смогла удержать большую кастрюлю, ну и немножко обварилась…
Стас посмотрел набольшое красное пятно, которое затянуло всю левую руку жены от локтя до запястьяи покачал головой:
- Ничего себенемножко!
Больше он ничего несказал.
Только позвонилдекану.
Затем хозяинуантикварного магазина.
И на следующий день,когда Лена утром с удивлением спросила, почему он не торопится на учебу, словноо само собой разумеющемся сказал:
- Учеба можетподождать год, работа – еще дольше, а вот мы не можем ждать больше ни дня!
И объяснил недоуменновзглянувшей на него жене:
- Я взялакадемический отпуск. И временно уволился с работы!
Он хотел сразупрекратить все возражения, что ему нужно во что бы то ни стало продолжать учебыи сомнения, на что они тогда будет жить…
Но его остановилтелефонный звонок.
- Виктория звонила! –после немногословного «да…» «нет…» «конечно!» - сообщил он.
- Кто? – даже несообразила сразу Лена.
- Ну, Вика! Бывшаяжена Ваньки!
- Чего ей еще надо? –нахмурилась Лена.
- Толком и сам незнаю. Но она в больнице. После аварии. Состояние тяжелое. Просит навестить. И,сама понимаешь, отказать в таком деле никак нельзя!
- Да-да, конечно! Явсе понимаю…
Лена посмотрела взеркало на свое лицо, сильно изменившееся к концу беременности и предупредила:
- Но учти, одного ятебя к ней не пущу!
9
- Надо же… - слегким беспокойством сказала Виктория.
Виктория лежала втравматологии.
Как ни странно, не вэлитной, что больше подходило для дочери генерала, а четырехместной палате.
Правда, все остальныеместа были свободны.
Кого-то, судя поаккуратно заправленной постели, выписали.
Кто-то — по измятомуодеялу — уехал на каталке на процедуры или просто вышел в холл.
Бледная, без макияжа,с которым Стас и Лена привыкли видеть ее, заметно похудевшая, она одиноколежала кверху лицом на специально оборудованной кровати.
Ни ноги, ни руки унее не пострадали.
Но шея и грудь были вгипсовом панцире.
- Вот, что-то там спозвоночником, - поздоровавшись, сообщила она вошедшему первым Стасу. – СлаваБогу, не перелом, но какое-то время полежать надо. А ты, - перевела она глазана вставшую рядом с мужем Лену, - отважилась все-таки, с таким-то зрением?
- Да…
- Сразу видно –сестра Героя России. Причем, неизвестно еще, кто из вас больший. И как – скоро?
- Еще почти целых двамесяца!
- Счастливая…
Виктория долгомолчала.
Стас огляделся ивдруг заметил, что на груди у нее лежит то самое, подаренное Ником на свадьбеЕвангелие.
Только… бездрагоценных камней.
- Глупая была,выцарапала! – перехватив его взгляд, объяснила Виктория. – Слава Богу, неуспела продать или в перстни вставить. Как только выпишусь, сразу попрошуювелира вернуть на место!
Она глазами показалаЛене, чтобы та садилась в кресло или прямо на край кровати, и усмехнулась:
- Что удивляешься? Яведь теперь, как и вы – крещенная!
- Да ну?! – радостно– чего давно не было наверное в этой грустной палате - в один голос воскликнулиСтас с Леной.
- Нет, конечно, несразу! Я ведь здесь уже скоро как месяц лежу! – уточнила Виктория. – До этого,то есть, после того, как я сбежала от Вани, была бесшабашная жизнь. Подруги…Знакомые… Шашлыки на дачах… Ночные дискотеки. И вдруг… - она с неостывшим еще вней ужасом огромными глазами взглянула на Стаса с Леной. – Автокатастрофа! Будьнаш с Ваней «Лексус», конечно, все обошлось бы легким испугом. Но былапростенькая легкая иномарка…
На какое-то времявоцарилось напряженное молчание.
Виктория словнозаново переживала все, что с ней произошло.
И то ли радуясь, толи огорчаясь, усмехнулась:
- Мне-то повезло,ведь мы не вписались в двойной поворот и на бешеной скорости врезались прямо вбетонный столб. А вот все те, что со мной были… Царство теперь им небесное!
Не в силах двинутьсявсем телом, она с трудом перекрестилась.
Лена помогла удобнееположить ей руку.
И Викторияпродолжила.
- Бабушка, котораялежала тут, у окна, с переломом шейки бедра, мужественная такая, хирурги имедсестры просто поражались ее терпению – ни одного стона за все время! Папапервым делом хотел договориться, чтобы меня перевели в одноместную палату. Но,во-первых, заведующий отделением сказал, что таким беспомощным, как я, лучшебыть с другими людьми. Чтобы, если что, попросить их о помощи. И, во-вторых,познакомившись с соседкой, я сама, не знаю — почему, не пожелала с нейрасставаться. А она, первым делом спросив, крещенными ли были мои погибшиедрузья, а я, к счастью, на всех видела крестики, сразу стала поминать их. Какновопреставленных…
Виктория вздохнула,словно не веря, что молодых, красивых, веселых людей уже нет в живых, а может,о чем-то другом и сказала:
- И тогда я впервыеподумала, а что если бы вместе с ними погибла и я?
