ри, Мартин, вон аисты на болоте спят. Тут, в Лапландии, всё по-другому. Может, здесь вместо луны всю ночь солнце светит? Давай и мы привал устроим.
Так они и сделали.
На следующий день Нильс, Мартин и Марта увидели Серые скалы, возвышавшиеся над Круглым озером.
— Ура! — закричал Нильс. — Прилетели! Бросай якорь, Мартин!
Они опустились на берег, поросший густым камышом.
— Ну что, Мартин? Рад? — говорил Нильс. — Нравится тебе? Смотри, тут и трава не простая, а лапландская, и камыш, наверное, лапландский, и вода в озере лапландская!
— Да, да, всё прямо замечательно, — говорил Мартин, а сам даже не глядел ни на что.
По правде сказать, его сейчас совсем не интересовало, лапландская тут трава или какая-нибудь другая.
Маргин был чем-то озабочен.
— Послушай, Нильс, — тихонько сказал он, — как же нам быть с Мартой? Акка Кнебеканзе, конечно, хорошая птица, но очень уж строгая. Ведь она может Марту и не принять в стаю.
— Принять-то примет… — сказал Нильс. — Только знаешь что, давай сделаем так: Марту пока здесь оставим и явимся одни. Выберем подходящую минутку и во всём признаемся Акке. А уж потом за Мартой слетаем.
Они спрятали Марту в камышах, натаскали ей про запас водорослей, а сами пошли искать свою стаю.
Медленно пробирались они по берегу, заглядывая в густой тростник и поросли молодого ивняка.
Всюду кипела работа — переселенцы устраивались на новых квартирах. Кто тащил в клюве камышинку, кто охапку травы, кто клочок мха. У некоторых гнёзда были уже готовы, и соседи с завистью поглядывали на счастливых хозяев, которые отдыхали в новых домах.
Но всё это были чужие гуси. Никого из своих Нильс и Мартин не находили.
— Не знаете ли вы, где остановилась Акка Кнебекайзе? — спрашивали они каждого встречного.
— Как не знать! Она к самым скалам полетела. Устроилась под старым орлиным гнездом, — отвечали им.
Нильс и Мартин пошли дальше. Наконец они увидели высокую скалу и на ней гнездо — точно огромная корзина, оно внесло на остром выступе.
— Ну, кажется, пришли, — сказал Нильс.
И верно, навстречу им уже бежали и летели друзья. Гуси обступили Мартина и Нильса тесным кольцом и радостно гоготали:
— Наконец-то! Прилетели!
— Где это вы пропадали?
— Вы что, пешком шли? — кричали им со всех сторон.
— Акка! Акка Кнебекайзе! Гости прилетели!
Акка не торопясь подошла к ним.
— Нашли башмачок? — спросила она.
— Башмачок-то нашли, — весело сказал Нильс и притопнул каблучком. — Пока искали, чуть головы не потеряли. Зато вместе с башмачком мы нашли Мартину невесту.
— Вот это хорошо, — обрадовалась Акка. — Я и сама уж думала, что надо его женить, а то ему одному скучно будет. Он ведь гусь молодой. Ну, где же ваша невеста?
— А она тут, недалеко. Я мигом слетаю за ней, — обрадовался Мартин и полетел за Мартой.
Через несколько дней у подножия Серых скал вырос целый гусиный город.
Мартин с Мартой тоже обзавелись собственным домом. Первый раз в жизни пришлось им жить своим хозяйством.
Сперва это было не очень-то легко. Ведь что там ни говори, а домашние гуси избалованный народ. Привыкли жить, ни о чём не думая, — дом для них всегда готов, обед каждый день в корыте подают. Только и дела — ешь да гуляй! А тут и жильё надо самим строить и о пропитании самим заботиться.
Но всё-таки домашние гуси — это гуси, и Мартин с Мартой отлично зажили в новом доме.
Нильсу тоже поначалу пришлось трудно. Сперва ему всей стаей построили тёплое красивое гнездо, но он не захотел в нём жить — как-никак, он человек, а не птица.
Нильс решил построить себе настоящий дом, с дверью, окном и крышей. Он наломал тростника и на Мартине свёз его на лужайку. Потом срезал в лесу четыре прямых веточки, обстрогал их хорошенько и заострил с одного конца. Получилось четыре одинаковых колышка.
Тогда Нильс начертил на земле ровный четырехугольник и принялся вбивать в каждый угол по колышку. Для этого ему приходилось садиться на клюв Мартина, и Мартин, вытягивая шею, как на подъёмном кране поднимал Нильса вместе с приготовленными колышками вверх. Нильс устанавливал колышек в самый угол, а потом забивал камнем.
Когда все колышки стояли на месте, Нильс начал строить стены. Мартину и тут нашлась работа. Он подносил в клюве тростниковые брёвнышки и укладывал их одно на другое. А Нильс травинками связывал их по углам.
Потом Нильс выпилил в стене дверь и окошко и принялся за крышу.
Крышу он сплёл из тоненьких, гибких веточек, как в деревне плетут корзины. Она и получилась, как корзина: вся просвечивала.
— Ничего, светлее будет, — утешал себя Нильс.
Когда дом был готов, Нильс пригласил к себе в гости Акку Кнебекайзе. Внутрь она, конечно, не могла войти — через дверь пролезала только её голова. Но зато она хорошенько осмотрела всё снаружи.
