венное, на чтоее еще хватило, так это не прийти самой.
А послать за детьмиСергея Сергеевича.
Который, с улыбкойпонаблюдав за тем, чем занимается молодая семья, деликатно заметил, чтоГорбуша, кажется, уже наелась, если не сказать больше, и теперь не мешало быподкрепиться и всем остальным!
Глава четвертая
СЕМЕЙНЫЙ СОВЕТ
1
— Нас — пятеро, —перебила свекровь Лена.
Ужинали, как никогда,тихо-мирно.
Беседуя о чем угодно.
Работе СергеяСергеевича.
Учебе Стаса.
Предложенномсвекровью летнем плане отдыха всей семьей на Канарских островах, который Ленашепотом назвала «летним пленом»…
ВыздоровевшейГорбуше, съевшей на радостях ее хозяев всю икру, так что и на стол ничего неосталось подать.
Только не опредстоящем разговоре.
Наконец, когда быладопита последняя чашка чая…
И съедена последняяконфета…
Свекровь сказала:
— Ну вот, а теперьдавайте поговорим!
Она обвела всех сразу ставшим деловым взглядом и
— Вы хорошо знаетенашу семейную новость. С одной стороны, надо бы радоваться… Леночка не даст мнесолгать, я сама говорила ей, что мечтаю иметь одного, а то и двоих внуков:мальчика и девочку. Так?
— Так, — подтвердилаЛена.
— Но… вся беда в том,что это было — до нашей консультации у известнейшего окулиста Кривцова…
Стас хмыкнул, услышавтакую не подходящую для глазного врача фамилию.
Но промолчал.
— Не вижу ничегосмешного! — бросила на него недовольный взгляд мама и продолжила: — Когда онсказал, что Леночке нельзя наклоняться, напрягаться, поднимать ничего дажемало-мальски тяжелого, то есть делать хоть что-то по дому, я смирилась. Леночкамне нравится, лучшей жены — верной, красивой, умной — для сына я не желаю. Да иего любовь к ней для нас с Сергеем Сергеевичем значит очень и очень много.Слава Богу, руки у меня есть, пока жива-здорова, буду помогать вам во всем. Акогда Стасик станет большим писателем и разбогатеете — наймете, как теперь говорят,помощницу по хозяйству. Это вообще сейчас престижно и модно…
Никто не возражал, исвекровь повысила голос.
— Даже после того,как профессор заявил, что Леночке категорически противопоказано рожать, иначеона сразу ослепнет, я тоже вынуждена была подчиниться этому горестномуобстоятельству. В конце концов, можно взять и чужого ребенка из детского дома…
— Зачем чужого, когдауже есть, то есть, скоро будет свой? — возмутился Стас.
Лена успокаивающеположила ему ладонь на руку и умоляюще показала глазами на свекровь — слушай ине перебивай, она ведь все же твоя мама!
Та, даже не замечаяэтого, многозначительно помолчала, словно проводя между тем, что сказала искажет дальше — черту глубиной в пропасть, принялась за самое главное:
— Лена все знала, была,как говорится, в курсе всех дел. И вдруг сегодня выясняется, что она —беременна!
— Мы беременны! —поправил Стас.
— Я серьезно! —нахмурилась мама.
— Я тоже! — с вызовомне уступил Стас.
Собственно, этого иследовало было ожидать.
Готовая к такомуразвитию событий, его мама решила взять бразды правления в этом доме в своируки и с металлом в голосе решительно заявила:
— Ну вот что, нас тутчетверо, и мы сообща должны решить…
— Нас — пятеро, —перебила свекровь теперь уже Лена.
— Ворона не в счет! —отрезала свекровь. — И уж кому-кому, а тебе со своими вечными шутками, лучше бысейчас помолчать!
— А я и не о Горбуше!— пожала плечами Лена.
— А о ком же?
— О ребенке!
— Каком ребенке? —накинулась на нее свекровь. — Ведь его же пока нет!
— Почему это нет!Есть! — словно закрывая от любой напасти живущего в ней малыша, бережноположила руки на живот Лена.
— Но ты же самаслышала, как гинеколог сказала, что это пока всего лишь — горошина!
— Какая горошина? Этоуже живой, с бьющимся сердцем и, если хотите знать, мыслящий, как и мы,человек! Ну, по размерам пока, конечно, еще человечек…
— Ты хочешь сказать,что он уже — шевелился?! — сразу насторожилась свекровь.
— Нет, разумеется! —вспыхнула Лена. — Всему свое время…
Свекровь, не позволяяникому сказать ни слова, властно посмотрела не нее и — как отрезала:
— Вот за это время тыдолжна от него избавиться! Всё! Разговор окончен!
