до логического конца.
План, по мнениюсвекрови, был безупречным.
Она уже собраласьпожелать всем доброй ночи…
Как вдруг сновараздался звонок.
Только уже не вдверь, а — домашнего телефона.
— Неужели в клиникечто-то случилось? У меня как раз там тяжелый случай… — забеспокоился СергейСергеевич.
— У тебя всегдатяжелые случаи, и еще ни разу на моей памяти не было легкого! — проворчаласвекровь.
— Ничего не поделаешь— кардиология! — развел руками Сергей Сергеевич.
Он взял трубку, каквсегда, деловым тоном сказал: «Теплов слушает» и неожиданно заулыбался:
— Мама? Ты?!
— Бабушка! Папинамама — наш человек! — шепотом объяснил Лена Стас, показывая большой палец.
— Как ты себячувствуешь? — забыв даже поздороваться, снова тоном врача, только с особеннымисыновними нотками, первым делом принялся расспрашивать Сергей Сергеевич.
Но, судя по всему,его мама тоже сразу спросила о том, что больше всего заботило ее, и он тут жестал отнекиваться:
— Нет-нет, у нас всев порядке! Чай попили. Скоро ложимся спать. А вот ты почему не спишь? У васведь давно уже за полночь… Что?! Сидишь в вагоне? И уже даже едешь?!
— Этого нам ещетолько не хватало! — чуть слышно простонала свекровь.
Не став дожидатьсяокончания телефонного разговора, она жестом показала мужу, что передает приветсвоей свекрови.
И сама отправиласьспать.
На этом семейныйсовет, как она прекрасно понимала, окончательно и бесповоротно был закончен…
5
— Надо же… — суважением покачала головой Лена.
— Вся беда в том, чтопрофессор, врач гинеколог и, прости, твоя мама подошли ко всему этому — безБога! — сказала Лена, заходя со Стасом в их комнату. — А даже страшно не то,что сказать, но даже подумать — с кем!
— Да… согласилсяСтас. — А мы, насколько могли — с Богом. Особенно, эта медсестра! В ней дажечто-то монашеское есть, правда?
— Я тоже этозаметила, — подтвердила Лена. — Может, выйдет на пенсию и действительно уйдет вмонастырь?
— Здравствуйте!Кар-р! Кар-р-р! — радостно встретила их истосковавшаяся в одиночестве Горбуша.
— Привет! — кивнул ейСтас и с сожалением заметил: — И чего бабушка сразу не позвонила? Тогда бы ивсего этого разговора не было! Только время даром потеряли!
— Вовсе не даром! Ихорошо, что не сразу! — возразила Лена. — Ведь он же в первую очередь был нужендля твоей мамы ! Мы-то, домашние, для нее не авторитет. Сам Господь сказал, чтоне бывает пророка в чести в своем отечестве. А тут, словно по заказу, приходятдругие люди и начинают открывать на многое ей глаза. В том числе и на духовное.Там дальше, глядишь, ниточка и к самому главному потянется…
— Честно говоря, я,хоть и написал балладу на эту тему — бр-рр! — не знал всех этих подробностей!
— Да и я уже на гранибыла, — призналась Лена. — С одной стороны, твоя мама безусловно не права. А сдругой — заботясь о нас — права безусловно… Так ведь, в конце концов, и насвоем настоять можно!
— Ну, теперь ужебабушка не даст! Она у нас знаешь какая? — Стас помедлил, подыскивая нужноесравнение. — Кремень!
— Кар-ремень!Кар-р-ремень! — подхватила Горбуша.
— Точно, — выпускаяее из клетки, похвалил Стас. — Вот такими, наверное, были во всем, что касаетсяверы, наши предки. Да приедет — сама увидишь!
— Да я и так уже, какпо лучикам от солнца это заметила, — улыбнулась Лена. — И глядя на тебя. И натвоего папу. Он очень многое перенял от нее. Причем, самое главное, что толькоесть в нашей вере — любовь! Она у него — ну просто во всем проявляется! Толькоодного не понимаю. Если твоя бабушка такая — то почему тогда она не крестилатебя в детстве?
— Время было такое… —пожал плечами Стас. — Наверное, не хотела папу подводить. Ведь тогда у него заэто могли быть серьезные неприятности.
— Ах, Стасик! — неудержалась от восторженного порыва Лена. — В какое же счастливое время мыживем! За веру не расстреливают, не сажают в тюрьмы, не отправляют в психушки.Храмы открыты. Православная литература — есть даже в светских магазинах.Разумеется, если это не псевдодуховные книги, издающиеся без ведома Церкви!Никто никого за крещение детей, венчания, панихиды по усопшим не увольняет сработы!
— Скорее наоборот,повышают в должности! — усмехнулся Стас и посерьезнел. — Но тут, как у любогомеча — две стороны. Теперь многие принимают святое крещение, даже незадумываясь над тем, что делают. А так: одни из-за моды. Другие, потому что — ачем это мы хуже остальных? Третьи, я имею в виду чиновников, видя потелевизору, что руководители страны выстаивают службы, крестятся, ездят помонастырям, начинают напоказ выставлять свое благочестие. А ведь когда нетзнаний и искренности, а одно лицемерие и тонкий расчет — то при первом удобномслучае такие отпадут от веры и даже сами начнут гнать ее. Как это, собственно,и случилось в 1917-м… История-то все время повторяется! И в самом маленьком, ив великом!
