— Ешь, Ванечка! Амне… Вика, дай, пожалуйста, ПСК, а ты, Вань, Стасику — ПСП!
— Чего-о? — в одинголос уточнили Ваня с Викторией.
— Вот непонятливые! —удивилась Лена. — Я же на вашем языке прошу: дайте мне пирожок с капустой, аСтасику — с повидлом!
— А-а, — протянулВаня. — Так бы и говорила!
А Лена не унималась.
Только и слышалось:
— Дайте ЛС…КДК… МГДС…
— Ломтик сыра… кусокдокторской колбасы… маринованных грибов для Стаса, то есть для меня, —переводил мгновенно понимавший ее Стас.
— Все! Хватит! —сдаваясь, наконец, поднял обе руки Ваня. — Мне в казарме и на плацу все этонадоело, что, прикажете еще и дома выслушивать?
— Да, Леночка,пожалей Ваню! — вступилась за сына мама.
— Хорошо, больше небуду, — кивнула та, но все же, не удержавшись, с хитринкой в глазах добавила: —Чи-Тэ-Дэ!
— Чего? — снова непонял Ваня.
И Лена победнообъяснила:
— Что и требовалосьдоказать!
6
— А это не будетложью? — насторожилась Лена.
Ужин продолжался.
Только, благодарястараниям Лены, превратился из военного совета в обычный мирный, хотя идействительно очень важный разговор.
— Так что ты, Стасик,начал про ПТ, я хотел сказать, пункт третий говорить? — поправился, перехвативнасмешливый взгляд сестры, Ваня.
— То, что еще быстромогут расписать тех, кто должен срочно ехать за границу, — ответил ему Стас ивдруг забормотал: — Постой-постой… как же я сразу не догадался… у меня как разесть вызов на студенческую олимпиаду в Англию… открытая виза, и если мыпредъявим все это в ЗАГС… ах ты, — с досадой воскликнул он. — У меня ведьзагранпаспорт и вызов дома остались…
— Так пусть твои родителипривезут! — сказал Ваня.
Стас отрицательнопокачал головой:
— Во-первых, их нужносначала подготовить, потом все рассказать, объяснить, пригласить.
А это — время…
— Которого у нас нет!— поддакнула Виктория.
— Викуся, ксожалению, права… — вздохнув, согласился Ваня.
— А что если кГригорию Ивановичу за помощью обратиться? — подал голос Будко-старший.
— Да чем может помочьстароста храма? — безнадежно махнул рукой Стас.
— О-о! — протянулаЛена. — Так ты еще самой интересной новости не знаешь! Григорий Иванович ведьуже не живет в Покровском!
— Как это? — ахнулСтас. — Он что — в райцентр переехал?
— Бери выше! — подалголос Будко-старший. — В областной. И большой человек там теперь!
— Неужели секретаремархиерея стал?
— Нет, он у нас —губернатор!
— Что?!
Лицо Стасавытянулось.
Причем не столькоудивленно.
Сколько отразочарования.
Помнится, бывшийчиновник высокого ранга Григорий Иванович, его сосед по приобретенномуродителями под дачу деревенского, а потом, когда в Покровке восстановиласьцерковь — сельского дома, говорил, что ни за что не променяет теперь бесценныйдар обретенной веры на любую — даже президентскую власть.
И вот — пожалуйста…
Не устоял даже такой,казалось бы, уже несокрушимый никакими жизненными соблазнами человек!
— Он не хотел! —заметив, как изменился Стас, принялась заступаться за Григория Ивановича Лена.— Но народ его упросил. Наши, православные люди. Надоел сплошной беспредел. Вконце концов, отец Михаил благословил его, и он согласился.
— Ну… тогда можно попроситьего дать указание заведующей ЗАГСом, чтобы она приняла наше заявление, адокументы мы представим в день росписи! — мгновенно сообразил Стас.
— А это не будетложью? — насторожилась Лена.
— Да ты что — вседокументы настоящие, разница лишь в том, завтра мы их подадим или на три дняпозже. Нас, конечно, без взятки и слушать не станут. (Но на взятку Лена непойдет). А вот губернатору не откажут!
— Голова-а! — суважением посмотрел на Стаса Ваня. — Наш НШ, прости, Ленка, начальник штаба —просто младший сержант по сравнению с тобою! — и, обращаясь уже к сестре,добавил: — Даже я тебе говорю: это пустая формальность!
— Ну тогда ясогласна! Только, Стасик, чтобы все было по-честному, ты обязательно долженбудешь съездить на эту олимпиаду и выиграть ее! — предупредила Лена.
