Ухватилась за Стаса.
И он понял, чтоотходить от нее теперь нельзя ни на шаг.
Но тут мама, вспомниво сыне, отвела его в сторону и так, чтобы слышали все, строго спросила:
— Надеюсь, эта воронане будет летать по нашей квартире?
— Но, мам, ей ведьтоже нельзя все время сидеть в клетке! Иногда она будет летать — у нас вкомнате! — заступился за Горбушу Стас.
— А то она можетзаболеть и умереть! — испуганно подтвердила Лена.
— Да, для воронгиподинамия еще более губительна, чем для людей! — словно на консилиуме вынессвое заключение папа.
И маме просто некудабыло деваться.
— Ну ладно! — нехотясогласилась она и тут же предупредила: — Но убирать перья и весь тот мусор,который будет из-за нее в вашей комнате, будете вы сами!
— Конечно-конечно! —в один голос заверили ее Стас с Леной.
И даже СергейСергеевич.
Самое страшноеказалось было позади.
И тут…
Позади Стаса раздалсястрашный грохот.
Он мгновеннооглянулся.
И сразу увидел…
Лежавшую на полуразбитую амфору.
Оставшись без него,Лена, очевидно, когда защищала Горбушу, сделала самостоятельно шаг в сторонумамы.
И — налетела на еелюбимую амфору.
— Ой, простите. Я ненарочно! — опускаясь на корточки, принялась собирать она большие осколки.
Стас, как мог,попытался спасти положение.
— Мам! — с деланнымвосторгом воскликнул он. — Что ни делается — все к лучшему! Я отдам ее нареставрацию, после чего она станет как настоящая старинная, и я, как ты давнохотела, с радостью поставлю ее, наконец, у себя, то есть, у нас… — поправилсяон, кивая на Лену, — в комнате!
— Ну что ж, спасибо ина этом! — через силу усмехнулась мама.
И, снимая на ходу сголовы полотенце, направилась в зал, где, как было видно через приоткрытуюдверь, стоял накрытый для угощения стол.
Стас посмотрел навздохнувшего с пониманием папу.
Затем на едва неплачущую от досады на саму себя Лену и развел руками.
Как бы там ни было —а знакомство, уже в новом качестве родственников — состоялось!
2
Мама готова былауже встать и обнять обоих детей…
После того, чтопроизошло с амфорой, Стас был уверен, что отношения мамы с Леной придетсятеперь заглаживать и налаживать не один день.
А то и неделю.
Но уже начало ужинапоказало, что на этот раз, кажется, он, к счастью, ошибся!
Обычно не любившая,когда сын с мужем молятся перед едой, мама или демонстративно начинала есть вэто время или старалась подгадать так, чтобы сесть за стол, когда они закончатмолитвы.
На этот раз — впервыена памяти Стаса! — она простояла вместе со всеми пока Сергей Сергеевич, Стас иЛена пропели и «Отче наш» и «Богородице Дево, радуйся», и все, чтоправославному человеку положено читать перед каждым завтраком, обедом и ужином.
Сергей Сергеевич,подняв бокал, торжественно-официальным тоном назвал сегодняшнее мероприятиефилиалом свадьбы, поздравил молодых и крикнул:
— Горько!
Стас — хоть и порабыло уже привыкнуть к этому на той, большой свадьбе в Покровском, смущаясьмамы, лишь слегка коснулись губами щеки Лены…
А та и вовсезарделась.
Видя это, СергейСергеевич со словами «Какие наши годы?»наклонился к жене и крепко поцеловал ее.
— Да ладно тебе!Серебряная свадьба на носу, а туда же! — отмахнулась от него та, но сталозаметно, как сразу поднялось у нее настроение.
— Горько! — ещегромче провозгласил папа.
На этот раз Стас сЛеной отважились поцеловаться по-настоящему.
Но тут же из комнатыСтаса раздалось приглушенное:
— Горько! Горько!
— Ой! — спохватиласьмама. — Это же ваша Горбуша о себе знак дает! И правда, какая умная! Может, намстоит занести клетку в зал? Все-таки, теперь она, что там ни говори — тоже членнашей семьи?
Стас стремглаввыполнил предложение мамы, поставив клетку на дальнем краю стола.
Горбуша обвела всех ивсе зорким взглядом и, остановив взгляд на красной икре, восторженно каркнула:
— Добрый вечер!
— Надо же! —подивилась Лена. — Первый раз ничего не перепутала!
Сидевшая напротивневестки мама взяла из тарелки кусок сыра побольше и попросила:
— Леночка! Я пока ещеее боюсь, да и она ко мне пока не привыкла — вдруг клюнет… Дай ей, пожалуйста,от меня это!
Не видя, что именнодает ей свекровь, Лена беспомощно принялась водить перед собой рукой.
