У нее отнялся язык. Все, что она могла сделать, – это плюнуть ему прямо в лицо, и она плюнула изо всей силы.
Уилл сидел спокойно, наблюдая, озираясь по сторонам, запоминая, где что находится.
Сэр Чарльз невозмутимо вынул шелковый платок и утерся.
– Ты что, совсем не умеешь держать себя в руках? – спросил он. – Иди и сядь на место, поганка.
На глаза Лиры навернулись слезы, и, дрожа всем телом, она кинулась обратно на диван. Пантелеймон, распушив хвост, прыгнул туда же и устремил на пожилого господина горящий взгляд.
Уилл молчал, недоумевая. Сэр Чарльз давно уже мог бы вышвырнуть их отсюда. Что он задумал?
И тут он увидел нечто очень странное – в первый миг он даже решил, что ему это померещилось. Из рукава полотняной куртки сэра Чарльза, над снежно-белой манжетой, высунулась изумрудная голова змеи. Ее черный язычок стрельнул туда-сюда, черные глаза с золотым ободком посмотрели на Лиру, потом на Уилла, и бронированная головка исчезла. Лира была слишком рассержена, чтобы заметить это, а до того, как змея вновь скрылась в рукаве пожилого джентльмена, прошли считанные секунды, но глаза Уилла расширились от потрясения.
Сэр Чарльз перешел к креслу у окна и не спеша сел, поддернув брюки.
– Вместо того чтобы пускаться на глупые выходки, лучше послушайте меня, – сказал он. – Тем более что на самом-то деле у вас просто нет другого варианта. Прибор у меня – здесь он и останется. Он мне нужен. Я коллекционер. Можете сколько угодно плеваться, топать ногами и визжать, но к тому времени, когда кто-нибудь захочет вас слушать, я буду иметь множество документов, подтверждающих, что я его купил. Раздобыть их мне ничего не стоит. А после этого вы распрощаетесь с ним навсегда.
Теперь они оба молчали. Он еще не закончил. В комнате стало очень тихо; сердце Лиры, охваченное непонятным предчувствием, забилось медленнее.
– Однако, – продолжал он, – есть вещь, которая нужна мне еще больше. И я не могу достать ее сам, поэтому готов заключить с вами сделку. Вы приносите сюда то, что мне нужно, а я отдаю вам обратно этот… как вы его назвали?
– Алетиометр, – хрипло сказала Лира.
– Алетиометр. Как интересно. Алетейя, истина, – все эти эмблемы… да, понимаю.
– Что это за вещь, которая вам нужна? – спросил Уилл. – И где она?
– Она там, куда я не могу добраться, а вы можете. Мне абсолютно ясно, что вы нашли где-то проход. Скорее всего, он недалеко от Саммертауна, где я сегодня утром высадил Лиззи, то есть Лиру. И что через этот проход можно попасть в другой мир, где нет взрослых. Пока все верно? Ну так вот: у человека, сделавшего этот проход, есть нож. Сейчас этот человек скрывается в том, другом мире и очень напуган. И не зря. Если он там, где я думаю, то его следует искать в старой каменной башне с изваяниями ангелов у входа. В торре дельи Анжели. Туда я и предлагаю вам пойти; мне не важно, как вы будете действовать, но мне необходим этот нож. Принесите его мне – и получите назад алетиометр. Мне будет жаль с ним расставаться, но я привык держать слово. Итак, вот что от вас требуется: принесите мне нож.
Глава восьмаяБашня Ангелов
– А у кого сейчас нож? – спросил Уилл.
Они ехали по Оксфорду в «Роллс-Ройсе». Сэр Чарльз сидел впереди, полуобернувшись к ним, а они – сзади; Лира баюкала в руках Пантелеймона, опять ставшего мышонком.
– У человека, который имеет на него не больше прав, чем я на алетиометр, – сказал сэр Чарльз. – Тем не менее, к несчастью для всех нас, алетиометром завладел я, а ножом – он.
– Откуда вы узнали про тот, другой мир?
– Я знаю много вещей, которые тебе не известны. А чего еще ты ожидал? Я гораздо старше вас и значительно лучше информирован. Между тем миром и этим существует изрядное количество окон; люди, знающие, где они находятся, могут с легкостью путешествовать туда и обратно. В Читтагацце есть так называемая Гильдия ученых, которые уже давным-давно этим занимаются.
– Вы вообще не из этого мира! – вдруг выпалила Лира. – Вы оттуда, разве не так?
И снова у нее в памяти что-то шевельнулось. Она была почти уверена, что видела его раньше.
– Нет, не оттуда, – сказал он.
– Если мы хотим забрать у того человека нож, мы должны больше о нем знать, – сказал Уилл. – Он ведь не отдаст его нам добровольно, правда?
– Разумеется. Это единственное, что отпугивает Призраков. В любом случае вам придется нелегко.
– Призраки боятся ножа?
– Чрезвычайно.
– Почему они нападают только на взрослых?
– Сейчас вам не обязательно это знать. Это не имеет значения. Лира, – сказал сэр Чарльз, поворачиваясь к ней, – объясни мне, откуда у тебя взялся такой удивительный друг.
Он говорил о Пантелеймоне. Но как только он это сказал, Уилл понял, что змея, высунувшаяся тогда из его рукава, тоже деймон и сэр Чарльз, должно быть, пришелец из Лириного мира. Он спрашивал о Пантелеймоне, чтобы сбить их со следа; значит, он не подозревает, что Уилл заметил его собственного деймона.
