– Я вижу, сударыня не с Изнанки? – ни с того ни с сего уточнила Ирадот. – Вот вообще не с нее?
Джек радостно закивал, а я хмуро замотала головой.
– И что же, ваш жених не дерется за вас?
– Да нет у меня жениха! – выпалила я. – Нет и не было.
– Интересно, – произнесла Ирадот, снова рассеянно глядя на меня. – Но Марк заслужил, я полагаю, это из‑за бедной королевы. А Питер всегда хорошо дрался, так что вам не стоит так уж беспокоиться, сударыня.
За ее спиной действительно били Марка, и я в отчаянии прикрыла глаза рукой.
– Как вас звать? Этот‑то Джек, понятно, внук тильского Джека.
Я скосила глаза. Джек раздулся от гордости так, что, видимо, скоро бы лопнул от нее окончательно.
– Маргот.
– Прекрасное имя. Я люблю, когда созвучно моему. Ну, вот видите, сударыня Маргот? Они уже заканчивают. Мне, наверное, пора идти за зельем.
В темноте обстановка казалась абсолютно черной, хотя через витражное окно квадратиками все же просачивался свет. Ирадот отошла за стойку – я не удивилась бы, если бы и этот дом строили по проекту знаменитого деда, – и достала оттуда внушительную бутыль.
На черном полу уже никто никого не бил. Лицо темноволосого парня, очевидно, Марка, заливала кровь, он тяжело дышал и стирал ее пальцами с глаз. Питер сидел, разглядывая содранные костяшки. Синяк на скуле, ставший почти незаметным, налился кровью и расцвел. Я почему‑то залюбовалась (наличием цвета в этом доме?) и смотрела до тех пор, пока Питер не глянул на меня в ответ.
Еще минут через десять, состоявших из ахов, вздохов, бинтования и протирания настойками, мы все сидели за одним столом, правда наверху, с задернутыми тяжелыми шторами. Такие, пожалуй, я видела впервые на всей Изнанке. Судя по всему, стоили они целое состояние.
Впрочем, сидели не все. Марк долго утирал слезы, склонившись в три погибели, а Ирадот была не то чтобы к нему холодна – услышав, что Ериния мертва, она отошла к окну, будто бы могла увидеть что‑то через плотную ткань.
– Не время слезы размазывать, – сказал Питер жестко. – Во‑первых, в нас зелье хвостаток и нам нужно поспать. Во‑вторых, мне интересно знать, что тут происходит, и почему от Лисса до Тиля деревни мертвецов и призраки. В‑третьих. В‑третьих, в чем дело, Марк, расскажи уже, сколько можно скрывать от меня детали.
Парень заплакал еще сильнее, и я даже растерялась, ну что за поведение такое. Зато к нам повернулась будто высеченная из мрамора Ирадот.
– Питер, если не крушить мою мебель и не бить моего мужа, а подумать, у тебя есть предположения, что у нас случилось, или все‑таки нет?
Питер явственно сжал челюсти, так, что даже щеки дернулись, а потом – кулаки. Он зачем‑то посмотрел на меня и поднял ресницы.
– Из того, что я вижу, тут локальное нашествие, город весь почернел. Поскольку цвета не возвращены, поскольку… да разнеси все это! – Питер вскочил на ноги, и тут я уже всерьез испугалась, встала, поймала его за рубашку, погладила по плечу.
– Кто‑то обязательно оказывается слабым звеном в цепочке, – сказал Марк, и я снова едва удержала Питера, он как бешеный рвался с места.
– Я бы не стала формулировать это так, Марк, – проговорила Ирадот. – Просто, Питер, знаешь, когда весь город против тебя, и не такой маленький, как Тиль, довольно сложно оставаться в рамках выбранной профессии.
Я поймала Питера обеими руками и уткнулась носом ему в спину.
– Так господин чудильщик Марк просто все бросил, – сказал Джек неровным, злющим тоном. – Господин чудильщик Марк не чудильщик уже, да и господином называть его тоже не хочется.
И тут до меня дошло разом все. И злость Питера, и то, о чем мы говорили с хвостатками, и все, все, все дошло и осталось в памяти. Врезалось в сердце черным осколком. Пока Питер боролся с ветряными мельницами, пока он проигрывал раз за разом, Марк предпочел сдаться и не приводить ничего в порядок. Это стоило жизни как минимум одной деревне. Это почти стоило жизни нам. А про остальное я даже понятия не имела.
Я разжала руки.
Питер посмотрел на меня через плечо. Сделал два шага и ударил Марка так, что того отбросило вместе со стулом.
– Спасибо за гостеприимство, – злобно выплюнул Питер.
Джек глядел на нас обоих ошалелыми глазами. Ирадот, кажется, тоже не ожидала подобной реакции.
– Пошли, – сказал Питер, и мы в гробовом молчании двинулись вниз по лестнице, так же вышли из дома.
На улице было свежо. Кажется, скоро собиралось закатываться на небосвод солнце, и я почти рассмеялась.
– Сразу к Джону, – скомандовал Питер. – Хотя постой. Постойте, дети мои, я что‑то не очень хорошо соображаю. Здесь должен быть чудильщик, еще неопытный и не успевший ничего сделать. Я думаю, нам к нему. Сон нужен все сильнее, потому что если мы отключимся, это смерть, подходи и делай что хочешь с нашими телами. За мной!
