Юний переступил с ноги на ногу и нахмурился. Весь его видвыражал крайнюю степень растерянности. Только теперь он понял все трудностипредстоящего ему дела. Да, золотой слиток, чтобы выкупить отца был с ним — он приятно оттягивал пояс, напоминая о себе. Но…толку-то от него, если он не знает даже в какой стороне этот Неаполь!
Юнию казалось, что он стоит посреди бескрайнего моря, не видянигде спасительного берега…
Лишь два человека на свете могли сейчас помочь ему: этоторакул, обещавший привести их с братом к отцу, и — Янус. Первого Юний отверг сразу, он вообще малодоверял жрецам и оракулам. А что касается Януса… Не зря ведь Ахилл надеялся,что тот что-нибудь вспомнит. Лукавый эллин вспомнил, конечно, то, что хотелстарший брат. А вдруг он знает, но почему-то скрывает, что-то еще?
Размышляя так, Юний даже не замечал, что Янус сам, в своюочередь, решая, как быть, глядел то на уходившего прочь Ахилла, то напереминавшегося с ноги на ногу его младшего брата.
Стараясь держаться подальше от капитана Сизифа,он прислушался к разговорам, задал несколько вопросов и, узнав, что апостолдолжен посетить даже Скифию, решительным шагом направился к погруженному враздумья Юнию. Он сделал свой выбор.
— Ты?.. Как говорится, на ловца и зверь… — ахнул, увидев его, Юний, но тут же, скрываясвою радость, нарочито нахмурился: — Зачем ты помог моему бывшему братцу?
— А почему было не помочь? — с усмешкой пожал плечами Янус. — Он так хотел в Рим и, кстати, неплохо заплатилза это! И потом, между прочим, отправляя его в Италию, я больше помогал тебе,чем ему!
— Мне?!
— А ты сам посуди! Во-первых, он больше тебе несоперник, а, во-вторых, теперь ты всегда можешь сказать отцу, что вместо того,чтобы спасать его, твой брат...
— Бывший брат! — напомнил Юний.
— Да-да, бывший! — охотно кивнул Янус. — Этотпомешанный на всем римском — ха-ха! — квирит бросился в Рим! Тогда ты один, и никтодругой, будешь наследником Лакона!
— А что? Ве-ерно! — оглядывая Януса с ног до головы, согласился Юний. — Только для этого нужно сначала найти его!
— И… как ты намереваешься это сделать?
— Да вот пока еще не решил, — как можно небрежнее, словно речь шла о прогулкепо набережной Синопы, ответил Юний и махнул рукой в сторону апостола. — То ли, и правда, пойти с ним, то ли самомуобойти все Неаполи…
— Все Неаполи?! — посмотрел на него, как на безумного, Янус. — Да на это у тебя уйдет полжизни! Зачем тебе горазолота на старости лет? И разве выдержит столько времени в рабстве твойнесчастный отец?..
— Пожалуй, это так… — искренне вздохнул Юний и, снова лукавя, осторожносказал: — Но вот, если бы ты…
— Что? —с готовностью подался вперед Янус.
— Сократил список этих Неаполей, вспомнив все теместа, где вы были за последние дни, я бы, так уж и быть, выделил тебенебольшую частицу этой золотой горы! Думаю, она не помешала бы тебе именносейчас, в те годы, когда особенно хочется пить, есть и веселиться.
— И какая же будет эта частичка? — облизнул губы Янус.
— Ты вспомни сначала, а там поговорим!
Янус испытующе посмотрел на Юния и, уловив в егоглазах что-то настораживавшее, уклончиво повел плечами.
— Я конечно могу… То есть, попробую! Но сампонимаешь: частые шторма, тяжелая работа, постоянный страх перед пиратами… Дотого ли было мне — простому матросу,мимо каких мы шли берегов?
— И что же мне тогда делать?
— Как что? — ни мгновения не раздумывая, отозвался Янус. — Идти с этим оракулом. Пока идти, — видя, как вытягивается лицо Юния, быстро уточнилон. — В любом случае ты ничего нетеряешь. Он же пообещал тебе найти отца. А это — великий жрец! Я сам — клянусьвсеми небесными и подземными богами! — видел, как он воскресил мертвого.
Янус сказал это так искренне, что Юний, имевшийкак любой часто лгущий человек особенное чутье на ложь, не найдя ее ни в тоне,ни во взгляде эллина, озадаченно хмыкнул:
—- Так ты, значит, советуешь мне идти с ним?
— Да! И... взять меня с собой...
— А ты по пути будешь вспоминать?
— Конечно!
— Но… что же я с ними буду делать? — кивая на апостола с учениками, нахмурился Юний. — Молиться я не люблю. Работать не умею!
— И не надо! — поспешил успокоить его Янус. —Положись во всем на меня!
— Да? —недоверчиво уточнил Юний. — А житьна что будем?
— А вот! — доставая кошелек, подбросил его на ладони Янус. — Для начала хватит, а там я что-то придумаю!
— Ну, что ж, — оживился при виде денег Юний. — Пожалуй, в твоих словах что-то есть... Одному мне, и правда, будет тутскучновато... А вдвоем… — он тожеискренне, согласно махнул рукой, и в глазах Януса промелькнуло торжество. — Всё веселей!
Тем временем апостол поднялся с земли, и длиннаявереница людей направилась в сторону порта Синопы.
Даже легкий и светлый дым от костра, по которомус шипением барабанили капли начавшегося дождя, казалось, стремился за нимивослед...
4
— А как же я? Мы?.. — показала на вбежавших в домдетей Ирида.
