хоть целый день.
Лишь то, что Ваняначал деликатно покашливать за пределами оградки, остановило его.
Он подошел к другу, итот, снова став боевым сержантом — «сражантом», как называла таких Лена,сказал:
— Поговорили — ибудет! А теперь — левое плечо вперед… шагом марш!
— Но… — попыталсяпродолжить на ходу разговор Стас.
И тут уже Ванясказал, как отрезал:
— Отставить!Р-разговорчики в строю! У меня все равно пути к отступлению отрезаны. Теперьнам о вас с Ленкой думать надо!
3
— Господи, куда япопала? — простонала Виктория.
После посещения отцаТихона Ваня со Стасом шли, словно у них и не было очень серьезных проблем.
Умиротворенные…
Не спеша…
Молча…
И только, заметиввдали Викторию, не сговариваясь, прибавили шагу.
— Ну, наконец-то! —не скрывая своего недовольства, встретила она их упреком.
— Понимаете, —выручая друга, попытался объяснить Стас. — Где мы только что были, время идетсовсем по-другому. Там минута — как миг!
— Зато здесь миг —как минута! И даже час! — оборвала его Виктория и с нескрываемой язвительностьюпосетовала: — Первый раз со мной в жизни такое. Два кавалера, и оба оставилименя одну. И где — у кладбища! В незнакомом месте! На жутком морозе… Ты что, —обращаясь уже к Ване, чуть слышно сказала она, — хочешь, чтобы я снеговика теберодила?
— Нет, — простодушноотказался Ваня. — У снеговика души нет.
— Тогда — снежногочеловека?
Виктория, явноокончательно замерзнув, дулась и хмурилась.
— Да ты можешьговорить громче, — слегка виновато остановил ее Ваня. — Стас уже в курсе!
— Ах, вот оно что? —возмутилась Виктория. — Значит, все мои просьбы и твои обещания не говоритьникому до времени, пока это само не станет ясно, уже не в счет? Да?!
— Стас мой друг, унас нет секретов.
— А я тогда кто?
— Ты — жена!
— Стало быть, от менясекреты могут быть?
Виктория явно искалаповод поскандалить.
— Тут даже отогретьсянегде! Ни кафе, ни автозаправки с магазинчиком внутри, даже Макдональдса!
— Храм скоро будет попути! — осторожно сказал Ваня.
— Вот сам в нем игрейся! А я туда никогда и ни за что — ни ногой!
Виктория шла такстремительно, что только полы шубы разлетались, точно крылья большой хищнойптицы.
И не переставаласрывать свое зло на муже:
— Ну — долго ещеидти?
— С километр-полтора…Не больше!
— Что-о?! Надо быломашину не отпускать…
— Викуся, так ведьторопился же человек…
— А я по-твоему кто?Уже и не человек больше? Да?! И вообще… зачем только надо было тащить менясюда? В эдакую глухомань… Съездил бы сам, повидался со своими, чмок-чмок — иобратно! А тут только идти к ним столько, сколько я и за месяц пешком не хожу!
— Да не переживайтевы так, — попытался хоть как-то исправить положение Стас. — В вашем положении…
— Что — и вы еще надомной издеваться решили? — взвизгнула Виктория.
— Нет, конечно,простите! Я хотел сказать — в вашем замерзшем положении, — ругая себя занеловкость в подборе слов — но ведь ему тоже было сейчас самому не до себя! —быстро поправился Стас, — даже полезно долго идти. Естественный согрев тела —это самое надежное и безопасное средство, как говорит мой отец. А он, междупрочим, врач!
— Господи, куда япопала? — простонала Виктория. — Один — солдафон, другой сын эскулапа! Вотсейчас позвоню папе и скажу, чтобы он прислал за мной вертолет. Самый теплый ибыстрый!
Виктория достала изкармана телефон.
И было непонятно —шутит она или говорит всерьез.
Во всяком случае,Ваня, не на шутку встревожившись, тут же проявил решительность.
Отобрал телефон.
Впрочем, Викторияособо и не сопротивлялась.
И, взяв ее за руку,еще более быстрым шагом направился дальше.
Напряжение отприближавшейся встречи нарастало.
Когда они поравнялисьс первыми домами на окраине Покровского, нервы не выдержали даже у Вани.
Героем он был длявсех.
Сослуживцев.
Репортеров.
Проводницы в вагоне ивсех других знакомых и незнакомых людей.
Наконец, страны.
А для своих,домашних…
— Значит, так, —кашлянув, почесал нос он и в третий раз поменял план. — Входим во двор всесразу. Занимаем круговую оборону. А там — действовать каждому самостоятельно, взависимости от обстановки…
4
Стас не верилсвоим ушам и глазам…
Эта новая диспозицияВани потерпела полную неудачу еще до начала намеченного им сражения.
