– Теперь назад, возвращайся на улицу…
И она вылезла из своего укрытия, побежала обратно по траве и выскочила из садовой калитки на простор Банбери-роуд; и вновь бросилась поперек мостовой, и вновь завизжали шины; а потом она вдруг очутилась на Норем-гарденс – тихой, зеленой улочке с высокими викторианскими домами, неподалеку от парка, – и остановилась, чтобы перевести дух. Поблизости, перед одним из палисадников, была высокая живая изгородь, а около нее – низкий бордюр, и Лира присела на него, поглубже забившись под барбарисовые кусты.
– Она помогла нам! – сказал Пантелеймон. – Доктор Малоун помешала им догнать нас. Значит, она на нашей стороне!
– Ох, Пан! – воскликнула Лира. – Зачем я проговорилась насчет Уилла… надо было вести себя осторожнее…
– Вообще не надо было туда ходить, – сурово сказал он.
– Я знаю. И это тоже…
Но она не успела как следует себя отчитать: вдруг Пантелеймон вспорхнул к ней на плечо, шепнул:
– Смотри… сзади, – тут же снова превратился в сверчка и нырнул в карман.
Она вскочила, испуганная, и увидела большой синий автомобиль марки «Роллс-Ройс», неслышно затормозивший у тротуара рядом с ней. Она напряглась, готовая кинуться в любую сторону, но тут стекло в заднем окне машины опустилось и оттуда выглянуло знакомое ей лицо.
– Лиззи! – сказал пожилой джентльмен из музея. – Как приятно снова с тобой встретиться! Может, подбросить тебя куда-нибудь?
С этими словами он открыл дверцу и подвинулся, освобождая ей место. Пантелеймон ущипнул ее сквозь тонкую ткань рубашки, но она, схватив рюкзачок, немедленно прыгнула внутрь, а сидевший в машине господин перегнулся через нее и захлопнул дверцу.
– Похоже, ты очень торопишься, – сказал он. – Куда тебе нужно?
– В Саммертаун, – ответила она. – Пожалуйста!
На голове у шофера была форменная фуражка.
Все в салоне этой мощной машины было гладким, мягким и удобным; запах одеколона, которым пользовался ее хозяин, чувствовался в этом замкнутом пространстве особенно сильно. Автомобиль совершенно беззвучно тронулся с места и сразу же набрал ход.
– Ну, так как твои успехи, Лиззи? – спросил пожилой джентльмен. – Узнала еще что-нибудь о черепах?
– Ага, – сказала она, вывернув шею, чтобы посмотреть сквозь заднее стекло. Там не было никаких признаков светловолосого. Она спаслась! Ему никогда не придет в голову искать ее в шикарной машине, принадлежащей такому богатому господину. От восторга у нее к горлу даже подкатил комок.
– Я тоже навел кое-какие справки, – продолжал ее спаситель. – Мой приятель, антрополог, сказал мне, что кроме тех черепов, которые мы видели на выставке, у них в коллекции есть и другие, в том числе очень древние. Они принадлежат неандертальцам.
– Да, я про это слышала, – сказала Лира, хотя абсолютно не представляла себе, о чем он говорит.
– А как поживает твой друг?
– Какой друг? – спросила Лира, слегка встревожившись: неужели она и ему рассказала об Уилле?
– Тот, к которому ты приехала погостить.
– Ах, она. Спасибо, у нее все в порядке.
– Так это подруга? Она археолог?
– Нет… физик. Она изучает скрытую массу, – сказала Лира, еще не успевшая окончательно прийти в себя. Врать в этом мире оказалось не так просто, как она думала. Вдобавок ей не давало покоя одно смутное впечатление: она словно уже встречалась с этим господином в далеком прошлом, но не могла вспомнить, где именно.
– Скрытую массу? – тем временем говорил он. – Как интересно! Сегодня утром я как раз читал о ней в «Таймс». В нашей вселенной полно невидимого вещества, и никто не знает, что это такое! А твоя подруга – она напала на след?
– Да. Она уже много чего узнала.
– И что же ты собираешься делать дальше, Лиззи? Тоже станешь физиком?
– Может быть, – ответила Лира. – Я пока не решила.
Шофер негромко кашлянул и сбавил скорость.
– Ну вот мы и в Саммертауне, – сказал пожилой. – Где тебя высадить?
– Вон за теми магазинами, пожалуйста, – оттуда я дойду. Большое спасибо.
– Будьте добры, Аллан, сверните налево, на Саутпарейд, и остановитесь у правого тротуара, – попросил пожилой.
– Слушаюсь, сэр, – откликнулся шофер.
Минуту спустя автомобиль бесшумно затормозил напротив публичной библиотеки. Пожилой господин открыл дверцу со своей стороны, так что Лире пришлось выбираться наружу мимо его коленей. Места в салоне хватало, но Лира вылезла из машины с трудом: ее спаситель вел себя очень любезно, однако ей почему-то очень не хотелось до него дотрагиваться.
– Не забудь это, – сказал он, протягивая ей рюкзак.
– Спасибо.
– Надеюсь, мы с тобой еще встретимся, Лиззи, – сказал он. – Передай от меня привет своей подруге.
– До свидания, – сказала она, уже стоя на тротуаре. Лишь когда «Роллс-Ройс» свернул за угол и исчез, она направилась к окну под грабами. У нее возникли кое-какие подозрения насчет светловолосого, и она хотела посоветоваться с алетиометром.
