Джек закивал, как мне показалось, виновато, и я отпустила его.
– Эммет. Меня зовут Эммет, – сказал трактирщик. – А пострела вашего, если можно спросить?
– Джек.
Они пожали друг другу руки с довольно комичным видом.
– Да нет, достойный мальчишка, вы чересчур к нему строги, – ухмыльнулся трактирщик.
Нравился он мне, несмотря на молодость и благообразность, все меньше и меньше с каждой секундой.
– Во дворец размечтался попасть, – вздохнул Питер, и я вдруг обратила внимание, что теперь и комплект перстней, сидевший у него на левой руке, совпадал с тем, что я увидела на старике. Другом Питере, приведшим меня на Изнанку через синий портал.
Меня тряхнуло. Да, украшения были частью образа. Но говорили ли они о чем‑то? Я не знала и знать особо не хотела. Страшно оказалось очень. Я нервно посмотрела на Питера.
– Во дворец? – насмешливо протянул Эммет. – И зачем это ему?
– Да говорят, что там убранство невиданное, статуи в рост человека из чистого золота, а он растет купец‑делец. Только у нас нечего предложить Королеве, имеется разве пара безделушек для мэра.
– Давайте так, – Эммет наклонился к нам близко‑близко. – Вы мне информацию о безделушках, а я вам говорю, куда лучше деваться. Потому что с какой стати то, что заинтересует мэра, не потрафит нашей великой госпоже?
Питер сделался совсем холоден и задумчиво отозвался:
– А ну как вы нас, Эммет, господин мой, ограбить захотите?
Эммет ядовито рассмеялся:
– Вы, сударь мой, производите впечатление умного человека. Как думаете, кто поставляет кушанья нашей Королеве? Не хозяин ли лучшего трактира в городе? И как думаете, может ли мне быть какая выгода?
Питер замялся, изображая то ли негодование, то ли еще что, и тут я решила выступить за него:
– У нас есть занятные самоцветы. Если вы не станете обижаться на моего супруга, то мы были бы очень рады, если бы вы доставили нас во дворец.
Эммет оглядел меня с ног до головы:
– Так и думал, что сударыня замужем. Ну что же, тогда давайте займемся сделкой. Я понимаю, вы не хотели бы задерживаться дольше нужного?
– Да батюшка послал, – закатила глаза я. – Говорит, пора уже делами ворочать, а нам‑то все равно.
Эммет рассмеялся снова, точно змея зашипела, и потер руки.
Через некоторое время, которое мы провели, слоняясь по городу в поисках Таньки, Эммет отловил нас, выдал пару охранников и велел идти во дворец, пока у Королевы есть настроение смотреть наши камни.
Мы двинулись в путь, переговариваясь о ничего не значащих вещах, рука в руке, потерянные и расстроенные. Бодростью духа мог похвастаться только Джек, а Питер даже утешительного ничего не говорил, потому что охранники (а попросту – слуги Хаоса, их я научилась распознавать) сильно мешали процессу.
Я не верила, что умудрилась потерять Таньку навсегда. Существовало и второе пророчество Кассии, в котором она была жива. Возможно, оно показывало будущее? Возможно, мне нужно вернуться в наш мир и как‑то спасти ее самой? Я верила в мать Джека и – Питеру, безоговорочно.
Дворец был довольно далеко, но мы шли бодро, чувствуя, что наше время сражаться настало. Когда он вырос над нами – шикарной махиной – я сразу отсекла, куда бежать потом. Мы еще не дошли, а я уже видела путь к отступлению, узкую тропку‑улочку, уходящую вправо. Не запутаться бы.
Убранство дворца поражало воображение – все, что только пожелает сердце и до чего додумается голова, но я волновалась так, что почти ни на что не обращала внимания.
Мы поднялись по лестнице на второй этаж, прошли в небольшую комнату (по сравнению с колоннадой залов она была просто крошечной) и тут увидели ее. Молодую черноволосую женщину, отдаленно напоминавшую Джека.
В первое мгновение она посмотрела на нас так, что я думала, провал обеспечен. Потом с усилием взяла себя в руки и проговорила холодно, обращаясь к слугам Хаоса:
– Я поговорю с ними наедине. Это купцы, которые привезли мне нечто бесценное. Вон.
Слуги повиновались – и даже закрыли за собой двери. Джек, чудом не заоравший сразу, бросился к матери и обнял ее, неловко дернулся, упал, целовал ей руки и колени.
– А я вижу, – проговорил Королева, – что ты, Питер, мало того, что сам съехал, так еще сына моего… Джек, ну‑ка, не плачь, иди сюда. – Она взяла его на руки. – Ты наконец рехнулся.
– Королева моя, это был заказ Джека, я не мог ничего поделать. У нас чрезвычайно мало времени, мы выведем вас отсюда, но уже пора. То, что владеет нами всеми, уже чувствует меня, как я чувствую его.
– Питер, ты понимаешь, что привел моего ребенка неизвестно куда? Питер, я даже…
Джек плакал, обнимая ее, и я не могла ничего поделать, мне самой захотелось разрыдаться, потому что Джек‑хамло, наглый выскочка Джек – это было нормально. Ненормальным было, когда он выглядел вот так, бессильный, будто обескровленный.
Морена поднялась на ноги, все еще держа свою ценную ношу, и подошла к шкафу, что‑то над ним поколдовала. Оказалось, что это двери, ведущие в сырой межстенный ход.
