− Я почти смирился с оборотнем, но это… О чем ты думал, когда заводил дружбу с человеком?!
− Что в людях плохого?
− Абсолютно ничего, кроме того, что они наша добыча!
− Не все воспринимают окружающих, как потенциальную еду, − сказал Шан. Скулы его пылали.
− Ах, да! Эта твоя нездоровая фиксация на чистоте! Думаешь, можешь прожить без еды? Как какой-нибудь водяной?
− Нет, но очень бы хотел. Это лучше, чем каждый год собираться толпой и клянчить у Совета разрешение на постройку кровособирательных ферм!
Они оба застыли, два белесых изваяния в полумраке комнаты. Князь Червонский вытер ладонью рот, убрал с лица волосы. Выглядел он, как человек, решившийся на крайние меры. В следующую секунду он стоял рядом с Алексеем.
Взмах острого ногтя. Из глубокого пореза на шее мальчика хлынула кровь.
− Посмотрим, умеешь ли ты отвечать за свои слова, сын. Ты ведь ничего не пил со вчерашнего дня?
Затем князь покинул комнату и запер их внутри.
Алексей упал на восточный ковер, пытаясь зажать рану. Шан было бросился к нему, но остановился в полуметре, часто и хрипло дыша. В груди его рокотало страшное нечто. Слезящимися глазами Алексей увидел выдвигающиеся белые клыки. Упырь потянулся к нему, белые пальцы дрожали…
− Не… не надо, − прошептал Алексей.
Звучание его голоса не сразу, но отрезвило друга. Шан в ужасе закрыл рот обеими ладонями. Сделал шаг назад.
− Нет, − пробормотал он, тряся головой. − Нет-нет-нет… Я не стану!
Он отполз в дальний угол, откуда испуганно смотря за попытками Алексея порвать плащ на бинты.
− Прости, прости меня, − всхлипывал он, кусая ладони.
− Ничего. Горло и связки целы, а кр-кровь остановиться. Я… я справлюсь.
Это было неправдой. В глазах у Алексея стремительно темнело, предметы начинали двоиться и танцевать. Наконец, он рухнул на пол и тут же потерял сознание. Очнулся, когда что-то раскаленное коснулось его кожи. Шан прижигал рану свечой, хотя руки его тряслись, как у пьяницы, а пальцы были заляпаны кровью. Он шептал себе под нос, как мантру:
− Я − не животное… Я − не животное… Инстинктов не существует… только воля. Я могу себя контролировать…
− Шан?
− Да? − дрожащим голосом спросил упырь.
− Меня сейчас стошнит. Отодвинься немного.
Алексей развернулся и сделал так, что дорогущий ковер из шелка пришел в негодность. Шан не мигая смотрел на него из своего угла.
− Я думал, ты умрешь.
− Если бы не ты, наверно так бы и было.
− Это все мой отец. Он хочет вырастить из меня настоящего кровопийцу, а я, а я не могу так, понимаешь? − в глазах Шана стояли слезы. − Не хочу никого ранить, кусать, выпивать − это мерзко!
− Ты и не будешь. Теперь я точно знаю.
− Сначала я пытался использовать керос из твоей сумки, но он не сработал. Наверно, нужно быть магом. Поэтому решил прижечь рану, чтобы остановить кровь. Ох, это было ужасно. Я чувствовал себя совсем другим существом − таким голодным и тупым. Но я не мог, просто мог, − Шан схватился за голову.
− Знаешь, по-моему, керос находится не в броши, − сказал Алексей, пытаясь отвлечь его. − Помнишь, революционеры совсем ей не заинтересовались? Они пытались выпытать у меня его местонахождение. Думают, я знаю правду.
− Уверен?
− Да. Ну, мы ведь спрашивали того антикварщика, − Шан снова застонал, − он ничего не увидел. Значит, брошь была обманкой от Агаты.
Они замолчали, думая каждый о своем. Алексей пытался плотнее забинтовать раненую шею, Шан − унять дрожь и очистить руки от крови.
− Ал.
− Что, дружище?
− Они ведь нас не выпустят, пока я тебя не съем.
Глава 13. Ее звали Агата
Они по-прежнему сидели на приличном расстоянии друг от друга, но спустя несколько часов Шан, похоже, смог заглушить голод.
− Это моя мать − Бай Шэ. Она умерла, когда я был совсем маленький, − Шан указал на портрет. С него на двух измученных мальчишек смотрела беловолосая девушка с нежным округлым лицом. Тонкие губы хранили след вечной улыбки. В руках она сжимала веер, расписанный змеями. − Она была старшей из двух сестер клана киан-ши. Младшую ты видел, − это Сяоцин. Отец взял ее в жены спустя год после похорон.
− Разве он не мог найти себе кого-нибудь другого или остаться вдовцом? − удивился Алексей. Когда он говорил, туман перед глазами немного рассеивался.
− Нет, таков был договор между двумя семьями. Нельзя разрывать связь между кланами.
− Хм, то есть, если твоя мачеха бросит твоего отца, они приведут ему еще кого-нибудь? Бабушку, потом прабабушку, и так пока женщины в семье не закончатся?
− Все, чтобы сохранить союз, − с горькой иронией ответил Шан.
− Она красивая, твоя мама.
− Спасибо, − Он посмотрел на портрет и вздохнул. − Отец редко о ней говорит. Должно быть, он не особо ее любил, раз из всех вещей оставил лишь эту картину. И Сяоцин это чувствует. Так старается ему угодить, что брату дала имперское имя.