Она, словно снова ищаответа на тот, внезапно возникший у нее вопрос, испытующе посмотрела на гостей:
И если действительноесть душа – а как ей не быть, если в ее существование верили самые умные людина земле, то куда бы она пошла! Бр-рр! Прямо не по себе стало. Я и так темнотыбоюсь. А там, говорят – полный мрак и навсегда!
Виктория опятьпомолчала…
- Дальше – больше.Серафима Серафимовна – имя-то какое! – часами на память читала мне псалмы,отрывки из Евангелия. Я, хоть и с высшим образованием, мало что понимала. А она– как любила говорить о себе: четыре класса с коридором! – мне всерастолковывала. Но все равно одной, хоть и очень нужной информации, было мало.Умом я уже начала что-то понимать. Но сердце еще молчало, - пожаловаласьВиктория. И глаза ее просветлели: - А тут вдруг однажды пришел причастить еесвященник. Отец Григорий. Старенький, седенький батюшка… Глаза – само пониманиеи Любовь!
Виктория дажеулыбнулась, вспоминая священника.
- Он исповедовал,причастил Серафиму Серафимовну. Я, чтобы не слушать о ее грехах попросиламедсестру надеть мне наушники на голову, да включить музыку погромче. Поэтомуне знаю, о чем говорила со священником насчет меня бабушка, но затем он подошелко мне. И представляете, поговорил со мной всего пять минут. Торопился кого-тособоровать в другое отделение, - сама удивляясь тому, что рассказывает, едвазаметно качнула головой она. - А у меня после этого – целый день слезы из глаз!Вот тогда я впервые в жизни поняла, что такое Божья благодать! После этого ябез нее уже не смогла! Как говорится, только тот, кто вкусил мед, знает, что он– сладкий! Словом, узнала у Серафимы Серафимовны его телефон. Позвонила.Полчаса все свое сокровенное и постыдное, никого не стыдясь, выкладывала. Иупросила крестить меня. Прямо здесь, в больнице. Он пару раз еще пришел,поговорил со мной… Стасик, как это называется?
- Провелогласительные беседы или проще – огласил!
- Вот-вот. Он так исказал, - подтвердила Виктория. - И покрестил! Ох, и воды тут было!.. Послеменя, кстати, еще двое из этой палаты крестились! Правда, как более легкие, ужев больничном храме. После того, как Серафиму Серафимовну выписали домой, папапривез из дома Евангелие. И я попросила так и оставить меня здесь.Думала-думала. И все же решилась вам… Попросить прощения за все. Поблагодарить– потому что некоторые зерна истины посеяли во мне и вы, прости, Стасик,особенно ты, Лена! А еще спросить…
Виктория сделала надсобой немалое усилие и прошептала:
- Как там Ваня? Ещене женился?
- Да ты что? –удивилась Лена. – Нет, конечно!
- Слава Богу, -выдохнула с облегчением Виктория. – А то он все-таки такой крепкий, красивый,Герой России! И где только раньше глаза мои были? Как говорится, что имеем, нехраним, потерявши – плачем! И что он теперь – по-прежнему в вашей Покровке?
- Нет, этот ГеройРоссии уже в монастыре! – поспешно ответил Стас. – Даст Бог, будет ещесвященником-монахом…
- Надо же… - с легкимбеспокойством сказала Виктория.
Попыталась привстать,но не смогла.
- И в каком?
- Прости, но этого мыне может тебе сказать, - ответила за двоих Лена.
- Почему?
- Потому что этобудет неполезно для вас обоих!
- Понимаешь, как бытебе это объяснить… - заговорил уже Стас. - Приняв постриг, Ваня умер для мира.За него даже свечку об упокоении поставь – и ему не повредит.
- Но я-то живая! –простонала Виктория. – И как только поднимусь, сама сразу найду, где он… поедук нему и – уговорю вернуться, то есть принять свою образумившуюся жену. Ведь язнаю, он любит меня!
- Но Бога он любитбольше! – подала голос Лена.
- Ну, это мы ещепосмотрим! – с вызовом сказала Виктория.
И Стас с Ленойпоняли, что в ней еще осталось немало от той – прежней, жестокой и взбалмошнойдочки генерала…
- Да… - протянулаЛена, когда они вышли из больницы. – Нелегко теперь Ваньке придется.
- На гранату и то,наверное, было проще лечь, - согласился Стас. – Тут ведь не просто начнетсявойна за тело, а - за душу. Страшная духовная брань! Мир попытается черезВикторию вернуть его себе! Но ничего, будем надеяться, что он выдержит. Старцы,братия, стены монастыря помогут. К тому же, и мы будем горячо за него молиться