— Но я хочу спасти тебя, принцесса! Нет, не тебя, не отражение, а другую, настоящую принцессу. Скажи мне, где ты, нет, где она сейчас! Безутешный отец оплакивает тебя днем и ночью! Народ посыпает голову пеплом!.. Я хочу спасти тебя, принцесса номер 46734! Я хочу навсегда отвердить облака в твоем королевстве!
— Это невозможно! — раздался слабый голос. — Я всего — навсего отражение, и ничего больше. Скажи моему народу, что я нахожусь здесь, у трех плакучих ив. Быть может, людям легче станет, если узнают они, что я существую, пусть даже в этом образе. Иди и будь счастлив.
Жоан Смельчак опустил в воду руку, тщетно пытаясь поймать отражение и вытащить его на сушу. Ничего, кроме пронизывающего холода, рука его не ощутила. И вконец опечаленный Жоан взгромоздился на хребет Росинанта и отправился в путь; всем, кто встречался по дороге, он говорил:
— Принцесса номер 46734 — только отражение, и ищите его в реке у трех плакучих ив! Принцесса номер 46734 существует только в отражении!
Так ехал он очень долго, в полусне взывая к прохожим, пока не добрался до хижины Простака-Дровосека. Там он снова впряг Росинанта в телегу и дружески потрепал его по холке.
— Знаешь, что я тебе скажу? — заржал конь на прощанье. — Мне кажется, что именно принцессу номер 46734 искал по всему свету незабвенный хитроумный Дон Кихот Ламанчский.
— А как он ее называл? — полюбопытствовал Жоан Смельчак.
— Не знаю, да никогда и не знал… Какое значение имеет имя?.. Но это была она, я уверен… Принцесса из королевства, которое навеки останется за облаками.
— Возможно, ты прав, — согласился Жоан. — Но твой хозяин, по-моему, совершил большую ошибку, как и я, впрочем. Он гнался за призраком, а не за драконами, их-то он и должен был изничтожить.
А затем Жоан Смельчак улегся под деревом и задремал, а бедняга Росинант снова принялся возить дрова, напрягая все силы своего героического костяка.
Глава 10ТРИ НЕДОСТОЙНЫХ ТРИУМФАТОРА
Жоан Смельчак проснулся поздно, когда солнце уже клонилось к закату, и с изумлением обнаружил, что лежит на дне довольно глубокого сухого колодца. Попал туда рыцарь Долой Меч в часы сна, и так он притерпелся к своим бедам, что, кое-как примостившись на дне, решил спокойно выждать дальнейших событий. Он отлично понимал, что любой маг-бездельник, маг Бог Его Знает Кто, может учинить ему пакость, и тогда прощай родная деревенька Поплачь, А Затем Проглоти Свои Слезы.
— Ну что ж! Здесь на дне, даже теплее, — заключил он, следуя своему правилу борьбы за счастье, а оно заключалось в том, чтобы принимать удары судьбы с таким видом, будто ты их сам вызвал.
И, пытаясь вырваться из дремоты в царство надежды, он предался таким размышлениям: «Любопытно, как же меня отсюда извлекут. Возможно, через туннель, который внезапно соединит эту дыру с корнями ближайшего каштана? Или меня унесет в клюве горный орел?.. А! Знаю! Скорее всего, дно колодца начнет потихоньку подниматься, как кабина лифта… Одним словом, поживем — увидим».
Пока он предавался этим размышлениям, ему послышалось сквозь дрему, будто чей-то хриплый голос произнес его имя. Он поднял голову и увидел высоко вверху три головы.
— Вы сеньор Жоан Смельчак? — спросил тот же голос, сиплый и грубый.
— Я. Что вам от меня нужно?
— Вылезайте!
— Да каким же образом? — закричал Жоан, ощупывая руками скользкие камни и снова убеждаясь, что выбраться из колодца, цепляясь за стенки, невозможно.
— Прыгайте, — настаивал хриплый голос, — прыгайте, и баста!
— Прыгать? — удивился юноша.
И хотя Жоан с недоверием отнесся к этому совету, он все же решил попытать счастья. Он присел, оттолкнулся, подпрыгнул и — о ужас! — оттолкнувшись, он почувствовал, что превратился в резиновый мяч, и в мгновение ока неведомая сила вытолкнула его из колодца.
Трое мужчин не дали Жоану опомниться. Они повалились ему в ноги и хором стали причитать до тошноты льстивыми голосами:
— Помог нам, бесценный наш благодетель! Помоги нам, вызволи нас из беды, ради спасения своей бесценной души!
И ползая на коленях, они, не смотря на все попытки Жоана Смельчака пристыдить их, цеплялись за его ноги и осыпали его штаны поцелуями. Жоан с отвращением оттолкнул их.
— Что это значит? Объясните!
С рабской угодливостью все трое вскочили на ноги, и один из них, хриплоголосый, заговорил. Это был гнусного вида детина, в рваной куртке, в просивших каши сапогах; вдобавок лицо его заросло жесткой щетиной.
Отхаркиваясь, он представился:
— Сеньор Жоан Смельчак, давайте познакомимся. Зовут меня Просто-Свинья… А это мой закадычный дружок Бродяга-Молчун, он немой от рождения… А вон того обормота прозвали Попкой-Дураком, он всю жизнь только и делает, что шатается по кабакам, пьянствует и на ходу сочиняет стишата, да такие, что закачаешься!
«Да. Милая компания, — подумал Жоан Смельчак. — Ничего не скажешь».
