Позднейшие неандертальцы при столкновении с сапиенсами предпочитали уходить куда подальше. При этом даже не обязательны были эпичные битвы с метанием копий. Во-первых, охотники всегда предпочитают действовать скрытно, из засады, а во‐вторых, вообще избегают прямых противостояний. Охотников мало, каждый человек уникален и незаменим, особенно с его личной точки зрения, а приказать ему никто ничего не может. Каждый – цельная самодостаточная личность. Увидели дым над лесом, следы на снегу, сообразили-прикинули расклад сил и учесали километров на сто. Земля большая, места полно, бизоны и северные олени везде одни и те же. Не знали неандертальцы, что Европа не такая уж большая, да к тому же наполовину занята ледником. Изучайте географию и климат!
Единственный потенциальный пример прямого столкновения неандертальцев и сапиенсов – нижняя челюсть Ле Руа B из Франции с датировкой 32,6–34,1 тыс. л. н. Зубы двенадцатилетнего ребёнка больше похожи на неандертальские, а залегала челюсть в ориньякском, то есть кроманьонском слое. Главное же – внутренняя сторона кости поцарапана, явно в процессе отрезания языка. Выходит, тут кроманьонцы могли съесть ребёнка неандертальца. Правда, челюсть крайне фрагментарна, признаки зубов не слишком надёжны для отличия неандертальцев от нас, а лучше сохранившаяся челюсть Ле Руа A полностью сапиентна. Так что, возможно, всё в порядке, беспокоиться не стоит: наши предки не были злыми ксенофобами и не ели неандертальских детей, они съели своего ребёнка.
География и палеоэкология не соврут: за несколько тысяч лет сосуществования двух видов людей в Европе ареал неандертальцев постоянно сокращался и смещался в самые неприятные малопродуктивные места – засушливые степи Испании и Крыма, горы Кавказа и Балкан, совсем уж край земли – Брянскую область и Полярный Урал, дальше которых лежали только безжизненные ледники. Стотысячелетняя адаптация к жизни в ледниковой Европе ничем не помогла заскорузлым консервативным неандертальцам-ретроградам. А вот ареал кроманьонцев столь же быстро расширялся: тропическое происхождение не помешало их триумфальному шествию по обледенелой Евразии.
Вероятно, при незначительной численности и плотности населения неандертальцев их и не надо было особо притеснять и выгонять, достаточно было хотя бы иногда жениться на них. Обмен был не только культурным: у всех современных неафриканских сапиенсов имеется 2–2,5 % примеси неандертальских генов. Вероятно, кроманьонцы периодически брали в жёны неандерталок, откуда и появились новации и гены. К неандертальцам же никто особо идти не хотел, да они и сами этому не способствовали. В итоге чистокровных неандертальцев становилось всё меньше, новым взяться было неоткуда, а кроманьонцы всё прибывали и прибывали из бездонной Африки. Всего нескольких тысяч лет такого неравного смешения достаточно, дабы неандертальцы не то чтобы вымерли, но растворились в кроманьонцах. Теперь все не-негроиды чуточку неандертальцы, да и на юг от Сахары их гены просочились с арабами в позднейшие времена.
Конечно, сапиенсы тоже не были белыми и пушистыми (между прочим, палеогенетика показывает, что все они были чернокожи, черноволосы и черноглазы). Мы победили всех и с энтузиазмом продолжили враждовать сами с собой. Среди верхнепалеолитических кроманьонцев тоже хватает примеров убийств и каннибализма: Костёнки XIV (Воронежская область, 36,2–38,2 тыс. л. н.) с двумя ранами на тазовой кости, Сунгирь I (Владимирская область, 30,54–38,90 тыс. л. н.) с раной от дротика на первом грудном позвонке и пробитым лбом, съеденные люди в Буран-Кая III (Крым, 35,2–36,4 тыс. л. н.), Байя де Фьер (Румыния, 32,1–33,5 тыс. л. н.), убитый двумя ударами по голове, Сан-Теодоро 4 (Италия, 14 тыс. л. н.) с наконечником в тазовой кости, Айн Маллаха 91 (Израиль, 11,5 тыс. л. н.) со стрелой в верхней челюсти, массовые погребения десятков людей, утыканных дротиками, в могильниках Джебель Сахаба (Судан, 13,74 тыс. л. н.), Вади-Халфа (Судан, 13,2 тыс. л. н.) и Натарук (Кения, 9,5–10,5 тыс. л. н.). Но все эти ужасы меркнут на фоне неандертальского разгула; процент кроманьонской кровожадности несравним с частотой неандертальской. При внимательном рассмотрении среди неандертальцев съеден был едва ли не каждый второй.
В последующие времена градус агрессивности постоянно колебался, но, хочется верить, всё же снижается в общемировом масштабе. Если геноцид был обычнейшим делом от западноевропейского раннего неолита до Британской империи первой половины XX века, если у сарматов две тысячи лет назад боевой травматизм превосходил значения Великой Отечественной, если у многих диких племён индейцев и папуасов главной причиной смерти мужчин доныне является убийство, то всё же ситуация вроде бы выправляется. Несмотря на продолжающийся и периодически усиливающийся в мире бардак, всё же вероятность, что читающего эти строки убьют, хотя, к сожалению, и не нулевая, но, к счастью, на порядки меньшая, чем в палеолите, неолите или Средневековье. Юриспрунденция и милиция, которая нас бережёт, дипломатия и международные договоры, гуманизм и просвещение – всё это попытки человечества стать человечнее.