Мы с Джеком повиновались. И всю дорогу, пока мы делали повороты между угольно‑черных домов, пока мы петляли среди темнейших зданий и перескакивали через ограды, Джек смотрел на меня не просто странно. Он будто опасался меня, будто боялся, что я возьму и спущу на него не то собак, не то Питера, не то…
Мы наконец достигли шикарного дома, и я поняла, что он был веселым, раньше, когда из Лисса еще не ушел цвет. Черепица – радостных оттенков. Стены – не то голубые, не то зеленые.
Питер аккуратно стукнул в окно. На этот раз не прошло и десяти секунд, когда дверь распахнулась. На пороге стояла девчонка с копной пшеничных волос.
– Можно поговорить с чудильщиком? – поинтересовался Питер, даже не меняя толком тона.
– Можно, – сказала она и зашла внутрь.
Мы последовали за ней. Питер прикрыл дверь, потом еще зачем‑то на засов запер. Как я понимала, такие штучки Великому Хаосу были безразличны, но, может быть, в доме чудильщика действовали свои законы.
Я посмотрела по сторонам. Дом тоже был черен, и копна волос девчонки выделялась и выглядела почти платиновой, а не соломенной.
– Садитесь, пожалуйста, – пригласила она.
– У нас не то чтобы есть время, – сказал Питер. – Сударыня, вы не могли бы позвать нового чудильщика?
Девчонка вдруг хмыкнула и закрыла рот рукой. Потом сразу поправилась, будто была в чем виновата:
– Уж не думала, что встречу Питера Тильского вот так. Не гадала. Питер, меня зовут Сонна, я и есть новый чудильщик города Лисс.
Джек уронил сумку, а я очень постаралась не уронить челюсть. Хорошо, если Сонне лет восемнадцать было.
– Что? – переспросил Питер, будто не понимая.
– Я новый чудильщик, а вы можете сесть. Внутри моего дома я пока что справляюсь с Великим Хаосом.
Питер явно хотел выругаться, в последнее время он делал это часто и с удовольствием, впрочем, я вполне разделяла его стремление. Сонна, черт возьми. То есть здоровый парень, Марк, на котором пахать можно, как всегда говорит мама, бросает город на плечи молоденькой девчонки?
– Я вижу, вы поговорили с Марком, – Сонна указала на разбитые костяшки Питера. – Не виню вас. Мне семнадцать, я никогда не думала о том, чтобы быть чудильщиком, мои чудеса не идут ни в какое сравнение с нормальными чудесами порядковых, а тут за мной являются слуги Хаоса и приводят в этот дом. Я школу‑то не окончила. Читаю книги, а сделать ничего хорошего не могу. Понемногу стараюсь, но… вот разве дом мой в порядке, да соседей спасаю. Мне очень стыдно, что я знакомлюсь с вами подобным образом.
Воцарилась тишина, которую вдруг прервал Джек:
– Мало ты ему, твари, врезал.
28. Купцы
Мы проспали в доме Сонны несколько хороших и крепких часов. По какой‑то причине на этот раз я не видела ни мать, ни отца, я никого не видела до тех пор, пока меня не разбудили осторожным стуком в дверь. Я подскочила на кровати. Оказалось, что ко мне не ломятся, а просто скребутся.
– Да? – громко сказала я, но голос все равно подвел, захрипел и сломался.
В дверь осторожно заглянул Джек:
– Сударыня Маргот, мы ждем тебя, хотели дать отдохнуть, но Питер сказал, что больше это делать невозможно, нам пора ехать.
– Сейчас спущусь.
Я принялась одеваться. Старый комплект одежды от Илли был в полном порядке, хотя ночью я забыла вытащить его из сумки. При виде одежды складывалось впечатление, что ее отгладили, отпарили и вообще из химчистки принесли. Я влезла в палевую рубашку, но тут же увидела расходящуюся во все стороны от запястья кровь и припомнила последние события.
Выходило так, что нам оставалось взять коней у Джона, кажется, и мчаться к каким‑то горам, искать следы Таньки, а потом уже въезжать в Королевство Хаоса.
Я надела штаны, затянула шнуровку, влезла в сапоги, поменяла рубашку и, проверив содержимое сумки, пошла вниз.
Там был накрыт почему‑то ослепительно‑белый стол, и только сейчас я заметила, что в Лисс каким‑то образом, не иначе чудом, вернулись краски. За столом, склонившись над картой, шутливо препирались Питер и Сонна.
Сказать, что я взревновала, – не сказать ничего. У меня душа ушла в пятки, а все сознание перевернулось, хотя кем я была? Какие права имела? Никто, обычный человеческий ребенок из другого мира. Джек, заметив мое состояние, закашлял надсадно, но при этом довольно вежливо.
– А! Сударыня Маргот! – Сонна быстро подбежала ко мне, тепло обняла и погладила по плечу. – Как вы спали? Удалось ли немного отдохнуть перед тяжелым путем?
Я, ошарашенная подобным поведением, оттаяла и ревновать перестала. Да еще Питер, оторвавшийся от карты, выглядел солнечно и улыбался. Пораженная до глубины души, я еле ответила:
– Сударыня моя Сонна, мне, наверное, у вас в первый раз хорошо отдохнуть и удалось.
– А что тот странный чудильщик? – Она отодвинулась, указала мне на стул и удалилась куда‑то.
– Тот странный чудильщик? – Я со значением посмотрела на Питера. – Не было его сегодня.
Сонна, оказывается, притащила мне тарелку, и в кои‑то веки это было легкое мясо. Я набросилась на еду, будто голодала месяц. Хотя столько голодать, кажется, нельзя, после этого наступает смерть.