Потому что она — человек верующий. А тут — особый случай. Требующий самогоделикатного отношения, — с нескрываемой болью в голосе сказал Сергей Сергеевичи с упреком посмотрел на сына: - Ну ладно отъезд. Но зачем тебе нужно было ещеи грубить матери?
— Да я и не грубилвовсе! — начал было тот, но Лена остановила его:
— Грубил-грубил!Забыл, что ли, как я тебя то и дело одергивала?
— Ну было, —огрызнулся Стас. — А зачем она тогда Горбушу выгнала? Вот и передай ей, чтобоставила себе вместо нас клетку — под говорящего попугая!
— Ну вот видишь? Тыопять за свое! — с упреком покачал головой Сергей Сергеевич. — Не буду я ейэтого передавать. Она и так переживает. Только поделать с собой ничего неможет. Потому что живет — без Бога! И, как говорится в Святом Писании, сама неведает, что творит. Но мы-то ведь ведаем!
— А в чем, собственнопричина, что она не верит? — не понял Стас. — Ну ладно, во время вашего детстваи молодости вера была под запретом и страхом наказания. Но теперь-то? Храмыоткрыты. Духовной литературы более чем достаточно! Хотя бы у меня в комнате.Только бери да читай! Кто ей виноват?
— Мы! — ответилСергей Сергеевич и, глядя, как изумленно вытягивается лицо сына, убежденноповторил: — Именно мы!
— Да разве же и ты, ия — мало говорили ей о Боге и вере? Насколько я помню, только это постоянно иделали!
— Говорить мало, —ответил за Сергея Сергеевича Владимир Всеволодович. — Слова назидания инаставления в православной вере, конечно, нужны. И даже необходимы. Потому чтоза долгие десятилетия богоборческой власти целые поколения были лишены всякойинформации об Истине, наоборот, отравлены тлетворным душком — я даже не хочуназывать его духом — атеизма, обмануты наглой бесстыдной ложью и в итоге многиетеперь не верят только из-за полной духовной безграмотности. Как говорилвеликий английский мыслитель Бэкон — неверие в Бога происходит исключительно отнезнания людей о Нем…
— Так что говоритьможно, и даже необходимо, — подхватил Сергей Сергеевич. — Но если при этом, мыучим, что главное для православного человека жить по закону Любви, а сами несоблюдаем его: грешим, гордимся, грубим, мстим, гневаемся, раздражаемся, тополучаем прямо противоположный результат: ответное озлобление и, что самоестрашное, не желание того, кого мы пытаемся обратить в веру, сделать дажепервый шаг. Да что там шаг — шажок к Богу! Который уже не оставит такогочеловека! Ибо сказал — грядущего ко мне не изжену вон![25]
— Иными словами, —снова взял нить разговора в свои руки Владимир Всеволодович. — Ты ведь, какбудущий историк и писатель книг на духовные темы, должен знать, чем большевсего притягивали к вере в Христа язычников первые христиане. Великимиподвигами и терпением с Божьей помощью нечеловеческих мук, когда их предавалина казни и пытки по приказам римских императоров? Да. Разумеется. Но не меньше— личным примером. Образом своей жизни. Язычники так поражались их святостью инеукоснительным соблюдением на деле всего, чему они учили других, что затемверили самим словам и становились христианами. Мы, собственно говоря, иприехали, чтобы поговорить с тобой об этом. Помочь тебе непредвзято задуматьсянад всем, что произошло, и облегчить дальнейшее общение с мамой.
— Но она ведь, как тыговоришь, даже не хочет теперь разговаривать со мной сейчас! — заметил отцуСтас.
— Сейчас — да, выведь во многом с ней схожи, — согласился Сергей Сергеевич. – Тут, что ниговори, коса всерьез нашла на камень. Но, если ты, ради Христа, проявишьтерпение, понимание и сострадание, как знать, не явится ли это для нее,прекрасно знающей твой вспыльчивый и не так легко прощающий характер, толчкомдля того, чтобы всерьез, наконец, задуматься о вере? Кстати, после того, как увас замироточила икона, она тайком брала у меня духовные книги и, чтобы я невидел, изучала их. Я так обрадовался этому! Ведь столько лет терпеливо ждал,что она когда-то, да потянется к самому главному, что только может быть в этойжизни — к духовному. И вот этот конфликт… Нет, я вовсе не одобряю того, что онасделала с Горбушей. И как до этого вела себя с Леной. Но сейчас ей нужно…помочь. И поэтому мы приехали вместе с Владимиром Всеволодовичем, чтобыпоговорить с тобой и, прости, Леночка, если в этой беседе что-то касается тебя,то и с тобой тоже…
Лена согласнокивнула.
А Стас, слушавший доэтого с низко опущенной, как провинившийся школьник, головой, поднял глаза наотца.
Затем перевел их наВладимира Всеволодовича.
И глухо спросил:
— И что же теперь намделать?
— А ничего! — в одинголос воскликнули Сергей Сергеевич и Владимир Всеволодович.