И вот мы на вершине, и нам не с кем соревноваться. Движущий отбор уже не особо движет, а дестабилизирующий – дестабилизирует. Все друг другу помогают, все выживают, почти полное благолепие лишь изредка нарушается недопониманием и копьетырканьем. И вот Homo sapiens за последние 25 тысяч лет подрастерял физической мощи и, что важнее, – объём мозга. Если у ранних кроманьонцев объём мозга был в среднем 1500 см 3, то у нас теперь – 1350 см 3.
Куда-то нас заведёт прогресс? Нужна ли нам очередная встряска в виде зелёных человечков или взбунтовавшегося искусственного интеллекта? А может, хватит эволюционировать антагонистически, может, хватит бороться и превозмогать? Может, пора оправдать самоназвание и начать действовать по уму? Предки показали пример, одомашнив зверей и окультурив растения, слившись с неандертальцами и денисовцами. Может, лучше всё-таки не Апокалипсис, а Ноосфера?
Заключение
Чудища сопровождали наше бытиё во все времена. Но, с другой стороны, выжившие после их пиршеств каждый раз оказывались самыми быстрыми, самыми ловкими, самыми умными. Чудовища создали наши руки-ноги, наши мозги и орудийную деятельность. Мы победили всех своих врагов: они либо в палеонтологическом музее, либо в меню, либо в Красной книге, либо приносят нам тапочки и мурчат на диване, либо растворены в нашей наследственности. Но тут таится, возможно, главнейшая опасность. Главный урок палеонтологии: тому, кто достиг вершины, более некуда стремиться, отбор не двигает его вперёд, к лучшему. Застой и специализация обычно заканчиваются вымиранием. Ныне мы – самые крутые на всей планете. Значит ли это, что мы больше не будем прогрессировать и нам пора вымирать? Более того, мы сами чуть не стали чудищами и до сих пор продолжаем балансировать на самом краю, пытаясь не утянуть в глобальное вымирание всю биосферу Земли.
Возможно, пора уже стать окончательно разумными и взять эволюцию под контроль? В теории мы можем начать управлять живой материей, вероятно, это единственный способ сохранить, приумножить, развить и распространить жизнь по Вселенной. Но для этого нам бы разобраться с собой. А для этого надо мыслить здраво, рационально и стремиться к лучшему. И именно для этого есть наука, в том числе – палеонтология и антропология.
Время чудищ подходит к концу. Наша задача – начать новую эпоху – эру Разума.
Приложение
Периодизация кайнозойской эры.
Палеоген: 66 млн л. н. – палеоцен: датский век – 61,6 – зеландский век – 59,2 – танетский век – 56 – эоцен: ипрский век – 47,8 – лютетский век – 41,2 – бартонский век – 37,71 – приабонский век – 33,9 – олигоцен: рюпельский век – 27,82 – хаттский век – 23,03.
Неоген (третичный период): 23,03 млн л. н. – миоцен: аквитанский век – 20,44 – бурдигальский век – 15,97 – лангийский век – 13,82 – серравальский век – 11,63 – тортонский век – 7,246 – мессинский век – 5,333 – плиоцен: занклский век – 3,6 – пьяченцский век – 2,58.
Антропоген (четвертичный период): 2,58 млн л. н. – плейстоцен: гелазский век – 1,8 – калабрийский век (или 1,806 – эоплейстоцен) – 0,774 – средний плейстоцен, чибанский век (или 0,781 – неоплейстоцен) – 0,129 – поздний плейстоцен – 0,0117 – голоцен: гренландский век – 0,0082 – нортгриппский век – 0,0042 – мегхалайский век – современность.
Последовательность Великих Предков в кайнозойской эре.
66,5–63,3 млн л. н.: Purgatorius janisae, P. pinecreeensis, P. unio, P. titusi, P. coracis, P. mckeeveri, первые приматоподобные существа;
66,043–63,3 млн л. н.: Pandemonium hibernalis, P. dis;
63,3–60,2 млн л. н.: Palaechton nacimienti, Anasazia williamsoni;
60,2–56,8 млн л. н.: Palaechton woodi;
55,8–54,8 млн л. н.: Archicebus achilles, первый омомисовый примат;
56–48,6 млн л. н.: Teilhardina demissa, T. belgica, T. tenuicula, T. magnoliana, T. asiatica, T. brandti;
55–54 млн л. н.: Anthrasimias gujaratensis, возможно, первая обезьяна;
45 млн л. н.: Eosimias sinensis, первая обезьяна;
37,2 млн л. н.: Eosimias paukkaungensis;
37 млн л. н.: Biretia fayumensis;
34 млн л. н.: Bahinia banyueae;
31,5–31 млн л. н.: Apidium bowni;
30,2–29,5 млн л. н.: Apidium phiomense, Aegyptopithecus zeuxis, первые узконосые обезьяны;
29–28 млн л. н.: Saadanius hijazensis;
27,5–24,2 млн л. н.: Kamoyapithecus hamiltoni, первая человекообразная обезьяна;
25,2 млн л. н.: Rukwapithecus fleaglei;
20–19 млн л. н.: Proconsul africanus, Kalepithecus songhorensis;
18,5–17 млн л. н.: Proconsul heseloni;
16–15 млн л. н.: Nacholapithecus kerioi;
14–12,5 млн л. н.: Kenyapithecus wickeri;