— Дом-то хорош, — сказала Акка, — а вот крыша ненадёжная: и от солнца под такой крышей не спрячешься и от дождя не укроешься. Ну, да этому горю помочь можно. Сейчас мастеров тебе доставлю. — И она куда-то полетела.
Скоро она вернулась с целой стаей ласточек. Ласточки закружились, захлопотали над домом: они улетали, прилетали и без устали стучали клювами по крыше и стенам. Не прошло и часа, как дом был со всех сторон облеплен толстым слоем глины.
— Лучше всяких штукатуров работают! — весело закричал Нильс. — Молодцы, ласточки!
Так понемногу все устроились и зажили своими домами.
Скоро у всех появились новые заботы: в каждом доме запитали птенцы.
Только в гнезде у Акки Кнебекайзе было по-прежнему тихо. Но, хотя сама она и не вывела ни одного птенца, у неё сразу появилось больше двадцати детей. С утра до вечера она летала от гнезда к гнезду и показывала неопытным родителям, как надо кормить птенцов, как учить их ходить, плавать и нырять.
Больше всего Акка беспокоилась за детей Мартина и Марты — она очень боялась, что родители будут их слишком баловать.
У Мартина и Марты было пятеро длинноногих гусят. Родители долго думали, как бы назвать своих первенцев, да всё не могли выбрать подходящих имён. Все имена казались недостойными их красавцев.
То имя было слишком короткое, то слишком длинное, то слишком простое, то слишком мудрёное, то нравилось Мартину, но не нравилось Марте, то нравилось Марте, но не нравилось Мартину.
Так, наверное, они и проспорили бы всё лето, если б в дело не вмешался Нильс. Он сразу придумал имена всем пяти гусятам.
Имена были не длинные, не короткие и очень красивые. Вот какие: Юкси, Какси, Кольме, Нелье, Вийси. По-русски это значит: Первый, Второй, Третий, Четвёртый, Пятый. И хотя все гусята увидели свет в один час, Юкси то и дело напоминал своим братьям, что он первый вылупился из яйца, и требовал, чтобы все его слушались.
Но братья и сёстры не хотели его слушаться, и в гнезде Мартина не прекращались споры и раздоры.
«Весь в отца, — думал Нильс, глядя на Юкси. — Тот тоже вечно скандалил на птичьем дворе, никому проходу не давал. А зато теперь какой хороший гусь…»
Раз десять в день Мартин и Марта призывали Нильса на семейный суд, и он разбирал все споры, наказывал виновных, утешал обиженных.
И, хотя он был строгим судьёй, гусята очень его любили. Да и не мудрено: он гулял с ними в лесу, учил их прыгать через палочку, водил с ними хороводы.
Глава четырнадцатаяПРИЁМЫШ
Был тёплый ясный день. К полудню солнце стало припекать, а в Лапландки даже летом это бывает нечасто.
В этот день Мартин и Марта решили дать своим гусятам первый урок плавания.
На озере они боялись учить их — как бы не случилось какой беды! Да и сами гусята, даже храбрый Юкси, ни за что не хотели войти в холодную озёрную воду.
Но, к счастью, накануне прошёл сильный дождь и лужи ещё не высохли. А в лужах вода и тёплая и неглубокая. И вот на семейном совете было решено поучить гусят плавать сначала в луже. Их выстроили парами, а Юкси, как самый старшин, шёл впереди.
Около большой лужи все остановились. Марта вошла в воду, а Мартин с берега подталкивал к ней гусят.
— Смелей! Смелей! — покрикивал он на птенцов. — Смотрите на свою мать и подражайте ей во всём.
Но гусята топтались у самого края лужи, а дальше не шли.
— Вы опозорите всю нашу семью! — кричала на них Марта. — Сейчас же идите в воду!
И она в сердцах ударила крыльями по луже.
А гусята по-прежнему топтались на месте.
Тогда Мартин подхватил Юкси клювом и поставил его прямо посреди лужи. Юкси сразу по самую макушку ушёл в воду. Он запищал, забарахтался, отчаянно забил крылышками, заболтал лапками и… поплыл.
Через минуту он уже отлично держался на воде и с гордым видом посматривал на своих нерешительных братьев и сестёр.
Это было так обидно, что братья и сёстры сразу же полезли в воду и заработали лапками ничуть не хуже Юкси. Сначала они старались держаться поближе к берегу, а потом осмелели и тоже выплыли на самую середину лужи.
Вслед за гусятами и Нильс решил было полезть в воду.
Но в это время какая-то широкая тень накрыла лужу.
Нильс поднял голову. Прямо над ними, распластав огромные крылья, парил орёл.
— Скорей на берег! В камыши! Спасайте птенцов! — закричал Нильс Мартину и Марте, а сам помчался искать Акку.
— Прячьтесь! — кричал он по дороге. — Спасайтесь! Берегитесь!
Встревоженные гуси выглядывали из гнёзд, но, увидев в небе орла, только отмахивались от Нильса.
— Да что вы, ослепли все, что ли? — надрывался Нильс. — Где Акка Кнебекайзе?
— Я тут. Что ты кричишь, Нильс? — услышал он спокойный голос Акки, и голова её высунулась из камыша. — Чего ты пугаешь гусей?
— Да разве вы не видите? Орёл!
— Ну, конечно, вижу. Вот он уже спускается.
Нильс, вытаращив глаза, смотрел на Акку. Он ничего не понимал.
Орёл приближается к стае, а все преспокойно сидят, будто это не орёл, а какая-нибудь ласточка!