Внимательнейприсмотрелся к Звезде.
И ахнул:
— Неужели настоящая?!
— А то? — не безгордости подтвердил Ваня.
— Вот это да! — отнеожиданности парень чуть было не съехал в кювет. Но, к счастью, вовремя выровнялмашину. — Не бойтесь, я в футбол на воротах стою, реакция, что надо! — Изачастил: — Ну, Ванька, даже не знаю, как и обращаться к тебе теперь… Нумолодец! На всю Россию прославил Покровскую!
— Это еще что! —подала голос довольная Виктория. — Он еще у нас генералом станет. А, может, имаршалом!
— Как это? — не понялводитель и с недоумением покосился на Ваню. — У нас в Кругах тоже началивосстанавливать церковь, так отец Михаил сказал, что священником в ней будет…
Ваня предостерегающеподнес палец к губам.
Водитель, хоть ничегои не понял, мгновенно замолчал.
Реакция у негодействительно была отменной.
Только Стас успелзаметить это.
А Ваня — то, что ононе укрылось от друга.
Лишь Виктория,любовавшаяся зимней красотой за окном, не обратила на это ни малейшеговнимания.
Тем более что почтитут же, перед развилкой, Стас сказал:
— Вань, к отцу Тихонубы сначала зайти. Благословиться! Все же — такое большое дело…
— Инициативаразумная, принимается! — согласно кивнул Ваня и попросил водителя остановитьмашину.
Они вышли из мягкоготепла на жесткий холод.
— Что, приехали? — не видя вокруг домов, спросила Виктория.
— Да нет, осталосьсовсем немного, — слегка виновато объяснил Ваня. — Мы сначала только накладбище зайдем…
— Куда-а?!
— Ну, на могилку котцу Тихону. Это старец, который последние дни прожил в Покровском…
— Да вы что?! —возмутилась Виктория. — Перед свадьбой — на кладбище… То какие-то мощи… Томогилки… С ума, что ли, сошли? Нет, как хотите, а я лучше вас здесь подожду!
— А не замерзнешь,Викуся? — не без тревоги глядя на жену, спросил Ваня. Виктория была в теплойшубе. Но ее модные сапожки на высоких шпильках явно не были рассчитаны наморозы. — Тебе ведь нельзя…
Виктория посмотрелана видневшиеся впереди среди деревьев оградки с крестами и махнула рукой:
— Ладно уж! Лучше ужздесь замерзнуть, чем там! Но вообще-то, надеюсь, что не успею!..
2
Друзья подошли кмогилке старца.
— Вань… - начал былоСтас.
Но друг остановилего:
- Молчи, - я и таквижу, что ты кое-что уже понял.
- Да что я долженпонимать?
- А то, что вседалеко не так, как это кажется. Начиная с того, что Героя ведь мне не загранату, на которую я лег, дали.
- А за что же?
- Долгая история… Ноя постараюсь вкратце… В общем, попал я с тремя ребятами, что остались в живыхпосле боя, в плен.
- Это когда в первыйраз от тебя две недели ни слуху ни духу не было?
- Не знаю. Наверное…О том, кто мы на самом деле, на допросе, как нас ни били, разумеется, ни гу-гу.У этих полевых командиров ведь какой порядок: контрактников, десантников иразведку уничтожать прямо на месте. Глядим, вроде поверили. Разместили вкакой-то землянке. Сказали, если ислам не примем, в рабы продадут. Мы все, какодин – никак нет! - уж лучше рабами! А тут – новые пленные. Водители, которые наснемного знали. Тут они на испуг их и взяли. Прямо перед ними отрезали голову уодного из контрактников. И спрашивают, показывая на нас: кто это? Говоритебыстро, а то мы и вас так же прикончим! Те и сказали. Что мы – и десант, иразведка… Не понимаю, почему они сразу нас не прикончили?.. Отложили это делона завтра. Какой-то большой командир к ним как раз приезжал, хотели его казньюпорадовать. Ну, тут – терять было уже нечего, я кое-как за ночь развязался,ребят распутал, и когда боевик сунулся к нам, чтобы нас на казнь выводить,свернул ему голову. Взял его автомат и перебил всех, кто нас там уже ждал. Неменьше десятка. Похватал их оружие, побегал по логовам, да и прикончилостальных. Но кто-то все же успел своим сообщить. Они и ринулись все на нас. Яребятам приказал уходить, а сам на дерево влез, тельняшку повыше привязал – далнашим знак: десант в бою. А те не поверили и дали прямо по нам залп. Только,когда я передал по рации боевиков свой номер, убедились, что это действительносвои. А тут уже боевиков, что с тем командиром прибыли да где-то в селеотдыхали, вокруг — тьма. Ну, я и вызвал огонь на себя. А огонь, брат, у настакой, что после него вокруг только каша из грязи и крови была… А у меня — хотьбы царапина… Не иначе, как отец Михаил, мама, отец, Ленка, ты и, конечно, вотон — батюшка Тихон вымолили. Ну, здравия желаю… здравствуй, батюшка…
— Здравствуйте, отецТихон…
Друзья подошли кмогилке старца.
Поцеловали овальноефото на белом кресте.