И по очередиответили:
— Живите, коль ужперебрались, здесь, потому что переезд обратно и правда пока нежелателен.
— Если мама будетзвонить, отвечайте, как и положено любящим, заботливым и благодарным детям.
— А если не будет?
— Ну, тогда, как ивсе в нашей жизни, предайте в волю Божию и это, ибо Он управит всем в самомлучшем виде!
— И главное —молитесь о ней. Это самое большее, что вы сейчас для нее можете сделать!
— Ну — вот ипоговорили, — поднявшись из-за стола, улыбнулся, наконец, как всегда СергейСергеевич и заметил сыну: — Между прочим, под этим столом, как говорится, тыкогда-то пешком ходил!
— Спасибо за чай,конфеты, — деликатно поблагодарил Владимир Всеволодович.
И тут уже, сказав,что им давным-давно пора по домам, два известных всему миру академика быстроушли.
Оставшись наедине сЛеной, Стас вздохнул и признался:
— Да, серьезным былразговор!
— Так ведь и дело-тоне шуточное! — отозвалась она. — Мы ведь до него думали все о себе, да о себе.Только о своих обидах и целях. Тоже мне — православные христиане… А надо было впервую очередь заботиться о других. Я имею в виду — твою маму. О самом главном…ее вечном спасении!
6
— Как же тогдабыть? — задумался вслух Стас.
Третий день Лена соСтасом искали Горбушу.
Хотя Измайловскийпарк находился теперь совсем рядом, они, наоборот, с раннего утра — благо уСтаса начались летние каникулы — садились в метро и все больше и большеудалялись от него.
Переходя на краснуюветку, они поднимались на каждой станции и старательно обходили все места, гдетолько могли быть вороны.
В основном это былипомойки, маленькие скверики да тыльные стороны столовых и продовольственныхмагазинов.
Особенно с рыбными имясными отделами.
Непросто это былоделать им, молодым, прилично одетым, да еще и с интеллигентными манерами.
Ведь не расскажешьвсякому встречному, поглядывающему на них с легким недоумением, какая благая уних цель!
Стас искал средиворон Горбушу глазами.
А Лена полагаласьтолько на свой слух.
И на то, что Горбуша,узнав ее, сама бросится к ним.
Когда все ближайшие —со своими слабыми крыльями Горбуша просто не могла далеко улететь! —окрестности станций красной ветки, да не по одному разу, были обследованы.
И когда, вернувшись вочередной раз ни с чем домой, Лена поняла, что пора признаться себе, что ничегоу них не вышло, Стас неожиданно сказал:
— Слушай, а ведь мыне там ее ищем!
— Как это? — непоняла Лена.
— Все очень просто, —ответил Стас и принялся объяснять: — Я не раз читал в газетах и журналах, да ипо телевизору показывали, как кошки и собаки, украденные или случайнооказавшиеся вдали за сотни и даже тысячи километров, находили свои дома.Очевидно, в голове у них есть какой-то неизвестный науке компас, которыйпомогает им вернуться в родное место!
— Я тоже об этомслышала, и больше того… — начала было Лена, но Стас, не дослушав, перебил ее:
— Поэтому Горбушу —разве она глупее каких-то собак или кошек — нужно искать там, откуда ее увезли!На Старом Арбате! Точнее — около нашего дома!
— Правда! —обрадовалась Лена и тут же замялась: — А… если нас вдруг увидит твоя мама?
— Да, об этом я как-тои не подумал, — почесал висок Стас. – Разговора тогда не избежать. А пока ниона, ни я не готовы к нему.
— Как же тогда быть?
— Как-как…
Стас наморщил лоб.
И, наверное, таким жеголосом, как когда-то кричал, бегая по Сиракузам: «Эврика», Архимед,воскликнул:
— Элия!
— Что? — не понялаЛена.
— Нам просто надопереодеться, как она, отправляясь на поиски Юния. — Тебе — в юношу, а мне — вмолодую женщину. Тогда мама даже не обратит на нас никакого внимания!
— Ты с ума сошел! —остановила мужа Лена. — В Библии же сказано — проклят всяк, носящий одеждупротивоположного пола. Нет, я не хочу попасть под проклятье самого Бога!Представляешь — Бога!!! И так со страхом смотрю на женщин, которые постоянноходят в брюках… А потом удивляются, почему у них все в жизни не так…
— Как же тогда быть?— задумался вслух Стас. — Можно, конечно, взять из чулана и надеть на себя то,что носили мамины родители, разрисовать лица гуашью или сделать грим, купивмакияжный набор. Но все это будет сразу заметно… Ведь мы же — непрофессиональные актеры.
И тут осенило ужеЛену.
- Молчацкий! –коротко сказала она.
- Стас как-то страннопосмотрел на нее.
Разом все сразупонял.
Обнял, поцеловалЛену.
Не теряя времени,набрал по телефону нужный номер...
И на следующий день онивышли через черный ход театра, в котором работал актером и режиссером их давний