Фумле-Друмле сверкнул глазами.
— Ах, вот оно что! — сказал вóрон. — Хитёр лис, да и я не прост. Нет, старого атамана ему не провести! Иди открывай кувшин. А уж я его проучу.
Нильс вытащил свой перочинный ножичек и стал медленно ковырять крышку.
Тем временем Фумле-Друмле подлетел к Смирре.
— Знаешь что, дружище, — сказал он лису, — пожалуй, ты сплоховал. Чего это ты высунул свою морду? Только напугал мальчишку. Видишь, он теперь от страха едва жив. Ты бы убрался куда-нибудь подальше… А уж когда он справится с делом, откроет кувшин, я тебе сразу дам знать: три раза каркну.
Лис недовольно заворчал, но делать было нечего — сам виноват. Он отбежал немного и присел за кустом.
— Дальше, дальше иди! — каркнул вóрон.
Он подождал, пока лис совсем сбежал с горы, и тогда только вернулся к Нильсу.
— Ну, теперь живо за дело, — сказал Фумле-Друмле.
Но открыть кувшин было не так-то просто. Деревянная крышка крепко сидела в горлышке. Нильс вдоль и поперёк исцарапал её своим маленьким ножичком, да всё без толку, крышка — ни взад, ни вперёд.
Нильс даже вспотел от усердия. А тут ещё вóроны каркают над душой:
— Скор-рей! Скор-рей! Скор-рей! Откр-рывай! Откр-рывай! Откр-рывай!
И наскакивают на него, клюют, бьют крыльями — прямо шевельнуться не дают.
— А ну, р-р-разойдись! — крикнул вдруг Фумле-Друмле.
Вóроны злобно закаркали, но не посмели ослушаться своего атамана и отлетели в сторону.
Нильс с облегчением вздохнул и стал осматриваться кругом: нет ли поблизости чего-нибудь покрепче да побольше, чем его ножичек?
Около кувшина валялась крепкая, острая, дочиста обглоданная кость.
Нильс подобрал её. Потом выковырял из земли камень и принялся за дело. Он наставил кость, как долото, между крышкой и горлышком и принялся бить по ней камнем. Он бил до тех пор, пока кость не вошла больше чем наполовину. Тогда Нильс обеими руками ухватился за конец, торчавший снаружи, и повис на нём вместо груза. Он весь натужился, напряг мускулы и даже поджал ноги к животу, чтобы стать потяжелее.
И вот крышка заскрипела, затрещала и вдруг вылетела из горлышка, как ядро из жерла пушки. А Нильс в тот же самый миг грохнулся наземь и кубарем покатился в сторону.
— Ур-ра! Ур-ра! Ур-ра! — закричали вóроны и бросились к горшку.
Они хватали монетки, клевали их, катали по земле, потом высоко подбрасывали и снова ловили.
Монетки сверкали, искрились и звенели в воздухе. Настоящий серебряный дождь падал на землю. А вóроны, как ошалелые, без умолку каркали и кружились на одном месте.
Фумле-Друмле не отставал от них.
Но наконец он вспомнил о Нильсе и подлетел к нему.
В клюве у него была зажата блестящая новенькая монетка. Он бросил её прямо в руки Нильсу и прокаркал:
— Бери свою долго и — в путь! Старый Фумле-Друмле никогда своему слову не изменяет. Ты помог мне уберечь от Смирре серебро, а я помогу тебе уберечь от него голову. Только до вашего острова лететь очень уж далеко. Я спущу тебя около деревни, а то мои молодцы без меня всё серебро растащат, мне ничего не оставят.
Он подождал, пока Нильс засунул монетку в карман, и даже подтолкнул её клювом, чтобы она не выпала. Потом сгрёб когтями Нильса за шиворот и поднялся в воздух.
— А лису это будет хороший урок. Пусть навсегда запомнит, что никому ещё не удавалось перехитрить старого атамана.
«Ну, кое-кому удалось!» — подумал Нильс.
Лис Смирре ждал-ждал условного знака и, не дождавшись, решил пойти посмотреть, что делается на горе.
Вóроны уже расхватали всё серебро. На земле валялся пустой кувшин, а рядом деревянная крышка.
Фумле-Друмле и Нильса нигде не было.
Лис схватил за хвост первого попавшегося вóрона и стал так его трепать, что пух и перья полетели во все стороны.
— Говори, куда девали мальчишку? Где ваш мошенник-атаман?
— А во-он, посмотри! — ответил вóрон и показал на чёрную точку, видневшуюся вдалеке.
Лис понял, что его обманули.
— Счастье твоё, что мне сейчас некогда, — прошипел Смирре, — а то рассчитался бы я с тобой за вашего атамана.
И он побежал вдогонку за беглецами.
Он увидел, как вóрон спустился около деревни, а потом снова поднялся, но уже один.
Смирре выждал, пока вóрон отлетел подальше, и бросился рыскать по деревне. Теперь уже дело верное — мальчишке от него не уйти!
Он пробежал одну улицу и только свернул в другую, как увидел Нильса. Вот он, вот он — его злейший враг! Сейчас Смирре отплатит ему за все обиды! Оскалив пасть, лис бросился на Нильса. Ещё секунда, и маленькому другу Акки Кнебекайзе пришёл бы конец!
Но тут, на счастье Нильса, из-за угла показались два крестьянина. Нильс бросился им прямо под ноги и засеменил рядом. Под прикрытием двух пар больших крестьянских сапог он чувствовал себя в безопасности. Он даже обернулся и помахал лису Смирре рукой — попробуй, мол, сунься ко мне!
Этого Смирре не выдержал. Забыв про всякую осторожность, он рванулся вперёд.