Ваня, не в силахостановиться, продолжил свой рассказ.
Уже не только Стасу,но и отцу Тихону, хотя тот, конечно, как прекрасно понимал Ваня, и без этогознал все…
— Бандформированиеэто оказалось таким крупным и очень долго неуловимым, столько высшемукомандованию нервов попортило, что мне сразу — Героя. Сам генерал из Москвыприехал Звезду вручать. Я, понятное дело, возгордился. Еще бы — Герой. Генераллично награду привез! И тут, как тут, слава Тебе, Господи — Божие вразумление.Ехали мы с этим генералом и нарвались на засаду. Не иначе, как кто-то из нашихиуд наводку дал. Но ничего, отбились. И, представляешь, — когда и дело казалосьуже концом, вдруг граната. Да прямо к ногам генерала. Тот даром, что боевой, нонавыки по кабинетам растерял, встал перед ней, как вкопанный. А я еще свежий.Опытный. Оттолкнул я его прямо на камни так, что он полмесяца после в госпиталес сотрясением мозга лежал. Схватил эту гранату, а времени подальше ее броситьуже не осталось. Тут она и рванула. Когда меня к врачам привезли, всего вкрови, думали — труп. А оказалось — ни один жизненно важный орган не задет.Хирург, здоровый такой майор, крест на груди, говорит: молись, Герой, Богу,благодари до конца своей жизни. Ведь это просто чудо, что ты остался жив.Сколько я повидал всего, в самом кошмарном сне не увидишь — но такое первый развижу!
— Да-а… — покрутилголовой Стас.
Ваня помолчал ивздохнул:
— Тот генералприказал поместить меня к себе в свою двухкомнатную палату. Жены у него нет,так дочка за ним ухаживать приехала.
— Виктория?
— Она… Нехорошо,конечно, подслушивать чужие разговоры. Но я однажды невольно подслушал. Генералкак раз обо мне говорил. Ты, говорит Вике, обрати внимание на этого парня. Этоне те шелкоперы и попрыгунчики, которые тебя окружают. Такой не предаст, небросит, не запьет — после контузии ему даже каплю в рот нельзя брать, если что— защитит. И карьеру я ему, сама понимаешь, какую теперь устрою. Он у меня нето что генералом, через ступеньку от звания к званию прыгая, — маршалом станет!Словом, генерал уехал. А она осталась. Навещая теперь уже меня в той самойэлитной палате. Ну и… Когда я разглядел, что она из себя представляет,оказалось, что мы уже ждем ребенка. Генерал нас за три дня расписал. Солдатамсрочной службы так можно. Свадьбу сделал. Узнав, что у меня отец, хоть инесправедливо, сидел, а это могло бросить тень на его служебную репутацию,попросил меня половину свадьбы сделать у себя дома, то есть, в ресторане, аполовину — в Покровском. Вот мы сюда и приехали…
— Что же ты сразу мнене позвонил, не излил душу? — с болью упрекнул друга Стас. — Глядишь, может,что-нибудь и придумали…
— Стыдно было:женили. Попросту говоря, влип! — виновато развел руками Ваня. — Да и что тутуже придумаешь? Ребенок ведь будет. Душа живая. Грех о чем-то своем жалеть. Даи разводиться мне никак нельзя. Ты же ведь знаешь, что самая моя заветная мечта— отставить! — главная цель моей жизни, это — стать священником. А второбрачныхне рукополагают.
— А если сделатьсясвященником через монашество? — осторожно спросил Стас.
И услышал:
— Да какой из меня монах?Живой я слишком для этого, Стасик! Дам во время пострига Богу обеты. Нестяжание— это еще куда ни шло. Я с детства привык к бедности. Послушание тоже выполнимо– к нему я в армии привык. И оно мне, честно скажу – даже нравится! А вот чтокасается обета целомудрия, то тут гораздо сложнее… А ну, как снова не выдержу?!Не-ет, теперь придется терпеть. Как говорится, стерпится – слюбится… Главное,чтобы Вика пока о том, что я священником хочу быть, не узнала. Она же менятеперь генералом, а то и маршалом только видит! Другой я ей и не нужен!
Ваня опустился наколени перед заснеженным могильным холмиком и, прижавшись к нему лбом, горячозашептал:
— Батюшка Тихон!..Помолись Богу!.. Он же ведь всегда тебя слышит!.. НЕ то что меня — грешного… Тывон уже скольким людям помог! Помоги же теперь и мне. То есть, нам. Умоли Егоуправить всем так, чтобы всё было, не как я или Вика, а как Он – хочет!
Поднявшись, онстряхнул с колен, затем — длинных пол шинели снег.
И жестом пригласилСтаса последовать его примеру.
Но Стасу и не нужнобыло ничего советовать.
Он с готовностьюзанял место Вани.
Тоже припал лицом кмогилке отца Тихона.
И — словно не студентфилфака и будущий писатель, беспомощно путаясь в словах, просил, просил…
О Лене…
О себе…
Если только это ещевозможно — с Леной…
Так же, как и Ваня,все земное он старался предать в волю гораздо лучше знающего, что полезней длянас, Бога…
Он мог так молиться