Некоторые сведения о деятельности колымского стекольного завода можно найти в фотоальбоме «Дальстрой 1942–1943»[26]. В альбоме есть фотографии Промкомбината и завода с аннотацией: «Весна 1942 года. Заканчивается строительство первой очереди стекольного завода». Через несколько страниц, среди фотографий производства обуви и шахтерских касок, неожиданно появляются фото лаборатории, подписанное: «Восстановление перегоревших лампочек». Эти фотографии в альбоме тематически не связаны с фото Промкомбината и стекольного завода и, возможно, были вставлены позднее. Если доверять данному фотоальбому как особому виду отчетных документов, распространенных в системе НКВД-МВД и ГУЛАГа, то получается, что уже в 1943 году было налажено восстановление электроламп. При этом в подобных альбомах нередко встречаются фотоснимки, не соответствующие хронологии и месту создания. По справке, полученной в ИЦ УМВД по Магаданской области, Георгий Демидов в это время находился в Тенькинском ИТЛ, а не в Маглаге.
Данная справка содержит ошибки, неточности и противоречивую информацию о пребывании Демидова в лагерях Колымы. Одной из них является то, что, по всем свидетельствам, в том числе самого Демидова, он прибыл на Колыму не позднее 1939 года. По данным справки Георгий Демидов на территории Колымы оказался лишь в 1941 году. К сожалению, он ни в своих письмах, ни в произведениях не рассказал о том, как было сделано открытие по восстановлению электроламп.
4 июля 1946 года — арестован по обвинению во враждебности к существующему государственному строю, систематической антисоветской агитации среди заключенных лагеря, распространении клеветнических измышлений по адресу руководителей ВКП(б) и советского правительства, а также восхвалении капиталистического строя. Ордер на арест был выписан начальником УМВД по СДС[27].
26 июля 1946 года — Военный трибунал войск МВД при Дальстрое вынес Георгию Демидову приговор по ст. 58–10 ч. 1. и ст. 179 УК РСФСР о лишении свободы сроком на 7 лет с присоединением неотбытой части наказания, итого 8 лет 7 месяцев.
1948 год — отправлен в Центральную больницу УСВИТЛ — «Левый берег», расположенную в поселке Дебин, с мастоидитом — осложнением отита[28].
В больнице Демидов познакомился с фельдшером хирургического отделения Варламом Шаламовым. Демидов отремонтировал рентгеновский аппарат и был ненадолго оставлен в стационаре как рентгенотехник.
1948 год — после выздоровления, по всей видимости, был этапирован в Береговой лагерь (Особый лагерь № 5).
Особые лагеря были образованы в 1948 году для особо опасных государственных преступников. На Колыме действовал один из особлагов — Берлаг. Особлаги отличались от исправительно-трудовых лагерей более жестким режимом содержания, ограничением в переписке и получении посылок. Заключенные получали индивидуальный номер, который вшивался в спецодежду, и направлялись только на тяжелые работы.
О пребывании Георгия Демидова в Берлаге есть только одно свидетельство — воспоминание медсестры Центральной больницу УСВИТЛ Марии Ночновой:
«Через полтора месяца (после того, как Демидов был выписан из больницы. — Т. П.) прибыла машина из „Берлага“, с прииска „Холодный“. В отделениях для берлаговцев были выделены отдельные палаты. Я работала в такой палате.
Я сразу побежала вниз, в приемный покой — нет ли кого из своих. На полу приемного покоя вповалку лежали люди. Многих из машины выносили на носилках. Я стала всматриваться в каждого.
— Ой, Демидов! — Георгий Георгиевич стал неузнаваем. Передо мной был сгорбленный, трясущийся старик. В то время ему было 39 лет. Бушлат третьего срока, бурки стянуты тряпкой, лицо и руки обморожены.
Я приготовила место в уголке, принесла от завхоза (Семена Ивановича Ваврищука) еще одно одеяло.
Диагноз: пневмония, алиментарная дистрофия, цинга. Пробовала заговорить с ним, он молчал. Я погладила его руку. Он зарыдал, как ребенок, и стал бить кулаком об стену (я боялась за его психику).
Он заговорил: „Маша, народ наш — раб. Это народ, которым 100 лет назад торговали на рынках. Никакой другой народ не допустил бы этого“»[29].
30 июня 1951 года — этапирован в Москву по спецнаряду 4-го отдела МВД СССР для решения вопроса о работе в одной из «шарашек» атомного проекта. Однако срок его заключения приближался к концу, поэтому он был отправлен в Минеральный лагерь (Особый лагерь № 1), расположенный в пос. Инта Коми АССР.