— Смотри, — сказал один крестьянин, —какая-то рыжая собака увязалась за нами.
Пошла прочь! — крикнул другой и дал такого пинка Смирре, что тот отлетел на десять шагов.
Крестьяне свернули в ближний двор и вошли в дом.
И никому из них даже в голову не пришло, что тут, рядом, остался беззащитный человек, за которым охотится лис Смирре.
Ах, как хотелось Нильсу войти в дом вместе с хозяевами!
Но дверь захлопнулась, и снова он остался один.
Посреди двора стояла собачья будка. Недолго думая, Нильс бросился в будку и забился в самый дальний угол.
В будке жила на цепи огромная сторожевая собака. Она не очень обрадовалась незваному гостю. Тем более, что гость этот второпях опрокинул её плошку и вылил на соломенную подстилку всю воду.
Собака привстала, ощерилась и зарычала на Нильса.
— Не гони меня, — стал упрашивать её Нильс, — а то меня съест лис Смирре. Наверное, он уже тут, около будки…
— Как, опять этот вор здесь? — прорычала собака и открыла уже пасть, чтобы залиться лаем.
— Пожалуйста, не лай! — зашептал Нильс. — Ты только спугнёшь его. Лучше давай так сделаем: я отцеплю твой ошейник, ты его и схватишь.
— Ну что ж, это можно, — сказала собака и подставила Нильсу шею: она рада была случаю немножко погулять на свободе.
Нильсу порядком пришлось повозиться с ошейником, но всё-таки он расстегнул его, и собака, весело потряхивая головой, выглянула из будки.
Лис уже сидел неподалёку и нюхал воздух.
— Убирайся-ка подобру-поздорову, — зарычала на него собака, — а то попробуешь, острые ли у меня зубы!
— Ничего ты со мной не сделаешь, — сказал лис. — Всей твоей прыти только на пять шагов и хватает.
— Сегодня, может, и на шесть хватит, — проворчала собака и огромным прыжком подскочила к лису.
Одним ударом она сбила его с ног, придавила лапами к земле, а потом вцепилась в его шею зубами и поволокла к будке.
На пороге уже стоял Нильс с ошейником в руках.
— Здорово, кум! А я вот тебе подарочек приготовил, — весело сказал Нильс, позвякивая цепью. — Ну-ка, примерим!
Пожалуй, шея у тебя тонковата для этого ожерелья! Ну, да не горюй, мы тебе хорошенький поясок приладим.
Он просунул ошейник одним концом под брюхо Смирре и щёлкнул замком.
— Ну и пояс! Вот так пояс! —приговаривал Нильс, прыгая вокруг Смирре.
Смирре лязгал зубами, извивался, визжал, но ничего не помогало — ошейник крепко-накрепко перетянул его брюхо.
Ну, будь здоров! — весело крикнул ему Нильс и побежал к воротам.
Смирре рванулся за ним, да не тут-то было! Всей его прыти хватило теперь ровно на пять шагов.
А Нильс, помахав ему на прощанье рукой, пошёл своей дорогой.
Дойдя до конца деревни, Нильс остановился.
Куда же теперь идти?
И вдруг он услышал над самой головой гусиный крик:
— Мы здесь! Мы здесь! Где ты? Где ты?
— Я тут! — закричал Нильс и высоко подпрыгнул, чтобы гуси могли разглядеть его в густой траве.
И в самом деле, Мартин сразу его увидел. Он спустился на землю и стал перед Нильсом, как верный конь.
Нильс ласково похлопал его по шее.
— Вот уж не думал, что вы так скоро меня найдёте! — сказал он.
— Мы бы и не нашли, — ответил Мартин, — если бы голубь дорогу не показал, да дрозд не помог, да скворец не надоумил.
— Ну, значит, не зря я им кричал, — сказал Нильс. — Ведь меня вóроны за каждое слово щипками угощали… Едва жив остался, — и Нильс потёр свои шишки и синяки. — А знаешь, кто вóронов подговорил? — спросил Нильс. — Лис Смирре! Всё его проделки!
— Ах он, рыжий разбойник! — воскликнул Мартин. — Прямо житья от него нет! Ну что нам с ним делать? Как от него избавиться?
— Теперь уже ничего не надо делать, — важно сказал Нильс. — Я сам всё сделал. Я его на цепь посадил. Он сейчас сидит, как дворовый пёс, и только зубами щёлкает.
Мартин от радости даже подпрыгнул на месте.
— Смирре сидит на цепи! Вот это ловко! Ну и молодец же ты, Нильс! Ну и молодец! Летим скорее, надо порадовать Акку Кнебекайзе.
Нильс вскочил на Мартина, и они полетели к стае.
— Смирре сидит на цепи! Нильс посадил Смирре на цепь! — кричал ещё издали Мартин.
И по всей сгае, от одного гуся к другому, пронеслась радостная весть:
— Нильс посадил Смирре на цепь! Смирре посажен на цепь! Смирре сидит на цепи!
Обгоняя друг друга, гуси летели навстречу Нильсу и на все голоса выкрикивали:
— Смирре сидит на цепи!
— Нильс посадил Смирре на цепь!
Они кружились над Нильсом, и от их весёлого крика прозрачный весенний воздух звенел и дрожал.
И сама старая Акка Кнебекайзе кружилась и кричала вместе со всеми, не думая о своих преклонных годах, забыв, что она вожак стаи.
Глава девятаяБРОНЗОВЫЙ и деревянный
Солнце уже село. Последние его лучи погасли на краях облаков. Над землёй сгущалась вечерняя тьма. Стаю Акки Кнебекайзе сумерки застигли в пути. Гуси устали. Из последних сил они махали крыльями. А старая Акка как будто забыла об отдыхе и летела всё дальше и дальше.