— В свете сложившихся обстоятельств, — сказал он, когда упрямая техника наконец выкатила на дорогу, — предлагаю перейти на «ты» и сократить обращения. Можешь называть меня Веней. Алекс говорил, что ты предпочитаешь, чтобы тебя звали Стасей.
— Все верно. — Настя лишь сейчас заметила, что ее колотит, и щелкнула переключателем подогрева сиденья. — Стася или Настя. Только не Ася, пожалуйста. — Воспоминание о Ване, совершенно ненужное сейчас, заставило ее поморщиться. — Расскажи мне о Тагире, пожалуйста.
— Алексей Тагиров, — вздохнул Веня, — один из двух основателей «Тайлера». Второго ты видишь перед собой. А кстати, — спохватился он, — как ты нас вычислила?
— Значит, все-таки Алексей. Тагир открыл все скрытые ранее записи в ЖЖ, — объяснила Настя. — Я искала и нашла. «Тайлер» упоминается лишь мимоходом, и, если бы я не знала тебя и Сергея лично, я бы, наверное, не догадалась.
— Чудовищное совпадение, — прокомментировал Вениамин, лихо крутя руль. Манере его езды мог бы позавидовать любой участник ралли Париж — Дакар. — Когда ты позвонила мне в три часа ночи, я как раз размышлял, уехать домой из клиники или прикорнуть на диванчике — результат был бы тот же. И вдруг мне принимается названивать Юная Бухгалтерша, тему с которой, мне казалось, мы благополучно закрыли. — Он смеялся, но уже необидно. — Я, выражаясь некуртуазно, обалдел. Назначил встречу, чтобы подумать, но так ничего и не придумал.
— Кроме как обвинять меня во всех смертных грехах, — усмехнулась Настя. Теперь Веня уже не казался ей опасным. Конечно, он защищает Тагира с остервенением дога, но разве можно его за это упрекать?
— Ну… да. В общем-то ты мне сразу понравилась, Юная Бухгалтерша. — Он посерьезнел. — Как бы Алекс не разволновался сильно, тебя увидев. Может быть, я зайду сначала, объясню ему ситуацию?
— Ты думаешь, это взволнует его меньше?
— Не уверен. — Веня кусал губу. — Ладно, будь что будет. Лаврами лучшего друга, доставившего ему ненаглядную Анастасию, я смогу насладиться и потом.
— Ты ничего определенного не говоришь о его состоянии, — закинула пробную удочку Стася.
— И не буду пока, — отрезал Старыгин. — Вот побеседуете с ним, потом поговорим. Знаю я вас, женщин: у вас в глазах все отражается. Незачем его пугать.
Из чего напрашивался только один вывод: дела у Тагира совсем плохи.
В клинике доктора Радова пахло тюльпанами. Удивительно! Середина зимы, больница и — тюльпаны… Вениамин о чем-то тихо переговорил с дежурной медсестрой, и Насте выдали белый халат и синие одноразовые бахилы. Вениамин тоже набросил халат и кивнул Стасе: «Идем».
В коридорах почти никого не было. За выкрашенными в бежевый цвет дверьми, казалось, не было жизни. Все вымерло. Тишина, покой, умиротворение. Как на кладбище — пришло неожиданное сравнение. Чушь, одернула себя Настя. Это элитная клиника, здесь творят чудеса и работают почти всесильные волшебники.
Колотить ее не перестало.
Они с Веней поднялись на лифте на третий этаж. Здесь тоже был коридор, но двери не бежевые, а голубые. Под ногами мягко пружинил толстый ковер. Медсестра, сидевшая в нише за столом, кивнула Вениамину, как старому знакомому, и бросила любопытный взгляд на Настю.
— Я провожу тебя под свою ответственность, — вполголоса сказал Старыгин, пока они шли по коридору. — Пожалуйста, постарайся его не волновать, хорошо? Не спорь с ним, не возражай, не… а, черт, я требую невозможного. Ладно, смотри сама. Может быть, я все-таки войду первым?
— Веня, — вздохнула Стася, — ну пожалуйста…
— Ладно, — махнул рукой Старыгин. — Вот, это здесь.
Он остановился перед дверью с номером триста двенадцать.
— Я подожду здесь, на диванчике. Постарайся недолго, ладно? Если что, зови, если ему будет плохо — жми на большую красную кнопку в изголовье кровати. Тогда сбежится много медперсонала, и нам обоим устроят выволочку, так что постарайся без экстрима, хорошо?
— Ладно, Веня, — шепотом сказала Настя. — Спасибо.
— И еще, Анастасия, учитывай: это может оказаться не тот Тагир, которого ты встречала в Сети.
Настя удивленно взглянула на него, но Старыгин махнул рукой и демонстративно уселся на диванчик, взглядом подталкивая Стасю: иди. Она положила ладонь на ручку двери и поняла, что больше не дрожит.
Глава 39
Книга оказалась прескверной. Вчера Венька притащил под полой покетбук, купленный в ближайшем киоске. Современный детектив «Крутые менты». Веня разводил руками — в одиннадцать часов вечера ничего другого поблизости не нашел. Вечером приобщиться к мировой культуре Алексею не дали, но утром, после процедур, он вытащил припрятанную книжицу и погрузился в чтение. Сначала по привычке ткнул пальцем во фразу дня и получил: «…а в это время сержант Малахов выколачивал дурь из второго братка, который…»
И какой вывод можно сделать из данной фразы?
