— Так ведь то гражданская война!
— Теперь за так не дают, даром не выпросишь.
— Так и мы не даром, штыком и клинком работали… Попытка не пытка, давайте попробуем. Пошлем на разведку наших фуражиров.
— Пионеры-фуражиры? Идет, ой, как интересно!
Первый отряд наших фуражиров повел на разведку сам дядя Миша.
И, конечно, не оплошал. Из первого же похода наши фуражиры явились с четырьмя буханками свежего черного хлеба. На его неотразимо вкусный запах сбежался весь отряд.
— Как удалось, где?
— В совхозе, по чутью нашли!
— Ох, дядя Миша — дипломат! Знаете, как он эти буханки «уговорил»… Не даром, конечно, нет, ну вы только послушайте.
И тут следовал коллективный рассказ, беспорядочный, перебиваемый разными голосами, уснащенный незначащими подробностями о том, как чутье привело наших фуражиров к пекарне. Как проникли в нее в качестве пионерской экскурсии. Как облизывались на свежий хлеб. Как неловко было просить. И как уже в конце разведки дядя Миша ловко подвел к этому разговор с директором совхоза. Рассказывал ему о пионерах, о нашем походе и что у нас принцип — все сами: строим жилье, добываем пищу. Это ему очень понравилось. Он же коммунист. Он тоже за то: кто не трудится, тот не есть. Мы все ждем, когда же насчет хлеба-то. И вдруг дядя Миша говорит:
— Вообще в природе почти все можно добыть — грибы, ягоды, орехи, рыбу, дичь… Вот только хлеба да соли… Ну, это нетрудно. Можно выменять на те же ягоды, например. Или вот на корзинки. Мы умеем плести отличные. Пожалуйста, вы нам — свежий хлеб, а мы вам — корзинки.
— А зачем нам корзинки? — говорит директор.
— Ну как же, а вишни в город возить…
— Какие вишни?
— Да из вашего вишневого сада. Вишен в этом году урожай, уже краснеют.
Директор только рукой махнул:
— У нас их деревенские ребятишки таскают. Забора нет. Пустое. Да и собирать некому, у нас все рабочие заняты… Совхоз-то молочный. Снабжаем молочными продуктами больницы, детские учреждения, туберкулезный санаторий… Это главное.
— Да что вы, — говорит дядя Миша, — разве детям, больным туберкулезом, вишни не нужны? Собрать мы вам соберем. Да и охранять поможем. А главное — корзинки. Пожалуйста! За буханку хлеба мы вам такую корзинку сплетем — чудо! Вишенки одна к одной доставите. И вот они — смотрите какие!
Хлеб совхозной выпечки был хорош. Съели мы его, не уронив крошки. Но и наши корзины неплохи. Плели их всем отрядом. Относило звено «Спартак», назначенное в фуражировку. Восемь штук: четыре за съеденный хлеб и четыре за новые буханки.
По дороге подробно обследовали запущенный, заросший чудовищной крапивой и высоченными лопухами сад. Сквозь заросли были проложены тропы. Очевидно, деревенские мальчишки следили, скоро ли поспеют вишни. От бывшего забора — только остатки кирпичных столбов. Дерево давно растащено на дрова. Охранять такой сад не просто… Поставить новый забор — дорого стоит. А в нем и яблони есть, и яблок на них немало.
— А что, если взяться караулить сад за яблоки?
Этот вопрос обсуждался вечером у костра.
Теперь каждый день шагали по окрестности наши фуражиры и докладывали, где что есть и что можно добыть.
— Яиц по деревням сколько угодно: у всех кур полно. И добыть нетрудно: надо ведра, кастрюли, старые умывальники паять-чинить. Это мы с Котовым сможем, только съездить домой за инструментом, — докладывал Ваня Шариков, — мне отец все, что нужно, одолжит.
— А за рекой в лугах есть озера, в которых полно карасей. Только их взять нельзя, очень заросли кувшинками, осокой и всякими водорослями, никаким бреднем не вытянешь. Вот в прежнее время, — говорит Иван Данилыч, — когда я молодым был, такие озера косами раскашивали и карасей этих возами в Москву везли!
— Может, попробуем, ребята? У Ивана Данилыча и бредень есть, хотя и старенький.
— Товарищи, внимание! Наша разведка открыла огородников. Вот, видите плетни у реки? Эти земли принадлежат артели «Красный огородник». А вот там, за парком, там огороды кулаков-зеленщиков. И между ними идет борьба. Кулаки эти знаменитые, они еще старую Москву овощами снабжали. И сейчас поставляют в Охотный ряд редиску, морковь, огурцы. Наживаются. Высокие цены берут. Окружающие деревни на них батрачат, как в старые времена. А «Красный огородник» — это бывшие красноармейцы и бедняки организовались — снабжает свежей зеленью рабочие столовые. И идет между ними и кулаками классовая борьба! Трудно приходится артельщикам, сильны кулаки, нелегко одолеть их. Просят пионеров помочь.
— А чем же им помочь?
— А вот они придут на совет отряда и скажут.
— Просили помочь морковь продергивать, редиску рвать.
— Какая же это помощь против кулаков?
— А что же — будем бить кулака редиской!
Взрыв хохота покрывает доклад фуражиров.
