как «в». То есть библиотека была для наших предков, например, восемнадцатоговека — вивлиофика!
— Или Тиберий —Тиверий! — добавил Стас.
— Афины в древности ивовсе произносились, как Атенай!
— Какая образованнаямолодая семья! — восхитилась соседка. — Чувствуется, что им есть о чемпоговорить на понятном обоим языке! И темы для бесед, наверняка, не те, чтосмотришь в сериалах о молодежи и слышишь теперь от нее на улице!
Она оглядела сидевшихза столом, ожидая благодарных и понимающих улыбок, но видя только серьезныелица, сказала:
— Ой, простите, я всео своем, а у вас вижу — что-то случилось?
— Почему это вы такрешили? — насторожилась свекровь.
— Да просто сидите,как на поминках…
— Ох, — вздохнуласвекровь.
И решив, что такаясоседка может стать авторитетным союзником в ее споре, где она явно оставаласьв одиночестве, кратко рассказала обо всем происшедшем.
Предусмотрительноумолчав лишь о своей позиции в этом действительно непростом и неоднозначномделе.
Чтобы потом никто неговорил, что она перетянула ее на свою сторону.
И соседка спониманием тронула ее за руку:
— Да не переживайтевы так!
— Ну как это непереживать! — всхлипнула свекровь.
— А вот так! У менявнучка — ей тоже ведь было запрещено рожать. Язвенный колит. Такие лекарства принимала,что после них, как твердо сказали врачи, однозначно родится урод.
— Ну-ну! — снетерпением заторопила ее свекровь. — И что дальше?
— Дальше, как и вы,тоже не знали, как быть! Как говорится, слезы, сопли… А тут — как тут Андрюшка.Ну, брат зятя, о котором я вам уже говорила. Как специально приехал на парудней из монастыря. Документы какие-то оформлять, что ли… В общем, совершеннослучайно.
— Случайно ничего небывает! — вставил Стас.
— Да я и сама этопрекрасно понимаю, все-таки жизнь прожила, — кивнула соседка. — Так, к словупришлось…
— И что же этот браттестя? — чувствуя, что разговор, кажется, принимает не совсем желательный длянее оборот, упавшим голосом напомнила свекровь.
— Что-что… Он дажеобъяснять ничего не стал. Ты, говорит, только роди его и сразу вызови батюшку,чтобы он покрестил его. А потом я его сам, вот этим ножом — тут он взял измоего кухонного набора самый большой нож, которым я семгу разделываю, — зарежу!Какая тебе разница — сейчас это врач сделает, или я потом. Зато душа пойдет кБогу, как это и положено для блаженной для него Вечности — крещенной. Вот так иродили…
— И что же, ребеноктеперь — урод? — с последней надеждой уточнила свекровь.
— Какое там! —засмеялась соседка. — Глазища — во! Ресницы такие, что бедные девчата вокругнего будут! Ласковый, красивый! А уж умный… Преподаватели, уж на что строгие итребовательные в нашей элитной школе, и то говорят, что он, этот… как его —унтер…
— Вундеркинд! — сразупоняла Лена.
И победно взглянулана свекровь.
На которую послетакой ее промашки просто страшно стало смотреть…
4
— Ваше право. Мнене привыкать! — устало кивнула медсестра.
Справедливости ради,нужно сказать, что мама Стаса сумела быстро взять себя в руки.
Потому что буквальностолкнувшись в дверях с выходящей, в прихожей появилась — входящая гостья.
Это была та самаямедсестра, которую она с Леной видела сегодня в женской консультации.
— У нас сегодняпрямо-таки день открытых дверей! — шепнул Лене Стас.
— Ты что разве непонимаешь — Господь их нам посылает! — отозвалась та.
И он виноватовздохнул:
— Понимать-топонимаю, но каждый раз трудно в это поверить!
Приглашенная также кстолу оживившейся хозяйкой, которой показалось, что медсестра пришла попоручению врача уговорить-таки, в силу своих служебных обязанностей, Ленуприйти завтра утром на аборт, новая гостья равнодушно приняла дорогую чашечку.
Сделав глоток, хотелачто-то сказать, но свекровь решила сама прийти к ней на помощь.
— У вас богатый опыт,— с подчеркнутым уважением сказала она и принялась говорить, не позволяяперебить себя: — Помогите же мне убедить моих домашних, что они не правы. Ведьсуществует масса причин, когда аборт, да, я согласна, при всей его жестокости ибесчеловечности, не только показан, но просто необходим! Например, когда улюдей и без того нет средств к существованию, что же это — нищету плодить? Я ужне говорю о тяжелых наследственных болезнях и таких недугах, когда женщинаможет навсегда подорвать здоровье и стать в тягость другим. Или молодые люди неуспели еще закончить учебу, получить профессию, заиметь свое жилье, да хотя быпожить по-человечески, для себя…
Сказав все, чтохотела, причем не только медсестре, но и Сергею Сергеевичу, детям, то естьубивая одним выстрелом двух зайцев, свекровь устремила свой требовательныйвзгляд на гостью.