Словом, чтение не задалось: где-то через полчаса Алексею надоело читать про то, как бравая милиция размазывала по стене преступников, и он отложил книгу. Некоторое время смотрел в потолок, но это было чрезвычайно скучное занятие. Что лучше — потратить несколько драгоценных часов жизни на чтение дрянной литературы или на созерцание потолка и размышление о вечном? «Вечное подождет», — подсказал голос разума. Алексей чувствовал знание, колючим клубком свернувшееся внутри. Оно ждет, оно не торопит. Всему свое время.
Потолок был отринут, и Алексей предпринял вторую попытку штурма текста. Как раз в тот момент, когда он с усилием вчитывался в отрывок, где сержант Малахов пытался утопить идейного оппонента в унитазе, скрипнула дверь. Наверняка опять медсестра, они совершают обход каждые полчаса. Сейчас последует нотация за чтение.
— Ты не пришел, и чай остыл.
Алексей медленно поднял голову — Анастасия стояла у закрытой двери, прислонившись к ней спиной.
«Ни хрена себе расклад, — сказал сержант Малахов, передернув затвор».
— Прости, — сказал Алексей дивному видению, — у меня отобрали последний билет на электричку, которая везла к мечте.
— Это очень красивая фраза, Тагир, — оценило видение, отошло от двери и оккупировало стул. — За нее я тебе прощаю неявку. Здравствуй.
— Здравствуй, Стася.
Она здесь? Но как, почему?..
— Я не ожидал, что ты придешь, фея. — Он отложил книжку, но приподняться не мог. — Прости. Я не хотел, чтобы ты видела это…
— Ну, эта проблема может считаться несущественной, так как я уже увидела это. — Стася смотрела на него непонятно. — Скажи, ты действительно думал, что сможешь вот так уйти, не попрощавшись?
— Я… — Врать не было смысла. — Да, приблизительно так я и думал.
— А говорят, мужчины умнее женщин, — задумчиво сказала Настя потолку.
Алексей моргнул, пытаясь осознать, оскорбление это или как.
— Я не пытаюсь доказать, что я умнее тебя. Я всего лишь…
— Да, ты всего лишь сделал красивый жест уходя! — Ее глаза сверкнули. — Неужели ты думал, что я не догадаюсь и не пойму?
Алексей не мог рассказать ей о знании и о том, почему и как он успел открыть те записи. Вряд ли бы Настя сочла причины весомыми.
— Но… как? — он все еще не понимал. — В дневнике не было ни моего адреса, ни фамилии, ничего… Как тебе удалось?
— Там упоминался «Тайлер», — объяснила Настя.
— Ну и что?
— Понимаешь, Тагир, тут такое совпадение, — она улыбнулась, — я Анастасия Райнес, финансовый директор казино «Сапфир». Вы заключили с нами договор.
Анастасия Райнес. Ее подпись стояла на документах, которые показывал Алексею Венька. Старыгин отзывался о финдиректоре «Сапфира» как о чрезвычайно эффектной женщине, с которой приятно иметь дело. Кажется, они даже вместе были на открытии какого-то ресторана… Господи боже, она все время была рядом, стоило протянуть руку!
Домыслить остальное не составляло труда. Настя позвонила Вене — Кравцов не знает, в какой клинике лежит Алексей, да ему все равно, наверное. И Вениамин сдал его с потрохами.
— Где Венька? — сурово спросил Алексей.
— В коридоре, на диванчике. Будет отгонять медсестер и не войдет, пока я не позову.
— Он не должен был приводить тебя сюда, — устало сказал Алексей. На него наваливалась вязкая апатия. Да, Анастасия здесь, это чудо, но сказка не перестала быть страшной. Теперь, если она не развернется и не уйдет, ей будет очень плохо. Зачем?
— Я сумела его убедить… Послушай, Тагир, я вижу реально тебя всего несколько минут, но уже отчетливо читаю на твоем лице все крамольные мысли. Ты думаешь, что сейчас скажешь мне какую-нибудь гадость, я уйду в слезах и не вернусь, потому что посчитаю тебя негодяем, оплакивать которого не имеет смысла. Спешу тебя разочаровать: какую бы гадость ты мне ни сказал, я с места не сдвинусь. Не для того я тебя искала.
Алексей невольно улыбнулся:
— А для чего?
— Чтобы помочь.
— Но, Стася, мне уже не поможешь.
— Я не согласна. Помочь можно. Ты и твой Веня, два проклятых фаталиста, забыли об одном: сдаваться нельзя никогда и терять надежду тоже. Ты капитулировал, Тагир, а когда человек сдается, он попадает в плен. Ты в плену у собственной боли, милый.
Стася наклонилась и взяла руку Алексея в ладони.
— Тагир, пожалуйста, не прогоняй меня. Я знаю, ты можешь. Сейчас наговоришь мне какой-нибудь ерунды или просто попросишь уйти, и я не смогу не выполнить просьбу. А потом ты пожалеешь. Если не пожалеешь, скажи сразу: значит, я ошиблась и не к тому пришла.
Алексей представил, как сейчас за ней закроется дверь, как стихнут шаги в коридоре. И ничего уже не изменишь, и кто знает, будет ли Стасе менее больно, если он сейчас велит ей уйти. Как можно измерить глубину чужой боли, когда и в своей-то разбираешься слабо? И зачем бежать от того, что уже есть?
— Останься, пожалуйста, — сказал Алексей.
Стася выглянула в коридор и поманила Веню:
— Заходи.
— Что, он тебя не выставил? — ненатурально изумился Старыгин, направляясь в палату. — Ну надо же.