− Знаешь, − вспомнил Алексей, − а ведь в человеческих книгах и фильмах вы размножаетесь через укус. Получается, все не так?
− Конечно. Чем мы хуже остальных?
− Выходит, мне не стать упырем?
− Да тебя даже не укусили!
− Погоди-погоди, и жуткий особняк покупать не надо? А то ведь моих карманных денег хватит только на стильный плащ.
− Если бы мой отец тебя укусил и выпил большую часть крови, ты бы, наверно, мог стать безмозглым гулем, − слишком серьезно отнесся к вопросу Шан. − Но это неточно.
Внезапно отворилась дверь. Они обернулись и увидели князя, застывшего на пороге.
− Что-то забыли, отец? − спросил Шан. Несмотря на изнуренность, он сумел сохранить учтивый вид.
− Вот как, − князь быстро взял себя в руки. − Похвально. Весьма недурственное владение собой. Может быть, мне стоит порезать этого несчастного мальчика сильнее? Интересно узнать, как далеко ты можешь зайти.
− Будешь пытать невиновного, лишь бы доказать свою правоту?
− Всего лишь хочу раскрыть тебе глаза.
− Как бы сильно ветер ни дул, гора не склонится перед ним.
− Я помню, кто так говорил, − князь бросил мимолетный взгляд на портрет. − Но здесь иная ситуация.
− Мама никогда не одобряла жестокость. Мы давно перестали быть чудовищами, одержимыми кровью и собственным превосходством. И она бы точно не хотела видеть…
− Она бы точно не хотела видеть своего сына изгоем общества! − кажется, отец Шана начинал жалеть, что затеял все это. Но и найти верный выход из ситуации пока не мог. Внезапно по особняку разнесся глухой вибрирующий звук. Затем еще. К ним в комнату забежал всклокоченный слуга. На лбу у него краснела свежая вмятина: отзеркаленная буква «А».
− Хозяин, вы должны выйти, − пролепетал упырь, преданно пуча глаза.
− О чем ты? − нахмурился князь. − Что происходит снаружи?
− Там она! Она пришла и хочет видеть вас!
− Кто, Нея ее задери?
Алексей уже знал ответ. Сердце радостно забилось.
− Немка, мой князь! Снаружи Немка!
«Бздыыыннь!»
− Она ломает нашу защиту, хочет попасть внутрь… Она…
Треск, затем оглушающий хлопок.
− Внутри, − закончил за слугой князь. − Но что этой безумной старухе надо?
Внизу уже звучал цокот каблуков. Она приближалась. Упырь со следом от трости на лбу заскулил. По приказу князя комнату наполнили вооруженные слуги. Они расположились вдоль стен, прикрыв собой Шана. В центре образовавшейся пустоты остались лишь Алексей и сосредоточенный глава упыриного рода.
− Выведи Сяоцин с Вячеславом через портал и не отходи от них ни на шаг! − приказал он слуге с отметиной. Тот поклонился и пулей вылетел наружу. Встречаться с Немкой вновь он явно не хотел. Затем наступила тревожная тишина, прерываемая лишь отрывистым дыханием Алексея.
− Guten Tag, guten tag! − прозвучало из коридора приветствие на немецком. Стук каблуков слышался теперь, как удары молотка по крышке гроба. Упыри замерли, готовые отражать атаку. И вот Агата переступила через порог.
Первая мысль, что возникла у Алексея при виде нее, − злая королева из сказки. Злая королева, вернувшая свое истинное обличие.
От прежней Агаты остались лишь малиновые глаза, да пальцы, испачканные черной пылью. Она была молода, не больше двадцати. Стройная, белокожая, в вишневом брючном костюме с вырезом и длиннополой шляпе. Шелковистые черные локоны волнами обрамляли точеное лицо. Коса, перекинутая через плечо, спускалась аж до самой поясницы.
− Как же у вас темно, − заметила Агата, щелкнув пальцами. Упыри напрасно схватились за оружие, − к потолку устремился световой шар. − Так ведь лучше, не правда ли, Виктор?
− Что тебе надо, падшая? Что ты забыла в доме моих отцов? − глухо спросил князь.
− Думаю, ты знаешь. У тебя есть кое-что мое.
Она обвела присутствующих надменным взглядом и увидела Алексея, сидящего под портретом. Яркие глаза остановились на пропитанной кровью повязке.
− И что же тут такое? − Она сделала шаг. Упыри снова потянулись к ружьям и алебардам. − Твой наследник сидит с окровавленными руками, а мой гость ранен. Некрасивая ситуация.
Агата почти мурлыкала, тогда как князь Червонский напоминал до боли натянутую струну.
− Я не знал, что он твой. Можешь забрать его хоть сейчас.
− Могу, − мягко подтвердила Агата. − И заберу.
− Скажи, как я мог понять? Он ничего не сказал… Зачем ты вообще привела человека в наш мир? − отрывисто спросил князь.
Ведьма опустилась на одно колено, зажав под мышкой трость, и принялась ощупывать рану на шее Алексея. Мальчик не противился.
− Уж явно не затем, чтобы упертый аристократ пытался скормить его своему отпрыску. Виктор, ты не знал? Бесконечно давя на ребенка, ты лишь добьешься обратной реакции, − Агата подмигнула Шану, и тот смутился. − Ничего не хочу сказать, но надеюсь, твой гроб закрывается изнутри.
− Упыри не спят в гробах, − процедил князь, пребывая в странном состоянии между ненавистью и оцепенением. − Просто забирай человека и уходи.