Уилл перечитывал отцовские письма. Он сидел на террасе, куда едва доносились крики детей, ныряющих в устье гавани, и читал строки, выведенные четким почерком на тонкой почтовой бумаге, пытаясь представить себе человека, написавшего их, и снова, уже в десятый раз, отыскивая упоминание о младенце, которым был он сам.
Вскоре он услышал, как кто-то бежит по улице. Положив письма в карман, он встал, и почти тут же на террасу влетела Лира – с безумным взглядом, в сопровождении Пантелеймона, свирепо рычащего дикого кота, которого она от расстройства даже позабыла спрятать. Она, редко дававшая волю слезам, теперь рыдала от ярости; ее грудь ходила ходуном, зубы скрипели, и она бросилась к мальчику, вцепилась ему в руки и воскликнула:
– Убей его! Убей! Я хочу, чтобы он умер! Если бы Йорек был здесь… Ах, Уилл, я так виновата, прости меня…
– Что случилось? В чем дело?
– Этот старик… подлый вор… он украл его, Уилл! Он украл мой алетиометр! Этот гнусный негодяй, разодетый в пух и прах, с машиной и шофером… ах, что я натворила за сегодняшний день, я просто…
И она зарыдала так бурно, что он подумал: наверное, иногда у людей и впрямь разбиваются сердца, и сейчас это произошло с нею, потому что она упала наземь, причитая и содрогаясь, а Пантелеймон рядом с ней обратился в волка и тоскливо, отчаянно завыл.
Дети в дальнем конце гавани перестали плескаться и смотрели в их сторону, прикрывая глаза от солнца. Уилл сел на корточки и потряс Лиру за плечо.
– Прекрати! Хватит реветь! – сказал он. – Объясни мне все толком. Какой еще старик? Что случилось?
– Ты ужасно рассердишься… я обещала, что не выдам тебя, обещала, и вот… – рыдала она, а Пантелеймон превратился в неуклюжего щенка с висячими ушами и поджатым хвостиком, виновато съежившегося под его взглядом; тогда Уилл понял, что Лире стыдно признаваться в своих проступках, и решил прибегнуть к помощи ее деймона.
– Ну, что случилось? Рассказывай, – потребовал он.
– Мы пошли к ученому, но там были еще другие люди, мужчина и женщина, – сказал Пантелеймон, – и они обманули нас: стали задавать нам разные вопросы, а потом спросили о тебе, и мы нечаянно проговорились, что знаем тебя, а потом убежали…
Лира спрятала лицо в ладони и прижалась лбом к асфальту. Пантелеймон от возбуждения стремительно менял вид – собака, птица, кошка, снежно-белый горностай…
– Как он выглядел, этот мужчина? – спросил Уилл.
– Большой, – сдавленным голосом сказала Лира, – и такой сильный, светлые глаза…
– Он видел, как ты прошла назад через окно?
– Нет, но…
– Значит, здесь он нас не найдет.
– Да, но алетиометр! – воскликнула она и порывисто села; ее искаженное гневом лицо было похоже на греческую маску.
– Так-так, – произнес Уилл, – расскажи мне об этом.
Изредка всхлипывая и скрипя зубами, она рассказала ему о том, что случилось: как незнакомый пожилой господин увидел ее с алетиометром вчера в музее, и как он сегодня остановил машину и она села туда, чтобы спастись от светловолосого, и как машина подъехала не к тому тротуару, так что ей пришлось пробираться к дверце мимо этого господина, и как он, должно быть, незаметно вытащил алетиометр, передавая ей рюкзак…
Уилл понял, отчего Лира так расстроена, но ему казалось, что ей не в чем себя винить. А потом она добавила:
– И самое главное, Уилл: я поступила очень плохо. Потому что алетиометр велел мне не искать больше Пыль, а вместо этого помогать тебе. Я должна была помочь тебе найти отца. И я могла бы это сделать – будь у меня алетиометр, я отвела бы тебя туда, где сейчас твой отец. Но я не послушалась. Я сделала то, чего мне хотелось, а это было нельзя…
Он видел, как она пользовалась алетиометром, и знал, что прибор мог бы сказать ей правду. Он отвернулся. Она схватила его за руку, но он вырвался и зашагал к берегу. Дети по другую сторону гавани снова вернулись к своей игре. Лира догнала его и сказала:
– Мне очень жаль, Уилл…
– Да что с этого толку? Мне плевать, жаль тебе или нет. Сделанного не воротишь.
– Но мы должны помогать друг другу, Уилл, ты и я, потому что больше никого нет!
– Не вижу как.
– Я тоже, но…
Она остановилась на полуслове, и в глазах у нее вспыхнул огонек. Повернувшись, она побежала к своему рюкзаку, брошенному на тротуаре, и стала лихорадочно копаться в нем.
– Я знаю, кто он! И где он живет! Смотри! – воскликнула она, протягивая Уиллу маленькую белую карточку. – Он дал мне ее в музее! Мы можем пойти и потребовать алетиометр обратно!
Уилл взял карточку и прочел:
Сэр Чарльз Латром Кавалер Ордена Британской империи 2-й степени Лаймфилд-хаус Олд-Хедингтон Оксфорд
– Сэр – значит рыцарь, – сказал он. – Отсюда автоматически следует, что люди поверят ему, а не нам. Да и вообще, что я, по-твоему, должен сделать? Обратиться в полицию? Они же меня ищут! Вчера, может, еще не искали, но уж сегодня – наверняка. А если туда обратишь