«В 1951 г. меня в порядке чрезвычайной спешки отправили в Москву — „Аллюр три креста!“ Это было одно из самых ужасных путешествий, которые мне пришлось перенести. Оказалось, что я затребован… 4-м спецотделом МВД как физик-экспериментатор. Но Главное управление не знало, что срок мне зачетами и скидками сократили на несколько лет. Он истекал буквально через пару месяцев. Поэтому я оказался непригодным для целей этого почтенного учреждения и меня снова швырнули в лагерь добывать срок и выходить на положение ссыльного. Но отправили меня уже не обратно на Колыму, а на север республики Коми, в Инту».
1 февраля 1952 года — оформлен спецнаряд МГБ СССР на отправку Демидова в бессрочную ссылку на поселение.
3 марта 1952 года — освобожден из лагеря и направлен в ссылку в Кожвинский район пос. Инта Коми АССР.
Ноябрь 1953 — Демидов пишет заявление в УМВД Коми АССР с просьбой о переводе в город Ухту для работы на Ухтинском механическом заводе.
8 января 1954 года — переведен на поселение в город Ухту.
1954 год — принят на работу на Ухтинский механический завод. Из документов, предоставленных Архивным отделом администрации МОГО[31] «Ухта» по предприятию «Ухтинский механический завод», следует, что Георгий Демидов:
11 января 1954года — назначен мастером сборочного цеха с окладом 980 рублей в месяц с двухнедельным испытательным сроком;
25 марта 1964 года — назначен на должность начальника цехового конструкторского бюро ЦАМ с окладом 140 рублей в месяц;
15 июня 1964 года — переведен на должность конструктора I категории с окладом 125 рублей в месяц.
«Демидов Георгий Георгиевич работает на Ухтинском механическом заводе с января 1954 года в качестве мастера, инженера, начальника заводской лаборатории, конструктора 1-й категории, начальника цеха средств автоматизации.
По работе характеризуется положительно. Неоднократно награждался почетными грамотами и денежными премиями. Рационализатор. Принимает активное участие в жизни коллектива.
Недостатком является недостаточная выдержанность, вспыльчивость при выступлениях на производственных совещаниях, заседаниях».
Г. Г. Демидов — автор ряда изобретений и рацпредложений. Признавался «лучшим изобретателем Коми АССР».
Он активно публикует статьи о рационализаторской изобретательской деятельности в региональных и городских газетах: «Ухта», «Красное знамя», «Республика». Там же выходят статьи о нем как об известном инженере-изобретателе.
Живет Георгий Георгиевич в Ухте по адресу: ул. Севастопольская, д. 4, кв. 9. По этому адресу в 2013 году была открыта мемориальная доска: «В этом доме в 1950–1970-е годы жил инженер-изобретатель, писатель, автор произведений о политических репрессиях в СССР ГЕОРГИЙ ГЕОРГИЕВИЧ ДЕМИДОВ»[32].
Весна 1955 года — освобождается из ссылки, получает «температурный паспорт» с запретом на проживание в крупных городах.
28 апреля 1955 года — пишет жалобу на имя Главного военного прокурора с просьбой пересмотра дела и реабилитации.
1956 год — начинает переписку с женой Александрой и дочерью Валентиной.
25 мая 1956 года — А. М. Файнштейн-Демидова пишет жалобу на имя Главного военного прокурора с просьбой пересмотра дела своего мужа Г. Г. Демидова.
Март 1957 года — приходит ответ из прокуратуры с отказом в реабилитации
«…У нас в ходу мрачная шутка… „юмор висельников“ — „Реабилитации бывают двух родов — посмертная и предсмертная“. <…> Сегодня я получил извещение гл. военной прокуратуры, что оснований для моей реабилитации нет. Проклятый политический флюгер сработал…»
30 апреля 1957 года — направляет заявление в Главную военную прокуратуру с просьбой о пересмотре дела.
4 марта 1958 года — определением Военной коллегии Верховного суда СССР Г. Г. Демидов полностью реабилитирован.
1964 год — заканчивает одну из «Повестей о тридцать седьмом» — «Фонэ квас»
«…Заранее сожалею, что мой „Фане“ произведет на тебя тягостное впечатление своим содержанием. Знаю, что он воскресит много горьких воспоминаний, подымет со дна памяти затянувшуюся илом времени тяжелую муть.
Мне мое творчество обходится очень дорого. Я неизбежно дохожу до болезни, хотя далеко еще не развалина (тьфу, не сглазить бы!). Начинаю плохо спать, теряю аппетит. Все спрашивают: что-нибудь случилось? Я мог бы ответить: да, случилось. Совсем недавно. Нет еще тридцати лет. И случилось не только со мной».
1964–1968 годы — работает над повестью «Оранжевый абажур».
«…Кстати, московские литературные старушки (возраст от 70 и выше) произвели мой „Абажур“ в ранг явления в масштабе мировой литературы. Но, увы, они — старушки».