— У вас все? —терпеливо спросила та, отставляя недопитую чашку.
— Да-а, — с некоторымнедоумением — неужели опять ошиблась? — протянула свекровь.
— Ну тогда я вот чтоскажу...
Медсестра немногоподумала, словно выбирая в своей памяти самое подходящее для данного случая, идля начала призналась:
— Там, в кабинете, явынуждена была молчать, и так на волоске вишу. А сказать есть что. У менядействительно богатый в этом отношении опыт. Более тридцати лет я борюсь зажизнь каждого приговоренного к смерти в утробе матери ребенка… Честно говоря,искупаю этим, если его, конечно, можно хоть чем-то искупить в жизни, свойдавний грех…
И теперь сама недавая хозяйке перебить себя, она продолжила:
— И вам я хотеламного сказать. Но думаю, вместо долгих слов лучше привести один лишь короткий,дабы не утомлять вас, да и я устала за день — пример. Однажды на большойвсемирной конференции, где известнейшие, знаменитые врачи делилось опытом впроведении абортов, на кафедру вышел один человек. Я не помню его фамилии. Да икакая разница? Главное, что это был человек с большой буквы. Он предложил своимколлегам дать свое заключение в следующей ситуации. Средневековье, когда небыло тех средств, которые помогают в экстренных случаях спасти жизнь пациентам.Семья — около десяти человек. У одного из родителей тяжелая степень сифилиса, удругого — острый туберкулез. Все дети больные. Страшная нищета. И вот матьснова беременеет. Как быть? Рожать, или…
— Хм-мм! — задумалсявслух, качая головой Сергей Сергеевич. — Случай, действительно, неординарный ина редкость показательный. И какое было окончательное мнение тех врачей?
— Все до одноговысказались за аборт.
Медсестра помолчала идобавила:
— И тогда выступающийсказал: «Тем не менее, мать не стала прерывать беременность. И на светпоявился… Иоганн Себастьян Бах!»
Фамилия великогомузыканта прозвучала в зале, словно выстрел.
— Помнишь, мы ходилис тобой на концерт его органной музыки, и ты не то чтобы прослезилась, как вовремя романсов Галины Каревой, или плакала, как после симфонии Бетховена — апросто рыдала? — напомнил жене Сергей Сергеевич.
Но та лишьотмахнулась от него и с гневом сказала медсестре:
— Так вот оно что… Ядумала, что вы пришли, чтобы была выполнена рекомендация профессора, и Ленаосталась зрячей. А вы… вы… Завтра же пойду с жалобой к вашему руководству!
— Ваше право. Мне непривыкать! — устало кивнула медсестра, улыбнулась Лене со Стасом, поклониласьСергею Сергеевичу. – Свой долг я выполнила. И желаю вам, не смотря ни на что,тоже остаться людьми с большой буквы. И помнить, что какая бы нищета ни была,какие бы ни были противопоказания, желания пожить в свое удовольствие,доучиться и так далее, и тому подобное — сотни отговорок, а Господь никого ещене оставил, кто оставался верным ему до конца. И наоборот — после абортажелавшие пожить еще хоть немного для себя семьи неминуемо разрушаются, учебапочему-то оказывается бесполезной, люди еще больше заболевают, а то и вовселишаются жизни. И если честно, беспристрастно разобраться — то ни одну семейнуюпару ни в какие времена аборт не сделал счастливой! А вот несчастнее — да!
Сергей Сергеевичпроводил, как он, с уважением высказался, коллегу до двери.
Щелкнул замок.
И в зале воцарилосьгнетущая тишина.
Которую прерваласвекровь.
— Единственное, в чемона права, — сказала она, — так это, что всем нам пора идти спать. Завтрадоговорим!
Не сумев совладатьсразу со всеми, она решила применить действенную во многих случаях тактику«разделяй и властвуй».
Сегодня поговорить смужем, который больше всего на свете не любил, когда у них напрягалисьотношения.
Затем завтра днем — сЛеной.
Надавливая на то, чтоона может перечеркнуть жизнь ее любимому Стасику.
И, наконец, под видомпрогулки по магазинам зайти на работу к сыну и, возвращаясь с ним домой,побеседовать о том, что надо поберечь Лену. Сначала вылечить, ведь на этомКривцове — и правда, не совсем подходящая фамилия для врача! — свет клином несошелся. Отец провезет ее по всей Европе, надо — в Америку заедут и поправят лазерамии всем чем можно сетчатку. А уж потом, пожалуйста, можно беременеть и рожать!
После такойподготовительной работы вечером, договорившись не впускать больше никого в дом,— хватит, от этих гостей один только вред! — пока они не примут нужногорешения, снова собрать семейный совет.
И довести задуманное