Чуть не сбив Нильса с ног широкими сильными крыльями, орёл сел у самого гнезда Акки Кнебекайзе.
— Привет друзьям! — весело сказал он и щёлкнул своим страшным клювом.
Гуси высыпали из гнёзд и приветливо закивали орлу.
А старая Акка Кнебекайзе вышла ему навстречу и сказала:
— Здравствуй, здравствуй, Горго. Ну, как живёшь? Рассказывай про свои подвиги!
— Да уж лучше мне о своих подвигах не рассказывать, — ответил Горго. — Ты меня не очень-то за них похвалишь!
Нильс стоял в стороне, смотрел, слушал и не верил ни своим глазам, ни своим ушам.
«Что за чудеса! — думал он. — Кажется, этот Горго даже побаивается Акку. Будто Акка — орёл, а он — гусыня».
И Нильс подошёл поближе, чтобы получше разглядеть этого удивительного орла.
Горго тоже уставился на Нильса.
— А это что за зверь? — спросил он Акку. — Не человечьей ли он породы?
— Это Нильс, — сказала Акка. — Он действительно человечьей породы, но всё-таки наш лучший друг.
— Друзья Акки — мои друзья, — торжественно сказал орёл Горго и слегка наклонил голову.
Потом он снова повернулся к старой гусыне.
— Надеюсь, вас тут без меня никто не обижает? — спросил Горго. — Вы только знак дайте, а уж я со всяким расправлюсь!
— Ну, ну, не зазнавайся, — сказала Акка и легонько стукнула орла клювом по голове.
— А что разве не так? Разве смеет кто-нибудь из птичьего народа перечить мне? Что-то я таких не знаю. Вот разве ты? — И орёл ласково похлопал своим огромным крылом по крылу гусыни. — А теперь мне пора, — сказал он, бросив орлиный взгляд на солнце. — Мои птенцы до хрипоты накричатся, если я запоздаю с обедом. Они ведь все в меня!
— Ну, спасибо, что навестил, — сказала Акка. — Я тебе всегда рада.
— До скорого свидания! — крикнул орёл.
Он взмахнул крыльями, и ветер зашумел над гусиной толпой.
Нильс долго стоял, задрав голову, и глядел на исчезавшего в небе орла.
Вдруг из густых камышей раздался робкий голос Мартина:
— Что, улетел? — шёпотом спросил он, вылезая на берег.
— Улетел, улетел, не бойся, его и не видно уже! — сказал Нильс.
Мартин повернулся назад и закричал в камыши:
— Марта, дети, вылезайте! Он улетел!
Из густых зарослей выглянула встревоженная Марта.
Марта осмотрелась кругом, потом поглядела на небо и только тогда вышла из камышей. Крылья её были широко растопырены, и под ними жались перепуганные гусята.
— Неужели это был настоящий орёл? — спросила Марта.
— Самый настоящий, — сказал Нильс. — И страшный какой. Кончиком клюва заденет, — так насмерть зашибёт. А поговоришь с ним немножко — даже и не скажешь, что это орёл. Вежливый, приветливый. С нашей Аккой, как с родной матерью, разговаривает.
— А как же ему иначе со мной разговаривать? — сказала Акка. — Я ему вроде матери и прихожусь.
Тут уж Нильс совсем разинул рот от удивления.
— Ну да, Горго мой приёмный сын, — сказала Акка. — Идите-ка поближе, я вам сейчас всё расскажу.
И Акка рассказала им удивительную историю.
Несколько лет тому назад старое пустое гнездо на Серой скале не было пустым. В нём жили орёл с орлицей.
Все гуси и утки, прилетавшие на лето в Лапландию, устраивались подальше от этой страшной скалы. Только одна Акка Кнебекайзе каждый год приводила сюда свою стаю.
Акка не зря выбрала это место. Орлы были опасные соседи, но и надёжные сторожа. Ни один хищник не смел приблизиться к Серым скалам с тех пор, как там поселились орлы.
Стая Акки Кнебекайзе могла не бояться ни ястребов, ни коршунов, ни кречетов, зато ей приходилось остерегаться самих сторожей.
Как только орлы просыпались, они вылетали на охоту. Но ещё раньше, чем просыпались орлы, просыпалась Акка. Спрятавшись в камышах, она смотрела, куда направят орлы свой полёт.
Если орлы скрывались за вершинами скал, стая могла спокойно плескаться в озере и ловить водяных пауков. Если же орлы кружились над долиной, все отсиживались в своих гнёздах, хорошо спрятанных в камышах.
В полдень Акка снова выходила на разведку, — в этот час орлы возвращались с охоты. Даже издали по их полёту Акка угадывала, удачный или неудачный был у них день.
— Берегитесь! — кричала она своей стае, когда орлы возвращались с пустыми когтями.
— Опасность миновала! — кричала она, видя, что орлы тащат в когтях крупную добычу.
Но вот однажды орлы, вылетев рано поутру, в свой обычный час не вернулись в гнездо.
Акка долго сидела в камышовой засаде, высматривая в небе орлов, но так и не дождалась их возвращения.
На следующее утро Акка вышла на разведку ещё раньше, чем всегда. Она сидела в камышах час, два часа, три часа. Уже солнце поднялось высоко в небе, но орлы не показывались.
«Верно, они вчера так и не вернулись в гнездо», — подумала Акка.
Она не видела их и в полдень на скалистой площадке, где они всегда делили принесённую добычу.
На третий день всё было по-прежнему. Орлы не вылетали из гнезда и не возвращались в него.