В конце концов решаем пригласить на совет отряда красных огородников, пусть расскажут сами, чем мы им сможем помочь.
— Товарищи, обнаружена колдунья! Самая настоящая, сгорбленная, с клюкой, и галка на плече. За ней бродит черная кошка с фосфорическим взглядом… Живет она на самом краю села, в самой развалющей избушке.
— Знает всякие заговоры, наговоры, волшебные травы.
— Деревенские говорят, у нее разрыв-трава есть — замки железные отворяет.
— И не то говорят… Мальчишки видели, как она черной свиньей обернулась и у одного, который над ней посмеялся, ночью ухо отгрызла!
— А другому все пальцы на ногах отдавила. Обернулась колесом, да как покатила вдруг по улице…
— Ну, это не бывает!
— Надо разоблачить ее. Устроить показательный суд для борьбы с темнотой, вот здорово будет!
— А может, она и не колдунья, а просто лекарственные травы знает.
— Она их собирает и в аптеку сдает, мы же через аптеку про нее и узнали. И еще сказали, что она нам покажет, чего нужно собирать.
— За нужные травы в аптеке деньги платят, вот мы и хотели…
— А все-таки она колдунья! Мы, как заглянули в избушку да как увидели ее, — бежать. А она с клюкой за нами. Да как закричит! У нас прямо ноги подкосились.
— Ой, так страшно, девочки!
— Эх вы, труханули, а еще звено имени Розы Люксембург. Роза — она же бесстрашная была!
— Товарищи, насчет молока ничего не выходит. Все молочницы везут его в Москву, там дороже…
— Там им воду удобней подливать, прямо из водопровода!
— Товарищи, батрачонок Васька предлагает нам потихоньку выдаивать кулацких коров. А он будет сваливать это на ужей. В деревне думают, что ужи на заболоченных местах подкрадываются к коровам и высасывают молоко. Васька за их счет давно молочком пользуется!
— Ну, то Васька, его эксплуатирует кулак, а он, где может, кулака надувает.
— А нам что, обманывать кулаков нельзя, что ли?
— Жалко ужей!
— При чем тут ужи?
— Так ведь их же всех побьют за это, а они полезные!
— Хороши мы будем пионеры, если поддержим суеверие!
— Эх, в совхозе, вот где молоко! Сладкое-сладкое… От таких красивых коров.
— Симментальской породы.
— Но оно для больных. Нам только попробовать дали.
— Постойте, ребята, а вы знаете, что «молоко у коровы на языке». Если лучше кормить — больше молока. Вот принести им самой-самой лучшей травы, они ее пожуют-пожуют, да и прибавят удой.
— Верно, пусть нам только эту прибавку и отдадут! Объясним это директору.
Так мы искали, предлагали, думали. И наш поиск давал результаты. Иногда самые неожиданные.
Вдруг явились к нам на огонек представители артели «Красный огородник». Вот они у костра. Председатель, молодой парень в буденовке, бледный, с красным шрамом на лице. И толстенький, круглолицый, красноносый его заместитель, «спец по сбыту».
— И прямо вам скажу, ребята, попали мы с нашим спецом впросак. Я за то, чтобы снабжать нашим продуктом столовые, больницы, детдома. Ну, словом, городскую пролетарию. А он нас тянет в Охотный ряд. С кулаками конкурировать — там, дескать, за овощ дороже дают. А мы, артельщики-то, бедны. Нам деньги нужны на разживу. Ну и заключил он с охотнорядскими зеленными торговцами договор на поставку того-сего, петрушки, укропа, салата, редиски… Выгодный, цену нам дали вдвое против казенных учреждений. И одна только маленькая оговорочка в этом договоре: в случае, если мы не доставим в срок столько-то и того-то, с нас штраф, плати неустойку. Потому что, мол, на раннюю овощ цена скользящая. Чем позднее, тем дешевле… Вот и попались мы, как птички в силок, в эту удавку. Не можем выполнить поставки в срок, да и все… Погнались за ценой, пообещали всего много, а и мало-то поставить не можем. Такую нам подножку дали местные кулаки-огородники, старые, бывалые поставщики Охотного ряда. Сманили они всю рабочую силу. Девчонкам малым и тем хорошую цену платят. Наличными. Только бы работали не у нас, а у них.
Поредела наша артель. Оставшиеся — мы, с нашими женами, детьми, бабушками, день и ночь работаем — управиться не можем. Морковь надо прореживать, огурцы полоть, укроп рвать, редиску, петрушку… Да еще самим и везти на своих подводах… Ну, просто зарез, недаром пословица говорится: «Дурак огурцом зарезался». А нас вот завтрашний день должна зарезать редиска!
— И очень просто — завтра ей последний срок. Не доставим, платим неустойку… Кроме того, пересидит она в земле день-другой — и образуется в середке у нее пустота. Не тот вкус. Капризный товар, — почесал в затылке виновник всей беды «спец по сбыту». — Ведь хотел-то я как лучше для артели, а вишь, кулачье нас перехитрило. Сговор у них с охотнорядцами, не иначе!
— Не связывайся с нэпманами, держись за пролетариат.
— На будущее это я понимаю, теперь-то как быть?
— Помогите, ребята, вас ведь вон какая артель! Что вам стоит редиски на две телеги нарвать!
— Да морковки еще на подвод.
— Побьем кулака огурцом!