Лира прижала Пантелеймона к груди, И он стал черной крысой; обвив хвост вокруг ее запястья, он глянул на сэра Чарльза свирепыми красными глазками.
– Я не хотела, чтобы вы его видели, – сказала она. – Это мой деймон. Вы, жители этого мира, думаете, что у вас нет деймонов, но вы ошибаетесь. Ваш, наверное, навозный жук.
– Если даже египетские фараоны не возражали, чтобы их представлял скарабей, то уж я тем более, – сказал сэр Чарльз. – Выходит, ты из какого-то третьего мира? Как интересно. Алетиометр тоже оттуда, или ты стащила его где-нибудь во время своих странствий?
– Мне его подарили, – гневно ответила Лира. – Мне подарил его Магистр Иордан-колледжа из нашего Оксфорда. Он мой по праву. И вы все равно не сможете им воспользоваться, вы, тупой вонючий старик, – вам и за сто лет не научиться его понимать. Для вас это просто игрушка. Но мне он нужен, и Уиллу тоже. И мы получим его обратно, не беспокойтесь.
– Увидим, – сказал сэр Чарльз. – Здесь я высаживал тебя в прошлый раз. Остановить?
– Нет, – сказал Уилл, заметив впереди стоящую у обочины полицейскую машину. – Вы не можете пробраться в Чи-гацце из-за Призраков, так что неважно, будете ли вы знать, где окно. Везите нас дальше в сторону Кольцевой.
– Как вам угодно, – откликнулся сэр Чарльз и махнул шоферу. – Когда добудете нож – если, конечно, вам это удастся, – позвоните мне, Аллан приедет и заберет вас.
Больше они не разговаривали до тех пор, пока шофер не затормозил. Когда они вышли, сэр Чарльз опустил стекло и сказал Уиллу:
– Кстати, если не отыщете нож, не трудитесь сюда возвращаться. Придете ко мне в дом без него – я вызову полицию. Пожалуй, они не заставят себя ждать, если я назову им твое настоящее имя. Ты ведь Уильям Парри, верно? Так я и думал. В сегодняшней газете опубликована твоя фотография – кстати, очень хорошая.
И автомобиль тронулся.
Уилл ошеломленно молчал. Лира легонько потрясла его за руку.
– Не волнуйся, – сказала она. – Он тебя никому не выдаст. Если бы хотел, давно бы это сделал. Пойдем.
Спустя десять минут они уже стояли на маленькой площади перед башней Ангелов. По дороге Уилл рассказал ей о деймоне-змее, и она замерла на улице как вкопанная: ее снова терзало смутное воспоминание. Кто он, этот старик? Где она его видела? Но память не желала проясняться.
– Я не хотела ему говорить, – тихо сказала Лира, – но вчера я видела там, наверху, какого-то человека. Он смотрел вниз, когда дети подняли шум…
– Как он выглядел?
– Молодой, курчавый. Совсем не старый. Но я видела его совсем чуть-чуть, на самой верхушке, между зубцами. Я подумала, что это может быть… Помнишь Анжелику и Паоло – как он сказал, что у них есть старший брат, который тоже вернулся в город, а она велела Паоло замолчать и рассердилась, что он выдал тайну? Ну вот я и подумала: а вдруг это он? Наверное, он тоже охотится за ножом. И еще я думаю, что все дети знают про нож. По-моему, они и сюда-то вернулись в первую очередь из-за него.
– Хм, – сказал он, подняв глаза. – Может быть.
Лира вспомнила свой утренний разговор с детьми: никто из них не ходит в башню, сказали они, потому что там страшно. Вспомнилось ей и тревожное чувство, охватившее ее, когда они с Пантелеймоном заглянули в открытую дверь башни, прежде чем покинуть город. Может быть, поэтому им и нужен был взрослый, чтобы туда войти. Пантелеймон, приняв форму мотылька, порхал на солнечном свету вокруг ее головы и что-то беспокойно шептал.
– Тихо, – шепнула она в ответ. – Выбора все равно нет, Пан. Мы сами виноваты. Надо исправлять свои ошибки, и это единственный способ.
Уилл двинулся налево, вдоль стены башни. Дойдя до угла, он повернул в узкий мощеный проулок, отделявший башню от соседнего здания; затем посмотрел вверх, оценивая на глаз ее высоту. Лира шла за ним по пятам. Он остановился под окном на уровне второго этажа и сказал Пантелеймону:
– Можешь взлететь туда и посмотреть?
Тот немедленно обернулся воробьем и полетел к окну. Он едва смог достичь его: у Лиры сдавило грудь, и она тихонько вскрикнула, когда он был уже у подоконника, и он присел там всего на секунду-другую, а потом сразу нырнул вниз. Она сделала несколько глубоких вдохов, как будто тонула и ее чудом спасли. Уилл нахмурился, озадаченный.
– Это тяжело, – объяснила она, – когда твой деймон отдаляется от тебя, это больно…
– Извини. Видел что-нибудь? – сказал он.
– Лестница, – ответил Пантелеймон. – Лестница и темные комнаты. Там на стене висят сабли, и копья, и щиты, как в музее. А еще я видел человека. Он… танцевал.
– Танцевал?
– Двигался туда и сюда… и взмахивал рукой. Точно сражался с кем-то невидимым… Я видел его через открытую дверь, не слишком отчетливо.
– Боролся с Призраком? – предположила Лира.
Но им оставалось только гадать, и они тронулись дальше. Позади башни был садик с аккуратными клумбочками вокруг фонтана, обнесенный высокой каменной стеной с битым стеклом наверху (Пантелеймону снова пришлось взлететь, чтобы