Начала, ни Силы, ни настоящее, ни будущее, ни высота, ни глубина, ни другаякакая тварь не может отлучить нас от любви Божией во Христе Иисусе, Господенашем.
Закончил Стас чтение,как это не раз слышал во время служб, когда читали другие, усилением иповышением голоса.
А дальше наверняка быопять и уже окончательно сбился.
Но Ваня не дал емусделать это.
И он снова читалпоказываемые ему другом стихи.
А Лена пела теперь:
— Аллилуия!
Стас закрыл книгу,щелкнул застежками и, благоговейно держа ее перед собой, чуть выше уровня глаз,вернулся в алтарь.
Здесь он какое-товремя приходил в себя после, насколько он помнил, испытанного впервые в жизнитакого сильного и глубокого волнения.
И даже не запомнил,что именно говорилось в Евангелии.
Потом отец Михаил ужесам долго читал вслух имена о здравии и упокоении.
Услышав по ту сторонуиконостаса разговоры и шум, он быстрым шепотом велел Стасу выяснить, что тамтакое и, если потребуется, призвать к благоговейному поведению в Божьем храме!
Стас вышел и увидел,что Ваня с родителями, склонившись, стоят над бессильно откинувшейся к стене налавке Викторией.
Жена друга былабледной и даже какой-то зеленоватой.
Поверх дорогоготонкого макияжа на ее лице выступили крупные капли пота.
Но шубы на ней, какотметил еще во время выхода со свечой перед священником Стас, давно уже небыло.
Так что перегретьсяона никак не могла.
— Вике плохо! —прошептал Стасу встревоженный Ваня. — Мама говорит — похоже на токсикоз. А ядумаю, что это у нее больше духовное. Такое бывает, когда человек долго небывает в храме. Или вообще впервые заходит в него. Мы вот что… мы с ней домойпойдем. А вы с Ленкой сами после службы обо всем поговорите и поскорейвозвращайтесь!
Стас так бы и сделал.
Но после того какотец Михаил, когда служба закончилась, дав ему прямо в алтаре поцеловать крест,с чувством прочитал двум-трем прихожанам проповедь, из которой только Стасузнал, что в Евангелии говорилось о том, что Иисус вознегодовал на то, чтоученики не допускали к Нему детей и сказал им, чтобы те пустили детей приходитьк Нему и не препятствовали им, ибо таковых есть Царствие Божие, случилосьнеожиданное.
Лена снова исчезла.
Несмотря на то, чтона вешалке оставался висеть ее полушубок…
7
Стас догнал Ленузадолго до развилки, где кончалось село…
— Даже не знаю, что сней вдруг произошло! — развела руками стоявшая за свечным ящиком женщина. —Приложилась к кресту и — бежать! Я в окно посмотрела. Гляжу — она выскочила изкалитки. И — с ее-то глазами, ведь расшибиться о любой угол или дерево может —помчалась сломя голову, но только не в сторону дома. Зачем? Куда?..
— Куда?
Этого Стасу не нужнобыло долго объяснять.
Он схватил с вешалкиполушубок и провожаемый еще более удивленным взглядом женщины быстрым шагомвышел из храма.
Как он и предполагал,Лена торопилась к отцу Тихону.
К счастью, она неуспела далеко уйти.
Стас догнал еезадолго до развилки, где кончалось село.
Помог надетьполушубок.
Увидев Стаса, Ленаопять быстро сдернула очки и на этот раз положила их в карман.
Походка девушки сразустала неуверенной и осторожной.
Стас, еще в храмедогадавшийся, что у нее что-то случилось со зрением, причем, явно серьезное,решительно взял ее под руку.
Лена несопротивлялась.
Только как-то ещебольше притихла.
Они продолжили путьуже вдвоем.
Дошли до развилки.
Не сговариваясь,свернули в сторону кладбища.
И молча пошли подороге к нему.
Так, не говоря другдругу ни слова, они дошли до заборчика, ограждавшего могилку отца Тихона.
Стас заботливо открылзаледенелую дверку.
Пропустил Лену.
Она, как совсемнедавно они с Ваней, опустилась на колени.
Робко поцеловалафотокарточку отца Тихона, что-то прошептала ему.
Подождала немного,словно прислушиваясь к чему-то.
Затем радостно — какблагодарят обычно за что-то очень хорошее — расцеловала фотокарточку.
Вскочила с колен.
Подошла к Стасу.
И обессиленноткнулась ему лицом в грудь.
Стас обнял ее.
Ничего не было сказаноими за все это время.
И, тем не менее,обоим все было ясно…
8
— Ты не замерзла?— с беспокойством спросил Стас.
Обратно они шли,крепко взявшись за руки и уже без умолку разговаривая…
Разговаривая…
Словно пытались разомнаверстать упущенное.
Много ли поговоришь вписьмах?