Стас обнял Лену ишепнул ей на ухо:
— Кстати, о самоммаленьком! Как мы с тобой назовем-то его?
— Ну, если это будетон, то, конечно же, Тихоном!
— В честь отцаТихона? Отлично придумано. Принимается единогласно! А… если она?
— Тогда — Тихоней! —засмеялась Лена и осеклась на полуслове. — Ой, Стасик… А что, если я и правдуослепну? Как же нам жить тогда?
— Ты что — моего папуи свою медсестру плохо слышала? — с нарочитой грубоватостью остановил ее Стас.— Мы ведь покажем тебя лучшим специалистам! Времени, чтобы подлечить твоюсетчатку, еще более чем достаточно. Средств и связей — тоже! И потом, ты чтозабыла про мужчину, который вылечился от гангрены? Про министра Соколова, чудомвставшего с кресла-каталки, несмотря на полный паралич ног? Про чудеса сдругими паломниками? Да и даже, если допустить самое нежелательное — все равноГосподь не оставит нас! Главное, чтобы мы не оставили Его! Завтра же утром —идем в храм. Поблагодарим Его за то, что он даровал нам возможность иметьребенка! Знаешь сколько людей, по статистике, вообще лишены ее? За то, чтопомог сегодня раз и навсегда отстоять право на его жизнь! И вообще — за все иза вся!
Он помолчал и, киваяна полку с научными и художественными книгами по древней истории, добавил:
— Раньше, в той жеВизантии Патриарх благословлял, осеняя крестным знамением, чрево забеременевшихимператриц. Без этого будущие наследники не имели, как теперь принято говорить,легитимной основы для власти. Ну, мы с тобой не императоры. Поэтому простопомолимся напрямую Богу и, если удастся, попросим у батюшки благословения!
Зевнув, Стас достализ кармана полученный сегодня в подарок денарий Нерона и небрежно бросил его настол.
— Ты что? — ахнулаЛена. — Горбуша ведь стащит!
— А-а! Такой нежалко, — только и махнул рукой Стас. — Мало того, что он весь истерт чуть ли недо дыр, так и почти ничего не стоит! Как говорится, ненужная в хозяйстве вещь!И держать, вроде бы, незачем и выбросить жалко! Все-таки абсолютно подлинная, вотличие от многих золотых и в отличной сохранности серебряных — античнаямонета.
Лена, погрозив сразунасторожившейся Горбуше кулачком, взяла монету и прочитала круговую надпись:
— «NERO CAESAR AVGUSTUS». Это что — Нерон?
— Он самый! Судя покаталогам, 64-65 годы первого века.
— Надо же… — с уважениемпокачала головой Лена. — Представляешь? Этот денарий ходил в то самое время,когда по земле шла апостольская проповедь. Жило самое первое и начиналосьвторое поколение христиан. Когда принявшие веру в Христа люди больше всего вжизни боялись запятнать грехом светлые крещальные одежды. То есть, в святоевремя! Быть может его держали в руках те, кого превратил в 64-м году этот Неронв своих садах в пылающие факелы. Или, по крайней мере, видевшие этих святыхмучеников люди! И потом он просто напрямую универсальным образом подходит длятвоего… для нашего романа!
— Постой-постой! —остановил ее Стас. — А ведь, кажется, ты права…
Он взял денарий изруки жены и наклонился над схемой, бормоча:
— Только вот куда бытеперь положить его? Ведь он действительно мог быть в любом из этих нужных наммест!
— А ты перекладывайего время от времени туда, где в это время находятся Апостол, Юний, Элия,Ахилл… — посоветовала Лена.
Стас с изумлениемпосмотрел на нее:
— Слушай… А ведь этоидея! Где же ты раньше была?
— В Покровском!
— Да нет, я серьезно!
Стас оглянулся напросиявшую от радости, что хоть чем-то могла помочь своему любимому, Лену:
— Я искал повсюду, вклубе нумизматов, в своем и других антикварных магазинах… платил бешеные деньгиза монеты… закрывал глаза на то, что многие из них не соответствуют времениромана, и только лишь подходят по месту описываемых, точнее, увы, обдумываемыхпока событий. До сих пор не могу найти монету греческого города Патры, где какраз в это самое время был казнен апостол Андрей Первозванный и гдезапланирована финальная сцена книги. А тут вот — пожалуйста! Этой монетой могбыть именно этот денарий! Можно сказать — универсальная вещь! Как говорится, навсе случаи жизни!
Сняв стекло, Стас ужебережно положил денарий на то место, где он был отчеканен — на короткое слово«Рим», и с неожиданным воодушевлением сказал:
— Последнее время яговорил тебе все про Юния да про Элию… Давай-ка, я еще немного расскажу тебепро апостола, а потом посмотрим, что делал в это время находившийся совсем