— Может, не надо? —шепнула ей мама.
— Нет, она быласвидетельницей моих горестей, так пусть и порадуется вместе со мной!
Горбуша, увидевстолько света и такое множество народа, так растерялась, что поначалу даже незахотела выходить из открытой клетки.
Но потом осмелела исела на удобном резном выступе кресла между Стасом и Леной.
Увидев сверкающиебриллианты на шее Виктории, она зажмурилась от восторга.
Что, к счастью,вовремя заметила Лена.
— Горбуша, —предупредила она. — Если ты хоть один камушек оторвешь, то я тебе все перышкипересчитаю!
— Здр-р-равствуйте! —к бурному восторгу зааплодировавших людей, поклонившись, каркнула ей Горбуша.
— Это еще что такое…Ты научил? — наклонившись к Стасу, удивленно спросила Лена.
— Понимаешь… она —сама! — попытался объяснить Стас.
Но Лена не поверила:
— Ну да, конечно!
— Да честно тебеговорю! Ни с того ни с сего вдруг стала повторять все, что ей скажешь.
— Все-все?
— Ну да! Причем,говорить даже то, что слышала раньше.
— Какой кошмар! —прижав ладони к щекам, ужаснулась Лена.
— Кар-шмар-рр!Кошмар-р-р-р! — тут же радостно подтвердила Горбуша.
— Надо же, еще иворону на свадьбу принесли! — проворчала Виктория.
— А что тут такого? —удивился Ваня.
— А что хорошего? Тыхоть понимаешь, что это — плохая примета!
— Я ведь тебе сто разговорил: не верь в приметы, и не будут сбываться! — как только мог мягко сказалВаня, у которого тоже понемногу начало портиться настроение.
Горбуша, темвременем, освоившись и успев подружиться с некоторыми гостями, уже важнорасхаживала по столу.
Почти все предлагалией сыр.
Но Лена объяснила,что вороны не любят сыра.
— А как же тогдабасня Крылова? — изумились гости.
— Ну, это, таксказать, писательский домысел! — авторитетно заявил Владимир Всеволодович.
И Лена со значениемсказала Стасу:
— Вот видишь, какаявеликая ответственность лежит на писателях за каждое написанное ими слово? Такчто у тебя все должно быть точнее, чем, как говорится, в аптеке!
— В оптике! —язвительно усмехнулась подслушивавшая разговор Виктория.
Стас впервые за всевремя свадьбы вздохнул.
То ли по поводу того,что сказала Лена.
Или из-за поведенияВиктории.
— А знаете, — ксчастью, отвлекая его от грустных мыслей, громко сказал дядя Андрей. — Ведь этивороны чем-то похожи на нас, людей. Иду я однажды через поле. Гляжу: две воронылетят. Впереди, судя по всему, ворон. А следом за ним — ворона. И все ему:«Кар! Кар! Кар!» Досаждает, одним словом. В конце концов, ворон не выдержал.Оглянулся. И совсем как мужик, которому надоела своим приставанием жена, какгаркнет: «Как-р-р». Та сразу развернулась. И полетела в обратную сторону.
Гости рассмеялись.
А Лена,воспользовавшись тем, что все были отвлечены рассказом, научила говоритьГорбушу слово «горько».
Когда гости,увлекшись выступлениями артистов или своими разговорами, долго не призывали ихцеловаться, она подзывала Горбушу, кормила икрой, которая уж очень ейпонравилась, и что-то шептала.
— Гор-р-рько! – вовесь голос, к радости Стаса и все возрастающему раздражению Виктории, тут жекричала ворона.
Что охотноподхватывалось всеми.
И обе пары молодыхвновь и вновь целовались.
В конце концов,Горбуша уже без всяких напоминаний, забыв про то, что всегда ела только из рукЛены, клевала икру во всех концах стола и кричала «Горько».
Довольно поглядывалана свою счастливую хозяйку.
И тоже была по-своемусчастлива.
Одного только нехватало вороне после столь обильной еды.
Газеты.
Без которой ей,воспитанной в строгости Леной, было ну просто никак нельзя…
И тут вдруг увидев,как во время возникшего жаркого спора, один из гостей для большейубедительности своих слов, сбегав к вешалке, принес местную газету и расстелилее на столе, она ястребом метнулась к ней и…
Виктория дажехмыкнула от удовольствия.
Но злорадствовать,как оказалось, было еще рано.
Едва первый конфузпрошел, Лена смущенно объяснила, в чем дело.
И это привело гостейв новое восхищение необыкновенной вороной.
— Надо же, не толькоумеет говорить, но еще и воспитанная! — удивилась деревенская соседка ВладимираВсеволодовича. — Я свою кошку и то никак к этому приучить не могу, а туткакая-то птица….