Или по телефону…
И тем более, послетакого хоть и недолгого, но страшного молчания!
— Надо же, как всеповторяется! — удивился Стас.
— Что все? — тут жезаинтересовалась Лена.
— Да мы совсемнедавно с Ваней шли по этой дороге…
И объяснил:
— Только с точностьюдо наоборот.
Туда, в отличие отнас — разговаривая.
Точнее, говорил он, ая больше слушал.
А обратно молча.
— У него что —какие-то проблемы с молодой женой? — не без тревоги в голосе спросила Лена.
Стас не мог выдаватьчужих тайн.
Поэтому, зная, чтовскоре все само собою раскроется, лишь вздохнул:
— Сама все увидишь…
Сказал.
И осекся наполуслове.
Ну надо же, какнеудачно вышло!
Он уже понял, что уЛены что-то случилось с глазами.
И она позвонила ему,чтобы не быть ему в жизни обузой.
«Обязой», как онаговорила когда-то в детстве Ване, которого родители обязывали следить замладшей сестрой.
Что для него былонемалой обузой.
И вот теперь он такнеловко лишний раз напоминать ей о ее болезни…
— Ничего, —почувствовав состояние Стаса, стиснула ему пальцы она. — Я ведь еще слышатьмогу. А что не увижу, то теперь ты мне будешь рассказывать, правда?
— Конечно! — сглотнувкомок в горле, пообещал Стас и без упрека спросил: — Ну почему ты мне сразу всепрямо не сказала? И вообще — как это все случилось?.. Если, конечно, не секрет?
— Да какие у менямогут быть от тебя секреты? Тем более теперь…
Лена помолчала,словно взвешивая каждое слово, задумчиво произнесла:
— Не хочу обманыватьтебя с самого начала... Это все произошло около года назад, после разговора смоей мамой. Точнее, после ее телефонной беседы с твоей мамой. Она мне сразуничего не сказала, только несколько дней ходила сама не своя. А потом сталауговаривать оставить тебя. Что, мол, ты птица иного полета. Что тебе со мнойбудет неинтересно и скучно. Все-таки два высших образования… О чем мы будем стобой разговаривать?..
— Так вот, значит,откуда ветер подул… — протянул Стас.
— Да, — кивнула Ленаи тут же добавила: — Я это потом, все сопоставив, тоже поняла. И, кстати, сразупредупреждаю: я прекрасно понимаю твою маму. И нисколечко не в обиде на нее!Просто она не хочет, чтобы я была в твоей жизни обузой.
— «Обязой!» —поправил Стас.
— Что? — не понялаЛена.
— Ну, так ты называласебя в детстве.
— Так то раньше,Стасик. А теперь детство кончилось. Я впервые в жизни возразила маме. Сказала,что это — мое личное дело. И решила не сдаваться. Побороться за нашу любовь. Я,если, помнишь, словно невзначай спрашивала у тебя, что ты сейчас изучаешь? Какиечитаешь книги, учебники? Но этого оказалось мало. Поработала до и послешкольных занятий на ферме. Заработала на тарелку-антенну, чтобы был безлимитныйинтернет. Скачала все твои учебные программы.
— И… — ужаснулсяСтас.
— Начала изучать всето, что и ты!
— Сумасшедшая… И это— в выпускном классе?!
— А что мнеоставалось делать? Я же ведь люблю тебя, Стасик! Вот училась — днем школьныеуроки — я же ведь, как и ты, обязана быть отличницей. Закончила, между прочим,с золотой медалью. А по вечерам и почти до утра занималась по твоим программам.Вот тут и начало падать зрение. Компьютер у нас старенький. Глаза от него и привключенном свете режет. А уж в темноте…
— Как это в темноте?!
— Очень просто. Когдамы с мамой первый раз показались окулисту и мне выписали очки, мама запретиламне работать на компьютере по ночам. Ну, я и выключала для виду свет.Заделывала лоскутами все щелочки в двери, чтобы даже слабый свет непроскальзывал. Опасаясь, что мама сможет заметить с улицы, или соседиподсказать, попросила папу сделать ставни на окно. А то, сказала, я девушка ужевзрослая, парни могут подглядывать… Одним словом, не даром я сестраГероя-разведчика — замаскировалась так, что никто и не подозревал! А когдазаметили, то оказалось, что уже поздно… Болезнь, как сказали уже в области,зашла слишком далеко. Причем, теперь даже без компьютера будет прогрессироватьдальше. И тогда я поняла, что если твоя мама была против меня потому, что тебеможет быть скучно со мной, то что же она скажет — и тысячу раз будет права! —узнав, что я еще и инвалид?
— А ты что — еще и наинвалидности?!
— Да, I-й группы.
Лена попыталасьвысвободить свои пальцы, но на этот раз уже Стас крепко сжал их.