Что там поражениеперсидского царя от несокрушимой фаланги Александра Македонского!
Или победоносноеморское сражение флота Октавиана (будущего Августа) с Марком Антонием иКлеопатрой!
Едва они миновали храмс освещенными окнами — отец Михаил, судя по тому, что в этот день не былобольшого праздника, проводил службы ежедневно — навстречу им показалось троеидущих по дороге людей.
— Ваня!.. —всмотревшись, каким-то чужим голосом выдавил Стас.
— Вижу, — отозвалсятот.
Это были — отец Вани.
Его мама.
И идущая с ней подручку Лена.
Завидев ее, Стасневольно шагнул за Ваню.
Но, тут же,устыдившись этого, вышел.
— Ваня!
— Ванечка! —послышалось впереди.
Мама, увидев сына,бросилась навстречу ему.
Отец тоже заспешил кВане с распростертыми для объятья руками.
Но Стас видел толькоЛену…
Оставшись одна, она,правда, почему-то слегка неуверенно шла прямо на него и… радостно улыбалась!
Неужели все решилосьтак легко и просто?!
Стас рванулся к Лене.
И тут, когда междуними оставался всего лишь один шаг, она вдруг испуганно ойкнула и… бросиласьбежать!
Стас хотел побежатьследом за ней.
Но Ваня, на миготрываясь от родителей, крикнул ему:
— Подожди, дай ейнемного прийти в себя. Все равно дальше храма не убежит!
— Ой, какой же тыстал! — удивлялась мама, обнимая сына.
— Богатырь, совсембогатырь! — вторил ей отец.
— Между прочим, —подала голос стоявшая чуть поодаль Виктория. — Он теперь еще и Герой России!
— Правда?! — ахнулаВанина мама и спохватилась. — Ой, простите, а вы кто?
Виктория с самымрадушным видом подошла и, не дожидаясь, пока это сделает Ваня, представилась:
— А я его жена!
— Как жена? Какая?
— Законная!
— Вот так номер! —охнул от неожиданности Ванин отец.
— Ваня! — снескрываемым упреком взглянула на сына его мама. — Что же ты нас заранее-то непредупредил?
Она крепко обняланежданную невестку, отстранила, взглянула и приветливо улыбнулась:
— Красивая! Как хотьтебя зовут, дочка?
— Виктория! Можнопросто Викой… — тоном тихони смиренно отозвалась Ванина жена и, словнозаставляя себя, не без труда добавила: — … мама!
— А мы в храм шли, —принялась объяснять Ванина мама. — От Вани-то уже давно ни словечка. Какнаписал, что в госпиталь попал, но все в порядке и чтобы не волновались, так изамолчал. А как не волноваться? Все сердце изболелось. Вот и решили пойти всевместе, помолиться. Может, и правда, зайдем? Только теперь уже — поблагодаритьГоспода!
— Конечно-конечно! —охотно подхватила Виктория. — Давайте прямо сейчас и пойдем!
Стас не верил своимушам и глазам.
Только чтонедовольная и капризная Виктория была тише воды ниже травы.
Самаблагожелательность и учтивость.
И будто бы совсемнедавно это были не ее слова, что она ни когда и ни за что — ни ногой в храм!
— Надо же, —удивлялся отец, — еще и до храма дойти не успели, а оно уже все устроилось влучшем виде! Может, уже и обратно пойдем?
- Отставитьразговорчики! – остановил его Ваня. – В колонну по три… ладно – рассыпнымстроем, в храм, к Богу — шагом марш! Тем более что и Ленка наверняка уже там!Стас вон ждет, не дождется, когда ее по-человечески увидит и поговорит с ней!
Тут Ванина мамавзглянула на Стаса, молчаливым кивком ласково поздоровалась с ним.
И вздохнула:
— Ты, Стасик, только,пожалуйста, не обижайся на нее. И не обижай! Ей и так горя хватило…
— А что, собственно,произошло? — чувствуя, как что-то так и оборвалось у него в груди, спросилСтас.
Но все уженаправились к храму.
И Ванина мама толькосказала:
— Да ты сам всесейчас лучше любых слов увидишь…
5
ГлавнееБожественной Литургии нет и не может быть ничего на земле.
В храме было тепло испокойно.
Служба еще неначиналась.
Быстро оглядевшись,Стас с облегчением сразу увидел Лену.
Она стояла спинойперед множеством разложенных на широком певческом аналое книг.
Кроме нее в храме былеще сторож — худощавый бородатый мужчина с пронзительным взглядом.
Он сидел у самоговхода так тихо, что Стас его сразу и не заметил.
Да и не до него было.