...Другой дым, чадящий и горький, был и в домекупца Лакона. Он шел от домашнего очага, около которого хлопотала Ирида. Ееглаза застилали слезы, она морщилась от дыма, и робкий огонек в печи казался ейрадугой.
Услышав знакомые шаги, Ирида оглянулась и увиделавошедшего в дом Ахилла.
— Что-то никак не разгорается сегодня очаг… — пожаловалась она. — Видно, мы чем-то прогневали наших богов!..
— Да-да, очевидно…
Ахилл принялся ходить по комнате, не зная, каксказать жене о принятом им решении.
С одной стороны, для мужчины, главы семейства этобыло простым и обычным делом. Многие, по долгу службы или зарабатывая на жизнь,годами находились вдали. Но с другой, он знал, насколько этот отъезд радуетего, настолько он огорчит Ириду.
Пять лет прожили они вместе. Женился он на ней поволе отца, который, даже не спрашивая его согласия, привез четырнадцатилетнююдевушку, младшую дочь своего умершего друга — небогатого купца из Эфеса. Когда Ахилл увидел ее, то первым деломиспытал чувство жалости к этому хрупкому существу с большими печальнымиглазами. Шли годы, родились дети —теперь уже четырехлетний сын и двухлетняя дочь, он по-своему полюбил Ириду, изчувства долга, как он считал, чем даже гордился, а та жалость так и осталась всердце.
Она-то и не давала ему сразу сообщить ей своюновость.
Ахилл, наконец, остановился у окна и, необорачиваясь, позвал:
— Ирида!
— Да?
— Вот что, Ирида! Мы… нашли этого пророка! — опять не найдя в себе сил сказать все, снованачал издалека Ахилл. — Только онсовсем не такой великий оракул, как все говорят. Представляешь, он не сказалнам ничего определенного!
— Как жалко! Совсем ничего?
— Ну, почти ничего. Предлагал пойти с ним, обещалпомочь отыскать отца. Но как, скажи, мог я довериться пророку, который напрямой вопрос, где именно наш отец, не дал даже туманного, как это принято уоракулов, ответа? К тому же у него —ты только представь себе — одинтолько Бог!
— Как! Всего один?! — удивилась Ирида.
— Увы! — развел руками Ахилл. — А когда он началеще и поносить римского цезаря, я посчитал за лучшее скорей удалиться от него.Хвала Юпитеру, что мы живем не во времена Тиберия или Калигулы, а при Нероне,когда не преследуют за оскорбление императорского величества. Иначе бы мне несносить головы даже за то, что я слушал такие крамольные речи!
— А как же Юний?
— А-а… этот? Там!.. — неопределенно махнул рукойАхилл. — Остался с пророком. Ты же знаешь, он всегда все делает мне назло! Да!И прошу тебя, Ирида, никогда больше не упоминай при мне его имя!
— Вы что, опять разругались?
— Да, и на этот раз, кажется, навсегда!
— О, Афина! — воскликнула Ирида. — Что же теперьс ним будет?!
— А это уже его дело! Мне сейчас нужно спасатьотца!
— Но как ты теперь найдешь его? Ведь пророкничего не сказал вам!
— Пророк — да! — усмехнулся Ахилл и сделалзначительное лицо. — Зато Янус вспомнил все! Да если бы и не вспомнил, я всеравно бы… я… одним словом, Ирида, я еду в Италию, в Рим, к императору Нерону!
— Ты? Так далеко?.. К-когда?!
— Не медля!
— И… надолго?
— Пока не знаю. Может, на месяц, может, на год.Или даже на годы…
— А как же я? Мы?.. — показав на вбежавших в домдетей, прижала пальцы к губам Ирида.
— А вы остаетесь в Синопе, — сказав, наконец,главное, с облегчением выдохнул Ахилл и уже строго предупредил: — Будете ждатьменя здесь! Я оставляю вам все деньги, что у меня есть, и расписки должников.Они обеспечат вас в случае нужды, если не деньгами, то едой и одеждой. А сам —на случай, если придется выкупать отца, — возьму золотой слиток!
С этими словами Ахилл вышел и вскоре вернулся,потрясая тряпицей:
— Где он? Кто посмел?!
— О чем ты? — не без тревоги уточнила Ирида, иАхилл, позвав в дом рабов, закричал:
— Еще утром в эту тряпку было завернуто отцовскоезолото! Где оно?
— Да я его и в глаза не видела! Я даже тайник незнаю где!.. — клятвенно прижала к груди руки рабыня.
— Я тоже! — покачала головой Ирида
— Это Юний. Он взял! — глухо подал голос Фраат.
— Откуда это тебе известно?
— Я сам видел…
— Что же ты сразу мне не сказал?!
— Как же… скажешь при нем! — с горечью усмехнулсяраб. — Он мне голову обещал оторвать! И оторвал бы! С него станется!.. Он уменя даже пекулий украл, который я собирал, чтобы выкупиться на свободу. Двегорсти серебра и меди. А тут шутка ли — целый слиток золота!
— На что же ты выкупишь теперь отца? — с ужасомвзглянула на мужа Ирида.
— А это ты спроси у того, кого так жалеешь! — сгорькой усмешкой посоветовал тот и приказал Фраату: — Бегом на утес, что околопорта, и приведи сюда этого…
— Юния! — тихо подсказала рабу Ирида.
— Да! — нехотя кивнул Ахилл. — И предупреди,чтобы он немедленно вернул золото, иначе я посажу его в тюрьму! Так и скажи —упеку и буду держать до возвращения отца или до тех пор, пока не поумнеет!