Тогда Акка поняла, что какая-то беда стряслась с орлами, и сама полетела к скале.
Ещё издали она услышала злой и жалобный крик, доносившийся из орлиного гнезда.
В гнезде, посреди обглоданных костей, старая Акка увидела неуклюжего, безобразного птенца. Он был покрыт редким пухом, на маленьких беспомощных крыльях торчком стояли прямые жёсткие пёрышки, а острый загнутый книзу клюв был совсем уже как у взрослого орла.
— Я есть хочу, есть хочу! — кричал он и широко разевал клюв.
Оглядевшись кругом, не подстерегают ли её где-нибудь за уступом орлы, Акка села на край гнезда.
— Наконец-то! Хоть кто-то явился! — закричал птенец, увидя Акку. — Что ты принесла? Давай скорей, я есть хочу!
Акка очень рассердилась.
— Я ещё к тебе в няньки не нанималась! — прикрикнула она на птенца. — Где твои отец с матерью?
— Откуда я знаю! — запищал птенец. — Они уже два дня не возвращались. Ну, чего ты сидишь тут? Ты что, не слышишь? Я есть хочу! Есть! Есть! Дай мне скорее есть!
Акке стало жалко птенца. Всё-таки сирота — ни отца, ни матери. И она отправилась искать ему корм.
Она выловила в озере большую форель и принесла её птенцу. Увидя, что она что-то тащит, орлёнок вытянул шею, и Акка бросила ему свою добычу прямо в раскрытый клюв.
Но орлёнок сразу выплюнул рыбу.
— Уж не думаешь ли ты, что я буду есть такую гадость? Сейчас же принеси мне куропатку или зайца, — слышишь? — зашипел он и защёлкал клювом, точно хотел растерзать Акку на части.
Но Акка не стала с ним церемониться. Она раза два клюнула его в голову и строго сказала:
— Запомни хорошенько: баловать тебя никто не собирается. Твои отец и мать, наверное, погибли, и, если ты не хочешь умереть с голоду, ты должен есть то, что тебе дают.
Потом она разыскала на дне гнезда форель, которую выплюнул орлёнок, и опять положила её перед ним.
— Ешь! — приказала она.
Орлёнок злобно посмотрел на Акку, по рыбу съел.
С этого дня поутру, в полдень и вечером Акка летала к орлиному гнезду и кормила своего питомца. Она носила ему рыбу, лягушек, червяков, и орлёнок покорно всё ел.
Так дело и шло до тех пор, пока Акка не начала линять.
Последний раз она с трудом добралась до орлиного гнезда, теряя по дороге перья.
— Слушай, — сказала она орлёнку, — больше я к тебе прилетать не могу. Перенести тебя вниз на своей спине я тоже не могу. Ты должен сам слететь в долину, иначе ты умрёшь с голоду. Не скрою от тебя — этот первый полёт может стоить тебе жизни. До земли очень далеко, а ты ещё не умеешь летать.
Но орлёнок был не робкого десятка. Он вскарабкался на край гнезда, посмотрел вниз — так ли далеко до этой самой земли — и смело прыгнул.
Акка с тревогой следила за ним. Своих детей у нее давно уже не было, и этот чужой птенец стал ей дорог, словно родной сын.
К счастью, все обошлось благополучно. Сначала орлёнок несколько раз перевернулся в воздухе, но ветер помог ему — раскрыл его крылья, и орлёнок, целый и невредимый, сел на землю.
Всё лето орлёнок прожил в долине вместе с гусятами и очень с ними подружился. Он думал, что он тоже гусёнок, и ни в чём не хотел отставать от своих товарищей. Гусята шли на озеро — и он с ними. Гусята в воду — и он в воду. Но гусята, бойко работая лапами, легко и быстро доплывали до середины озера. А орлёнок, как ни старался, как ни бил когтями по воде, сразу захлёбывался и тут же у самого берега шёл ко дну.
Не раз Акка вытаскивала своего питомца из озера полузадохшегося и долго трясла его, пока он снова не начинал дышать.
— Почему я не могу плавать, как другие? — спрашивал орлёнок.
— Пока ты лежал в своём гнезде, у тебя выросли слишком длинные когти, — отвечала ему Акка. — Но не горюй, из тебя всё-таки выйдет хорошая птица.
Зато, когда для гусят пришло время учиться летать, никто из них не мог угнаться за Горго. Горго летал выше всех, быстрее всех, дальше всех.
Скоро даже просторная долина стала для него слишком тесной, и он пропадал целыми днями, где-то за озером и за горами. Каждый раз он возвращался злой и озабоченный.
— Почему куропатки и козлята убегают и прячутся, когда моя тень падает на землю? — спрашивал он Акку.
— Пока ты лежал в своём гнезде на утёсе, у тебя выросли слишком большие крылья, — отвечала Акка. — Но не горюй, из тебя всё-таки выйдет хорошая птица.
— А почему я ем рыбу и лягушек, а другие гусята щиплют траву и клюют жуков? — спрашивал он Акку.
— Потому что я не могла приносить тебе другого корма, пока ты жил на своей скале, — отвечала ему Акка. — Но не горюй, из тебя всё-таки выйдет хорошая птица.
Осенью, когда гуси двинулись в далёкий путь на юг, Горго полетел с ними. Но он никак не мог научиться держать строй во время полёта. Он улетал далеко вперёд, а потом снова возвращался и кружился над стаей.
Другие птицы, увидев орла среди диких гусей, поднимали тревожный крик и круто сворачивали в сторону.