— А теперь надо вам признаться, ваша милость, что мы не умеем ни читать, ни писать, — продолжал Просто-Свинья. — Бродяга-Молчун объясняется только жестами, Попка-Дурак так проспиртовался, что к нему и за версту не подступишься, с души воротит. Меня люди тоже не жалуют: им, видишь ли, не по вкусу, что от меня всегда несет луком, чесноком и потом. Едва подойдешь к ним, а они уж кричат: «Неряха, грязнуля!» — и всякими другими скверными словами обзывают да еще камнями швыряются. А вчера Бродяга-Молчун хотел было продать свой чудодейственный эликсир, который помогает и от мозолей, и когда болит глотка; верно, вы уж догадались, ваша милость, что он у нас первейший обдувала и плут, каких мало. Так ему, грешнику, тоже всыпали по первое число. Такую задали взбучку, что еле ноги унес. А уж о Попке-Дураке и говорить не приходится, такой он у нас разнесчастный. Торгует лубочными книжками, да уж больно он, сердечный, закладывает, все над ним потешаются и не принимают его всерьез. Вот какие беды у нас, горемычных.
— Так что же вы все-таки от меня хотите, сеньоры? — решительно прервал его болтовню Жоан Смельчак. — Я всей душой вам сочувствую и, быть может, избавил бы вас от бед, будь на то у меня власть, но чем я обязан…
— Соблаговолите выслушать нас до конца, ваша милость, — прервал его Просто-Свинья, за это время успевший захаркать и заплевать все вокруг, — и я объясню вам, почему мы осмелились вас побеспокоить. Дело было так: вчера вечером мы втроем сидели под деревом и, как водится, жаловались на свою судьбу. И вдруг неизвестно откуда раздался чей-то голос, будто сам воздух с нами заговорил. Голос и спрашивает: «Хотите быть счастливыми?» — «Ясное дело, хотим. Еще бы!» — «Ну, а ты, Просто-Свинья, чего желаешь?» «Я хочу, чтобы люди не кривились и не зажимали нос, когда я прохожу мимо». «А ты, Бродяга-Молчун?» И Бродяга-Молчун на пальцах объяснил, что хотел бы без помех сплавлять покупателям свой эликсир, и пусть никто его больше не преследует и не обижает.
— Так что же дальше? — остановил его Жоан Смельчак, с трудом вынося свинский дух, который исходил от этих бродяг.
— А дальше голос торжественно изрек: «Если хотите быть счастливыми, отправляйтесь к сухому колодцу, найдите там Жоана Смельчака и попросите его сунуть руку в карман».
— Сунуть руку в карман? Это еще зачем? — взбунтовался Жоан Смельчак.
Тогда Бродяга-Молчун обратился к нему с такой длинной речью на языке жестов, гримас и ужимок, что Жоан не выдержал и закрыл глаза, лишь бы его не видеть. Но тут выступил вперед Попка-Дурак, пьяный в стельку. Он едва держался на ногах, но все же ему удалось пролепетать следующий экспромт:
Чтоб сеньор рассеял скуку,
пусть все это и обман,
должен он засунуть руку
в свой таинственный карман.
— Засунь руку в карман, засунь руку, наш благодетель, наш драгоценный сеньор Жоан Смельчак! — умолял Просто-Свинья, чуть не ползая на коленях.
— Засунь руку, засунь! — вторили ему дружным хором товарищи.
Не устояв перед их униженными и настойчивыми просьбами, Жоан Смельчак неохотно опустил руку в карман, и тут же в небе появилась странная птичья стая — индюк, попугай и павлин, — причем каждая из птиц держала в клюве по свертку.
Индюк раньше всех выронил обернутую в папиросную бумагу коробку с надписью: «Для Просто-Свиньи». Его примеру последовал попугай, сбросивший подарок, предназначенный для Бродяги-Молчуна. И, наконец, павлин выпустил из клюва последний пакет, который угодил прямо на голову пьянчуги-рифмоплета.
Стоит ли говорить, что три дружка не успокоились, пока не развернули посылки, где лежали следующие дары: костюм-тройка, сшитый по последней лондонской моде для Просто-Свиньи; помпезный орден с академическими пальмами для Бродяги-Молчуна в коробке, обтянутой желтым бархатом, и лавровый венок для Попки-Дурака.
— Зачем нам все это? — не без разочарования воскликнули бродяги.
— Да по всей вероятности, — ответил Жоан Смельчак, — чтобы Просто-Свинья облачился в костюм, Бродяга-Молчун нацепил орден Верховного попугая, а Попка-Дурак увенчал голову лавровым венком. Ступайте в город, и все будет в порядке.
— Зачем нам идти в город? Чтобы от меня все шарахались? Чтобы надо мной издевались? — ощетинился Просто-Свинья.
— Что за чепуху ты мелешь? Никто не станет над тобой издеваться! Разве ты не понял, что это были три птицы Многозначительной видимости и что они принесли вам всем предметы, оказывающие магическое действие на людей?.. Да чего ж вам теперь бояться! Успех обеспечен! Вы победите!
И трое оборванцев, убежденные этими вескими доводами, воспрянули духом. Просто-Свинья, не раздумывая, сбросил свое рубище и заменил его дорогим костюмом безупречного покроя, что отнюдь не устранило свойственный Просто-Свинье едкий запах и не отучило постоянно плеваться.
Бродяга-Молчун приколол к лацкану пиджака орден Верховного попугая, а поэт-пропойца нахлобучил на голову лавровый венок.
— А теперь в путь! — скомандовал Жоан Смельчак, возглавив эту зловонную фалангу. — Вперед к славе!