охотно согласился.
Для Лены он готов былсделать все.
Причем здесь.
Немедленно.
Но что?!
И не отдавая отчета втом, что делает, он поднял ее на руки и понес.
— Стасик! Стасик! —совсем как маленькая, заверещала Лена, отчаянно барахтая ногами. — Поставьнемедленно меня на место! Я ведь не такая и легкая. И потом стыдно — на нас жесмотрят!
— Ну и пусть! —посмотрев на безлюдную улицу и вспомнив, что Лена плохо видит, бережно опустилЛену на ноги Стас. И чувствуя, как его сердце просто расплавляется от нежности,смешанной с жалостью, сказал: — Я готов носить тебя так на руках всю нашужизнь!
— Смотри! — погрозилаему пальчиком Лена. — Мне ведь это может понравиться!
И тут, прищурившись,поняла, что они уже подошли к ее дому, и вздохнула:
— Ой, Ваньке-токаково сейчас… Мы все такие счастливые, а он… он… Я даже вину перед нимчувствую.
— Я тоже… — кивнулСтас.
— Давай тогда небудем показывать перед ним, что нам так хорошо, — предложила Лена.
— Давай…
В дом они вошлитакими подчеркнуто строгими и даже на расстоянии друг от друга, что мама сиспугом взглянула на них:
— Вы что, тоже что липоругались?
— Нет, — шепнула ейЛена. — Это мы специально, чтобы Ване не так обидно было.
— Зря! — успокоила еемама. — Он ведет себя, как настоящий герой. С утра позвонил отцу Вики, потомучто сама она на звонки не отвечала. Узнал, что добралась нормально. Успокоился.Потом обсуждал с Ником проект восстановления церкви в Кругах. Сейчас Ник уехалоформлять все купли-продажи. И он…
— Он — это я, что ли?
Прерывая маму, Ваня —авторучка в одной руке, блокнот в другой — сам появился в двери.
По привычке он пожалСтасу руку, а потом вдруг крепко обнял его.
И, отстраняясь,объяснил причину этого своего порыва:
— Были мы с тобойпросто друзьями, а теперь еще и родственники!
— ЧиТэДэ! — желаясделать брату приятное, сразу же начала сокращать слова Лена.
— Да ладно тебе! —отмахнулся от нее Ваня. — Мне в армии все эти ПШ, НШ и КПП надоели. Порапереходить на человеческий язык.
Они вошли в большуюкомнату, где академик-историк на старинном диване, академик-медик в заплатанномкресле — сидели Сергей Сергеевич и Владимир Всеволодович.
— Гор-р-рько! —радостно поприветствовала вошедших сидевшая в клетке Горбуша.
— Хватит! Мы сегодняуже целовались! — остановила ее Лена и удивленно спросила: — А почему она у васвзаперти?
— Чтобы привыкала! —ответила ей мама.
— К чему?!
— К новой жизни! Вдороге-то ей придется в клетке сидеть, чтобы не мешать водителю. Да и потом —мало ли к чему?..
Недоуменно пожавплечами, Лена принялась кормить Горбушу.
Стас подошел и селрядом с отцом.
— У нас с ВладимиромВсеволодовичем завтра очень много работы. И поэтому мы решили ехать сразу жепосле обеда! — сообщил ему тот. — К вечеру будем дома! Мама уже в курсе.
— Стасик!.. — услышавэти последние слова, неожиданно испугалась Лена.
И подозвав к себеСтаса, зашептала:
— Все магазины оптикик этому времени могут будут закрыты! А как же тогда — очки?!
— Ничего страшного, —тут же успокоил молодую жену Стас. — Поздно вечером мама вряд ли что успеетзаметить. А прямо с утра мы с тобой отправимся в оптику!
— Все равно я боюсь… —пожаловалась ему Лена. — Прищурюсь по привычке, и она сразу обо всемдогадается!
— Ну что ж, и этопоправимо! — принял, как обычно, мгновенно решение Стас. — У тебя черныесолнцезащитные есть?
— Зачем? Я и без нихпочти ничего не вижу…
— Тогда пошли вмагазин! Купим их. А моей маме скажем, что днем ты их носишь от снежногоблеска.
— И это действительнобудет похоже на правду! — охотно согласилась Лена. — Сегодня снег так блестел,что у меня все, кроме тебя, было просто черным-черно перед глазами!
— Чер-рным-чер-р-рно!— подтвердила Горбуша.
На том и порешили.
И после короткогозавтрака мама побежала в медпункт на срочный вызов.
Ваня с деловым видомсел за стол прорабатывать на бумаге намеченные с Ником задачи.
Горбушу выпустилиразмять крылья.
Владимир Всеволодовичс Сергеем Сергеевичем решили пройтись, осмотреть село.
И заодно зайти вгости к Григорию Ивановичу, который, несмотря на свою губернаторскую занятость,взял пару дней отпуска, чтобы побыть дома.
