохожего. Ткнулась лицом в жесткую ткань сюртука, инстинктивно вскинула руку и уперлась ладонью в твердую грудь.
– Эрла? Что вы тут делаете? – произнес над моим ухом донельзя удивленный голос Расмуса, и меня окатило горячей волной.
Мы расстались лишь несколько часов назад, я не ожидала встретить его так скоро, и трудно было понять, какие чувства вызвала во мне новая встреча: испуг или же острую радость?
Комиссар побывал дома. Он переоделся в штатское и выглядел щеголем. Успел побриться, но небрежно: на подбородке алел порез. Лицо его было по-прежнему бледно, но глаза сверкали остро и живо. От него шел тонкий запах бумаги, чернил, дыма и одеколона.
Расмус снял шляпу, другую руку положил на мое плечо и придержал. Пристально вгляделся в мое лицо.
– А вы что тут делаете? – растерянно ответила я вопросом на вопрос. – Вы же должны отсыпаться.
– Какое там. На фабриках Бельмора беспорядки. Управляющий выдал жалованье, но что-то напутал, кому-то заплатил больше, чем нужно, кому-то меньше. Десятники хлебнули горячительного в трактире и пошли разбираться в цех. Драка случилась знатная. Дюжина разбитых физиономий и сотрясений мозга, испорчено немало оборудования. Без хозяина все идет вкривь и вкось, полиции работы прибавилось. Но я успел перехватить полчаса на кушетке в кабинете. Мне достаточно. В юности, когда работал агентом в столице, во время слежки приходилось не спать неделями.
– На пользу здоровью такой режим не идет. Вам определенно не помешает чашка моего Нокс Вигилате. Как заглянете ко мне в чайную, приготовлю для вас коробку, будете заваривать у себя в участке.
– Эрла, не заговаривайте мне зубы. Что вы делали на Золотом холме?
Его пальцы сжались крепче, и только тут я осознала, что его рука все еще лежит на моем плече. Я сразу же почувствовала ее тяжесть и жар.
Что было в этом жесте? Дружеское участие или же властность полицейского, не желающего упустить подозреваемого?
– Я навещала Магну Бельмор.
– Зачем?
Ясно, это допрос. Я дернула плечом, но комиссар не ослабил хватки, и даже ближе притянул меня к себе, и я немедленно пожалела о своем движении, когда моя грудь коснулась его твердой груди.
– Хотела посмотреть на Бельмора. Вдруг смогу помочь ему?
– И что Бельмор?
В голосе комиссара появилось неожиданное сочувствие.
– Коряга корягой, – признала я. – Думаю принести Магне купаж Флуктум Вите для укрепления жизненной энергии. В нем сушеная брусника, шалфей, тмин и можжевельник. Остывшим отваром можно поливать Бельмора. Пить он не может.
– А Магна? О чем вы говорили? Вы ведь пришли к ней не только на ее мужа полюбоваться, но и свое расследование вести? И как успехи?
– Мало успехов. Я так растерялась, что забыла задать ей важные вопросы.
– Например?
– Хотела спросить, зачем Бельмор отправился на Ржавый пустырь. Мне очень нужно это знать!
– Можете спросить у меня. Я знаю.
– И вы мне ответите? – я глянула на него недоверчиво, но тут же отвела взгляд.
Я терялась, когда смотрела на его лицо. Оно смущало и завораживало. Холодный взгляд широко расставленных глаз, впалые щеки, напряженные тонкие губы и едва заметные серебряные нити в черных волосах говорили о том, что пережить Расмусу пришлось немало, и я терялась в догадках: что было в жизни комиссара, что сделало его таким?
Странный он человек. Расмус осторожен, проницателен, и задает неудобные вопросы, но на них невозможно не ответить. Жесткий мужчина – либо ожесточенный. Его не обмануть уловками. Он неохотно меняет свое мнение, но бывает шутлив и уступчив, что вводит в замешательство. Комиссар вежлив, обходителен, однако аура опасности – неотъемлемая часть его натуры, как и его полицейские замашки.
– Бельмор хотел приобрести пустырь, расчистить его, снести развалины и построить там завод, – сказал комиссар спокойно. – Он собрался расширить свою деятельность, заняться производством бумаги. Он пошел на пустырь, чтобы осмотреть местность перед покупкой.