2
Стас махнул рукойи …удалился в свою комнату.
Но разговор, какоказалось, только еще начался…
— Нет. Нет. И нет! —низко опустив голову, тихо, но твердо сказала Лена.
И — в подтверждениесвоей решимости — даже легонько стукнула обоими кулачками по столу.
— То есть, как это —нет?! — изумилась свекровь.
— А вот так — нет ивсе!
— А о Стасике… о насты подумала?
— Да.
Лена подняла глаза и,не столько видя, сколько чувствуя на себе уничтожающий взгляд свекрови,ответила:
— Поэтому, и правда,давайте я лучше уеду!
— Предупреждаю! —подал голос Стас. — Я без нее не останусь.
— И что же ты будешьделать? — насмешливо поинтересовалась у него мама.
— Как что? Тожевозьму билет, соберу вещи, и…
— Нет, — перебила егомать. — Я о том, что ты будешь делать в Покровке — коров пасти? Тебе ведьучиться нужно! И становиться писателем!
— Между прочим, —заметил Стас, — многие великие писатели работали в деревне! И именно тамсоздали то, что мы называем теперь классикой!
Сергей Сергеевичкрасноречиво показал глазами жене — мол, что я тебе говорил, он уже никак несможет без Лены.
И та не выдержала:
— Сережа, а ты что молчишь?
— А что я могусказать? — уже вслух заметил Сергей Сергеевич. — Стас неправ лишь в том, чтовсе те писатели удалялись в деревню уже после учебы и признания!
— Вот! — весомоподняла указательный палец его жена. — Только, пожалуйста, не удаляйся от главнойтемы! Скажи прямо — ты за аборт или против?
— Прямо, как наконсилиуме… — пробормотал Сергей Сергеевич. Машинально одернув рубашку, он сталприподниматься, но вспомнив, что находится дома, сел. И задумчиво произнес: —Что я могу сказать… Мне приходится резать теплые живые тела людей — ради жизни.И поэтому я всегда был против абортов, то есть, когда врач порождает смерть.Какие бы убедительные основания для этого ни были!
— Ты все сказал? — сгневом взглянула на мужа жена.
— Да, — кивнул СергейСергеевич.
— А то, что речь идетеще не о человеке, учел?
— Как это не очеловеке? — ахнула Лена. — Я ведь вам говорила, что у него уже бьется сердце.Больше того, он слышит сейчас все, что мы тут говорим! И если у нас,действительно, семейный совет, а не военный трибунал, то нужно спрашивать и егомнение!
— Ко-ого?! И вообще,откуда у тебя все эти данные? — набросилась на невестку свекровь.
— Разумеется, не изсветских, каким вы привыкли доверять — а из православных книг! — с готовностьюответила Лена.
— Только не нужно итут приплетать вашего Бога! — морщась, попросила ее свекровь.
— Ох, и надоели мневсе эти беспредметно-абстрактные разговоры! — неожиданно возмутился Стас.
И, махнув рукой…удалился в свою комнату.
На лице его материпоявилось выражение радости.
С самого началасемейного совета она надеялась на практический ум сына, его умение быстромыслить и находить единственно верные, самые выгодные для него решения.
И, кажется, неошиблась в своих расчетах.
Сергей Сергеевич, самслегка озадаченный поведением сына, молчал.
Не зная, что теперь исказать…
И тогда всю своюэнергию свекровь направила на Лену, которая, слушая ее, все ниже и нижеопускала голову.
Чувство виныпереполняло ее.
Давило.
Мешало ровно, безслез, дышать.
Ведь если разобраться,думалось ей, она и только она была причиной всего того, что сейчас происходит вэтой, спокойно и мирно жившей до ее появления, семье.
Сергей Сергеевич —молчит.
Стасик и тот бросил…
Оставил одну.
Хотя нет…
Он никогда не делаетничего неспроста!
И не мог так простоотдать ее на растерзание.
Наверняка, молитсяили что-то срочно придумывает.
Но что…
Что тут можнопридумать?!
«Господи, помоги!» —взмолилась она.
И тут в зал ворвалсяСтас.
— Вот! — явноторжествуя, бросил он на стол несколько только что распечатанных на цветномпринтере страниц.
Одни только стекстом.
Другие — с рисунками.
Только теперь Ленапоняла, чем все это время занимался ее Стасик: он вошел в интернет, скачал ираспечатал все, что ему срочно удалось найти об абортах.
— Что это? — снескрываемым разочарованием и беспокойством взглянула на сына мама.
— А ты посмотри!
Пожав плечами, онанехотя взяла одну из страниц, бегло пробежала по ней глазами и спросила:
— Ну и что?
— А вот что!
Стас подсел к ней