– Знаешь, как уйти отсюда напрямки? – спросила она.
Ровно в эту секунду происходящее перестало мне нравиться окончательно.
– Имею понятие, – неловко произнес Питер. – Госпожа моя, ты не могла бы уже… Как бы это помягче, спустить Джека на пол и бежать вместе с нами, ведь мы за тобой пришли.
Я инстинктивно подвинулась ближе к ним, вернее, к Джеку, потом подумала – и стала вытаскивать у доспехов тяжеленное копье. Питер, кажется, понял мой маневр, обнажил так ни разу и не пригодившийся меч и протянул рукоятью вперед. Я заблокировала им входные двери. Теперь их можно было разве что снести.
– Хорошо, – произнесла Морена. – Бегите.
– А ты? – поинтересовался Джек.
Я знала, что она скажет (Питер тоже догадался), и отдала бы, наверное, все на свете, чтобы она промолчала.
– Я здесь больше не крестьянка. Я не должна разводить овец. Я королева, и Великий Хаос этому свидетель. Я не вернусь в Тиль. Малыш, мне очень жаль. Если бы я могла забрать тебя с собой, сделала бы это сразу, но нужно получить разрешение. Столько возни, что у меня не вышло пока, но я обещаю…
В дверь ударили в первый раз. Джек стоял оглушенный и непонимающий. Охрана начала ломиться, и тогда Питер схватил его, метнул на меня пламенный взгляд своих озер туманных, и побежал. Я помедлила секунду, сделала два шага за ними, а потом остановилась как вкопанная и отвесила Морене такую пощечину, что у меня хрустнуло в запястье.
И только после втиснулась в коридорчик, закрыла дверь за собой и понеслась. Впереди едва виднелся Питер. От стен отражался рев впавшего в истерику Джека.
Судя по тому, что я наблюдала, бежали мы по коридору, ведущему на первый этаж. Бежали долго, упорно, я почти вломилась в спину Питера, он сделал что‑то, и тупик, в котором мы находились, вдруг разделился на части, и мы оказались на улице, той самой, больше походившей на тропу.
Почувствовав вмешательство Питера, Великий Хаос вскипел. Он взвыл и помчался в погоню. Мы бежали так, как не бегали ни разу в жизни, и Джек мешался, ужасно, в этой своей невыносимой истерике, и я чувствовала, что нас догоняют то ли тени, то ли слуги, и швыряла наугад изумруды – которые взрывались в воздухе где‑то далеко за спиной.
Мы наконец вылетели на открытое пространство у той самой городской стены, которую перемахнуть – и уже на воле. Питер поднял руку. Я ожидала, что камни рассыплются, но этого не случилось. Питер нахмурился и показал пальцем на стену. Камни снова его не послушались, а Джек вырвался и стал кататься по земле. Я оглянулась.
С тонущим сердцем увидела, как из одного из переулков на нас ползет нечто давно знакомое: орда порядочных. Они, видимо, и не давали Питеру ничего сделать со стеной.
– Смотри! – заорала я, пытаясь найти в сумке чертовы бусы, должны же они сгодиться хоть на что‑то.
Питер быстро кивнул на кладку, и я поняла его без слов: наверх, а он передаст мне Джека. Стена была слишком высокая, мы даже толком закинуть меня не смогли. Я попыталась уцепиться за выступ – и сорвалась вниз. Порядочные наползали со всех сторон, тесня нас, и Питер стоял первым на их пути.
А потом Джек вдруг вскочил и бросился вперед, глупый, злой, ожесточенный мальчишка, размахивал ножиком, как маленьким мечом, и его поймали, сделали тенью, стали пить из него, я и ахнуть не успела. Кинжал метнула, он прошел по прямой возле Джека, вспорол клубящиеся тени и рухнул на землю.
И тут все замерло. И замерли мы с Питером: слишком много для понимания, слишком много, чтобы вместить в голову. Перед нами стоял молодой парень, почти ровесник Питера, тот самый, который махал мне рукой из портала, тот самый, что был с Танькой, тот самый, в чьих глазах я почти погибла.
Джек.
Из него выпили жизнь, и он стал взрослым.
– Кого ждем? – спросил он надсадно. – Не меня же, правда?
Болота в его глазах больше не было. Только холодный, сияющий изумруд.
– Так вот, меня ждать не надо. Возвращайтесь в Тиль, а я со всем разберусь.
– Как разберешься? – спросил бледный Питер. – Каким образом?
Джек, взрослый Джек со страшными глазами, смотрел на нас не добро и не зло. Одежда на нем почему‑то увеличилась пропорционально. Он порылся в сумке, достал заколку с розой, принадлежавшую Морене, и очертил в воздухе круг. Тот немедля превратился в портал, ярко‑зеленый, пустой.
– Ждите меня в Тиле пару дней. А разберусь я – именем Порядка, – произнес он, и тут время пошло, и разразилась невероятная буря, но я почти ничего не успела заметить, потому что Питер схватил меня за руку и прыгнул в портал.
32. Москва
Мы с Танькой сидели на моей кухне и молчали. Я только что закончила рассказывать невероятную историю своего пребывания на Изнанке. Как я прошла ее до конца, вернулась в начало, в Тиль, – и как она осталась жива.
Кассия оказалась права дважды. На этот раз, когда отчим пытался ударить Таньку ножом, посередине комнаты появился парень с изумрудными глазами и открыл зеленый портал.