— Ой, мам! — тут жепришел ей на выручку Стас. — А ведь вороны не едят сыра! Крылов в своей басневсе перепутал!
— Да, — подтвердила Лена.— Я вот и Стасику говорю, что это ему — наглядный пример, как будущемуписателю, об ответственности за каждое написанное и тем более изданное им вкниге слово!
Мама такзаинтересовалась этими словами Лены, что машинально сама стала есть сыр.
А Лена продолжала:
— Если бы вы толькознали, какой замечательный исторический роман он сейчас пишет! Про ДревнююГрецию! Про Древний Рим! Да еще и с Благой Вестью, которую нес апостол людямдве тысячи лет назад и, значит, через эту книгу несет и сегодня уже — нам.Насколько я знаю, аналогов этому просто нет во всей мировой литературе!
— Эх, если бы он ещеи писался! — вздохнул Стас.
Лена успокаивающепогладила его руку и сказала:
— Напишешь! Я дляэтого все, что только смогу, буду делать! Постараюсь во всем тебе помогать!
Растроганная этиммама была уже готова подойти и поцеловать их обоих.
Но тут Горбушанетерпеливо напомнила о себе:
— Икар! Икар-р! —громко прокричала она.
— Она что — и промифических древних героев знает?! — ошеломленно взглянула на ворону мама, еще вдетстве приносившая сыну книжечку про Дедала и Икара.
— Нет, — улыбнуласьЛена. — Это она у нас икру выклянчивает. И вообще Горбуша любит слова, вкоторых есть слово «кар».
Лена сидела в теплойвязаной кофте.
Прислонившись плечомк Стасу.
И все равночувствовалось, что ей холодно.
— Ты случайно непростудилась в дороге? — заметив это, неожиданно встревожилась мама.
— Да нет, простопривыкла к печке, — объяснила Лена. — У нас ведь дома насколько захочешь —настолько и натопишь!
— А тут — насколькодадут! — развел руками Сергей Сергеевич.
Он сам сделалбутерброд с икрой и отнес его Горбуше.
— Горбуша хорошая, —похвалил он. — Ешь!
Горбуша, услышав ещеодно знакомое слово, быстро склевав икру, принялась развивать тему:
— Стасик кар-роший…Стасик любимый… — начала она.
— Горбуша! —испуганно прикрикнула на нее Лена. — Хватит, остановись! А то будет тебекошкараул!
И смущенно пояснила:
— Дальше уже у нееидет только одно мое личное!
Теперь мама готовабыла даже встать и обнять обоих детей.
Но тут Стас, нанесколько мгновений потеряв бдительность, упустил из виду то, что Ленапотянулась к бокалу и уронила его…
Близоруко щурясь, онапопыталась найти его на столе.
Натолкнулась набольшой осколок.
Поранила ладонь…
Сергей Сергеевич сбегалк себе в кабинет, прижег порез и ловко забинтовал Лене руку.
— Простите, —виновато пробормотала она. — Вот неуклюжая! Я не хотела…
— Ничего-ничего! —успокоила ее мама. — Как говорится, к счастью!
Горбуша сновазакаркала.
На этот раз как-тотрудно, с надрывом.
И мама спросила:
— А теперь она чтопросит?
Лена пожала плечами исказала:
— На этот раз ничего.Вороны иногда кричат так — от боли. Они очень тяжело переносят перепадыатмосферного давления.
— Бедненькая! — ссочувствием взглянула на Горбушу мама. — Как я ее понимаю!
— Да, вороны чащеумирают не от старости — они вообще, я читала, до ста лет живут — сколько, невыдерживая этих перепадов, — кивнула Лена. — Горбуша, это еще моя мамазаметила, чувствует их раньше людей и даже всех метеорологических приборов.
— Сережа, ты слышал?— обрадовалась мама и с упреком сказала детям: — Что же вы сразу-то мне об этомне сказали! Теперь я буду слушать, и как только Горбуша начнет каркать так, кактолько что, сразу принимать лекарства.
— Лекар-рства!Лекар-р-рства! — услышав новое слово, охотно подхватила быстро пришедшая в себяГорбуша.
Лена взглянула наСтаса: вот видишь, мы боялись, что маме не понравится карканье Горбуши, аоказывается, совсем наоборот.
А мама приняласьсловно учительница — ученице втолковывать Горбуше, которая охотно вторила ей:
— Картина! Корзина!Картонка!
— Стенокардия!Брадикардия! Корвалол! Валокардин! Карведилол! — поддержал жену СергейСергеевич названиями сердечных болезней и лекарств.
Не остался в сторонеи Стас.
На радостях, что всетак хорошо закончилось, он поддержал эту игру названиями городов древних грекови именами римских императоров:
— Карфаген! Коринф!Карнунт! Каракалла! Кар! Карин!
Так продолжалось дотех пор, пока Лена не разбила фарфоровую чашечку из дорогого китайского