— Кошка — дор-рянь!Кошка — др-янь! Кошкар-раул! — взъерошилась, услышав знакомое слово, Горбуша.
И была любимицей,привлекавшей внимание всех столов, до тех пор, пока слово не взял Ник…
После того, какдетский хор из приютских детей ну просто ангельскими голосками спел песню простарый забытый храм, что Русь нам оставила, он сказал:
— А я-то не могпонять, зачем мне весь этот поселок. А вот зачем! — он обвел широким движениемруки детей. — Для них! Я покупаю его и в присутствии вас, Григорий Иванович,официально заявляю, что отдаю для приюта, куда можете завозить детей-сироток ииз трудных семей хоть со всей области! Хотя бы на лето, если из-за школы нельзязимою. А если останется место, то пару коттеджей можно определить поддома-богадельни для тех, кому негде и не на что жить! Уже на всю их оставшуюсяжизнь…
Григорий Ивановичтолько руками развел, показывая, что у него даже слов нет пока, чтобы подостоинству оценить такой щедрый подарок.
А Ник продолжал:
— Все участки,которые остались у жителей Покровского и в других деревнях, я скупаю! По любойцене! Завтра же сюда приедет нотариус, и мы все оформим.
— Спасибо тебе,сынок! — со всех концов послышались голоса. — Вот выручил, так выручил!
— Выр-ручил!Выр-ручил! — подтвердила Горбуша. — Горько!!!
Стас с Леной — Ваня иВиктория лишь для виду пододвинулись друг к другу — поцеловались.
— Да это вам спасибо!— дождавшись новой паузы, поклонился Ник и, не вдаваясь в подробности, за чтоон благодарит облагодетельствованных им людей, приказал:
— Саша!
И показал один палец.
Водитель, как всегда,кивнул и вышел.
Пока он ходил, Ник протянулЛене с Викторией давно уже обещанные подарки.
Это были двеодинаковые книги.
В обложках из чистогозолота.
В которые быливставлены крупные изумруды, топазы и аметисты.
Глаза Викториивспыхнули еще сильнее, чем у Горбуши, когда та увидела ее бриллианты.
Настроение у неесразу же поднялось.
Даже не обращаявнимания на название, она погладила драгоценные камни и что-то прошептала Ване.
— Да ты что — это жеЕвангелие! — ужаснулся тот.
— Ну и что? —удивилась Виктория.
Лена же, поцеловавЕвангелие, с сожалением увидела, что оно издано мелким шрифтом.
Но не подала виду.
К тому же, ведь можночитать и через увеличительное стекло!
Одарив невест, Ник незабыл и студентов-свидетелей.
Лена со Стасомвкратце рассказали ему об их нелегкой судьбе.
И он, обращаясь кним, сказал:
— Мне тут сообщили посекрету о том, что на следующей неделе вы тоже станете мужем и женой. Так вот,не имея возможности, в виду своей обычной занятости, я хочу сделать вам подаркипрямо сейчас.
И Ник с таинственнымвидом принялся рыться в карманах своего костюма.
— Неужели забыл? —вдруг растерянно пробормотал он.
— Да что вы!
— Не надо! —принялись успокаивать его Олег с Ириной.
— У нас все есть!
Но это был просторозыгрыш.
— Знаю я, что можетбыть у студентов — в лучшем случае, угол в семейном общежитии! — усмехнулсяНик.
И, достав, наконец,из бокового кармана связку ключей, протянул их Олегу.
— Что это? — не понялтот.
— Ключи от вашегосемейного гнездышка! Я тут недавно по случаю купил трехкомнатную, полностьюмеблированную квартиру. Правда, не в самом центре Москвы, но, заверяю вас, вочень хорошем районе. Думал, зачем мне она? А надо же — пригодилась! Документывозьмете у моего нотариуса. Он уже получил соответствующие распоряжения, и всеостальное лишь дело техники. Вот вам — номер его телефона, а также адрес вашейквартиры.
Ошеломленные студентыпереглянулись.
Это была какая-тосказка.
Счастливый сон наяву!
А Ник, достав уже изнагрудного кармана такой толстый, что чуть не лопался, конверт, протянул еготеперь Ирине:
— А это вам, какбудущей хозяйке. Так сказать, на первое время. Тратьтесь, не экономя! Кактолько кончатся, я все равно снова наполню его!
Трудно было сказать,кто был более счастлив.
Студенты?
Стас с Леной, привиде их ошеломленных лиц?
Или сам Ник?..
Скорее всего, всевместе!
Тем временем Сашавернулся и протянул еще один дипломат.
Ник взял его иобъявил:
— А эти деньги яотдаю на восстановление храма в Кругах. Давай, Ваня, продолжай свое геройство, —кивнул он побледневшему другу. — Поступай скорее в семинарию и становись,