А Стас с Леной, сновавзявшись за руки, отправились в магазин.
8
— Я так и думала… —чуть слышно сказала Анастасия Семеновна.
Дойдя до магазина,молодожены переглянулись.
И, не сговариваясь,молча пошли дальше.
Еще дальше…
До развилки.
Еще…
Еще…
Пока не остановилисьперед оградкой отца Тихона.
Калитка в ней былаоткрыта.
И к ней подходила,только от могилки, Анастасия Семеновна.
Очевидно, она толькочто попрощалась перед отъездом в монастырь с отцом Тихоном.
Увидев Стаса с Леной,она быстро вытерла платочком глаза и, невольно меняя печальную улыбку нарадостную, приветливо улыбнулась им.
Похвалила за то, чтоони не только в трудностях, но и в самые счастливые моменты жизни не забываютблагодарить Бога и тех, кто своею молитвой помог им обрести это счастье.
И, несомненно,поможет еще.
Пожелала всегда такойже верной, крепкой любви и удачи.
— Причем, не только удачи, которая, надеюсь, у вас обязательно будет, — уточнила она, ласково глядяна Лену. — Но и в московском доме, где вы теперь будете жить. А тебе, Леночка,я желаю еще терпения и мира с твоей второй мамой. Помни, отношения невестки сосвекровью складываются далеко не сразу и не всегда гладко. Поэтому я обещаютебе молиться в монастыре и об этом!
— Спасибо, —порывисто обняла Анастасию Семеновну Лена и шепнула: — Вы даже непредставляете, как это для меня сейчас важно!
Анастасия Семеновнавзялась за дверцу ограды.
Собралась уходить.
Но вдруг передумала.
И как-то задумчивосказала:
— Сегодня ночью мнебыл какой-то странный звонок… Номер не высветился. Не было сказано ни одногослова, даже дыхания в трубке и то не было слышно. Но он так испугал меня, что явся словно заледенела…
— Перед уходом вмонастырь бывают всякие искушения и мир, а особенно, враг человеческого родавсеми правдами и неправдами пытается остановить людей, идущих спасаться замонастырской оградой! — успокаивающе сказала Лена.
— Я знаю это… И былаготова ко всему, — кивнула ей Анастасия Семеновна. — Но этот звонок… Скажите, —прерывая себя на полуслове, вдруг спросила она. — А вы о… Градове давно ничегоне слышали?
— Да как вам сказать…— замялся, не зная, что хуже — солгать или напугать и без того не на шуткувстревоженного человека, Стас.
— Честно! —побледнев, потребовала Анастасия Семеновна.
— Ну, тогда —слышали! — призналась Лена.
Анастасия Семеновнаизо всех сил вцепилась в железные прутья ограды.
— Когда? — не столькосказала, сколько выдохнула она.
— В день перед нашейсвадьбой, — ответил ей уже Стас. — Судя по всему, он снова захотел уничтожитьПокровку. Но Ник не дал ему. Вы сами слышали, что он пообещал на свадьбескупить все земельные участки, которые через подставных людей хотел приобрести,судя по всему, именно Градов!
— Я так и думала… —чуть слышно произнесла Анастасия Семеновна. — Это звонил он. Но — я его большене боюсь, — поднимая голову, уверенно сказала она, и ее голос стал наливатьсясилой. — Там, куда я сегодня отправляюсь, ему меня уже не достать. Там не будетни телефона, ни адреса. Даже имя будет другое. Матушке игуменье я обо всемрассказала и обо всем договорилась! А вот что касается Ника… Теперь вся злобаГрадова может обрушиться на него. Тем более что Ник снова перешел ему дорогу. Иместь таких людей, как он, если только еще есть на земле такие люди, бываетужасна. От него, как и от того, кого ты, Леночка, назвала врагом родачеловеческого, а, если называть вещи своими именами — дьявола, одна лишьзащита: молитва! Земные способы тут бессильны. Но все-таки передайте Нику,чтобы он был предельно осторожен и внимателен! А самое главное, чтобы все своеупование и защиту возложил на Бога!
9
Лена с недоумениемпосмотрела на Стаса.
Анастасия Семеновнаушла.
Оставшись вдвоем,Стас с Леной с двух сторон подошли к заснеженной могилке отца Тихона.
Не сговариваясь,встали на колени и — как бы подчеркивая, что они теперь одно целое,одновременно поцеловали фотокарточку на кресте.
Долго смотрели нанее.
Вспоминая, какобщались с ним, когда он еще был живым.
Рассказывал им прочудеса — те же ромашки на лугу, которые они привыкли считать обычными вещами.
Все время говорил оБоге.
О вере.
Да так, что они,тогда еще совсем дети, у которых были свои игры и интересы, не отходили от негони на шаг.
И понимая, что отецТихон и сейчас ничуть не хуже видит и слышит их.
Даже когда онимолчат.
Вслух и про себя...
По очереди…