— Во чудные! —покачала головой Виктория. — Да вы же знаете, какая дорогая Москва, с такимипретензиями вы в ней и трех дней не проживете!
— Конечно, трех — непроживем. Потому что гораздо больше собираемся, правда, Стасик? — сказала Ленаи, доставая телефон, спросила:
— Давай позвонимгубернатору?
— Губернатору?! — вовсе глаза уставилась на нее Виктория.
— А что тут такого? —удивилась Лена. Попросила Стаса помочь ей найти нужное имя и нажала зеленуюкнопку. — Григорий Иванович? Да я, я… Причем, не одна! Представляете, Стасикприехал! Мы с ним, наконец, распишемся и повенчаемся. И я рада, что вы рады!
Лена коротко передалаГригорию Ивановичу их нужду, дала отбой и сказала:
— Попросил подождатьтри минуты.
Ровно через три минутытелефон Лены заиграл известную мелодию «Я тебя никогда не забуду!»
— Слава Богу, всебудет сделано даже не в три, а в два дня! — выслушав Григория Ивановича,радостно сообщила она. — Завтра мы со Стасиком подаем заявление. Росписьназначена прямо на эту субботу. Значит, венчание — я думаю, уж кто-кто, а отецМихаил не откажет нам в этом — в воскресенье! И обе свадьбы, как мы и хотели,сыграем в этот же день!
7
Стас положилладонь на вздрагивавшие плечи друга…
После того, как былопределен круг гостей…
А в него вошли —родители Стаса, с которыми он пообещал договориться сегодня же вечером.
Сам ГригорийИванович.
Ник.
Рита.
Все, кто толькопожелает из своих, Покровских.
И даже соседскихКругов.
ВладимирВсеволодович.
И даже известныйтеатральный режиссер и актер Молчацкий, который, узнав из звонка Стаса обовсем, сразу согласился быть тамадой на свадьбе…
Мама подала чай стортом.
И все решили немногопередохнуть от обсужденных дел.
Ваня незаметноподмигнул Стасу с сестрой.
«Мол, выручайте!»
Лена, разумеется,этого не увидела.
Тогда Стас наклонилсяк ее уху.
Что-то шепнул.
И она, выждавнебольшую паузу, сказала:
— Стасик, ты почиталбы нам что-нибудь из своих стихов… А то ведь мы тебя только по телевизору — сосцены Кремлевского Дворца и видим!
— А Викуся вообще ещени разу не слышала! — поддакнул Ваня.
— Как? — изумиласьВиктория, невольно обращаясь к Стасу на «вы». — Вы на таком уровне выступаете?Так устройте нам поэтический вечер!
И с самым живыминтересом приготовилась слушать.
Стас, несмотря на то,что все предлагали ему читать сидя, поднялся из-за стола и ровным, слегказадумчивым голосом начал:
Сея секунд семя,
Стрелка ползет по кругу,
Следом за ней — подруга.
Вот и прошёл час.
Знаешь, за это время
Можно сходить к другу,
Или предать друга,
Даже — увы! —не раз.
Сея часов семя,
Стрелки идут в дорогу.
Бесконечна дорога,
Хоть и краток завод.
Знаешь, за это время
Можно прийти к Богу,
Или забыть Бога...
Вот и прошёл год!
Сеют годов семя
Стрелки в жару-стужу,
Через моря-сушу —
Так вот пройдёт век.
Знаешь, за это время
Можно сгубить душу,
Или спасти душу
Вечную — и навек!
— Как красиво… —прошептала Виктория. — Вроде стихотворение и в то же время — словно бы — песня!
— А смысл-то какой! —подтвердила, начиная клонить к главному, Лена. — Что жизнь нам дана для того,чтобы пройдя по этой временной, как и все на ней, земле, быть потом вечно наНебесах!
— Ну, это еще каксказать! — возразила Виктория. — Ведь оттуда же никто не возвращался!
— Почему? — удивилсяСтас. — Тому есть множество свидетельств, начиная с Евангелия! Со слов СамогоХриста! А сколько сейчас издано и переиздано книг, в которых масса рассказовочевидцев и самих возвратившихся к жизни после смерти людей, причем, подтвержденныхавторитетными учеными, медиками. А главное: с деталями, которые невозможнопридумать, и переданные языком всех сословий, от крестьян до князей, который,это я заявляю вам, как филолог, просто невозможно подделать!
Виктория открытозевнула.
И заметивший это Ванябыстро попросил:
— Стасик! А почитайбалладу про молоденького майора!
— Да! — сразуоживилась Виктория.
— Когда я воевал, этобыло самое любимое наше стихотворение!
Стас собралсявыполнить просьбу друга.
Но передумал.