свободным ложам, помогли забраться на них, надели на привычно подставленныеголовы венки и разлили по кубкам вино.
Мурена представилгостей и Ахилла друг другу.
Имя всадниканеожиданно насторожило синопца.
Улучив удобныймомент, когда Мурена чем-то отвлекся, он спросил:
— Прости меня, ТитЭлий! Я бы хотел задать тебе один вопрос...
— Да? — приветливоподнял тот голову, и краем глаза Ахилл уловил одобрительное выражение на лицеМурены.
Который, какоказалось, не упускал ничего…
— Скажи... тыкогда-нибудь был в Колхиде?
— Да, бывал! Вовремена императора Клавдия... нет, даже еще раньше — при Калигуле!
— Прости... а не былоу тебя тогда жены из Персии и дочери по имени Элия?..
— Жены? И... Элии?!Да это же... клянусь Юпитером... Минервой... всеми богами неба и земли — моипотерянные жена и дочь! Погоди, погоди... Ты что-то знаешь о них?!
— Да, кивнул Ахилл.
— О, боги! — приложилладонь к сердцу Тит Элий. — Я столько искал их, но Римский мир так велик, чтодва человека в ней — это даже не иголка в стогу сена! Ну, что ты молчишь?Они... живы?
— Да. То есть,прости, жива одна только Элия. Жена твоя умерла, когда девочке было всего двагода.
— А Элия? Дочь?! Ты —видел ее?
— Да, и представьсебе, совсем недавно! Она чуть было не вышла замуж за моего... брата.
— И где же она сейчас
— В Синопе! — Ахиллуслышал недовольное покашливание Мурены, увидел его пальцы, которыми онпоказывает, как вяжут сеть, и, сразу мрачнея, прошептал всаднику: — Я... потомтебе все объясню и дам адрес. А пока позволь мне переговорить сотцом-сенатором...
Ахилл, перехватываявзгляд Мурены, показал глазами на гостя-сенатора, как бы говоря: "Это —мой", — и стал мучительно смотреть на начинающее светлеть небо в отверстииатрия, в поисках вопросов, из которых он должен теперь связать свою первуюгубительную сеть...
Глава пятая
СЛЁЗЫ БОГОРОДИЦЫ
1
Мама Стаса, незная, что и ответить на это, развела руками…
Прошло без малогополтора месяца.
Сколько событийуместилось за этот, казалось бы, не столь уж и большой отрезок времени!
Началось все с того,что Лена в первый же день сдружилась с бабушкой.
Тоже Еленой.
Только Стефановной.
— И ни в коем случаене Степановной! — как тут же поправляла та всякого, кто пытался переделать ееотчество на не православный лад[24].
Несмотря напреклонный возраст, это оказалась очень обаятельная, строгая и в то же времянеобычайно ласковая — сама доброта — старушка!
Ее постоянная забота,самое искреннее участие, как нельзя кстати помогли Лене перенести тяжелыйпериод беременности, когда токсикоз становился просто невыносимым.
И порой она даже нанесколько мгновений теряла сознание…
А еще бабушка Стасабыла удивительной рассказчицей.
Едва она началарассказывать про свою юность, про детство Сергея Сергеевича, Лене сразу сталопонятно, откуда у Стаса весь его писательский дар.
— У нас в роду изпоколения в поколение давно уже носят это имя, — сообщила она. — И преподобныйСергий является нашим небесным покровителем. Не буду рассказывать всех техмилостей, которыми он осыпал нас. И когда мы в предвоенные годы умирали отголода. Но, как видишь, остались живы. И когда изба наша горела — да так и несгорела, хотя выгорело дотла все село. И когда супруг мой вернулся с войны. Тыможет, не знаешь, но поначалу ведь против фашистов воевали солдаты, которыхотучили верить в Бога. А тут из нашей Сибири, в которой еще сохранялосьПравославие, да прямо под Москву пошли крепкие воины с нательными крестами. Сэтого, считай, и взяла начало наша Победа. Так мой Сереженька — а и любила же яего! — мне говорил, его сам преподобный хранил. До самого, что ни есть,Берлина. Правда, недолго он после войны прожил. Врачи сказали, старый осколокартерию перекрыл… Многие потом ко мне сватались. Но я даже и помыслить ни окаком другом муже не могла! Одна, просто чудом, подняла детей. Тут никакоговечера не хватит, чтобы перечесть все те чудеса и помощь преподобного! Да взятьхотя бы эту мою поездку. Молилась дома вечером, как всегда тихо, мирно. Ивдруг, как что-то кольнуло в сердце — надо немедленно ехать! Зачем, почему —сама не пойму. Но быстро собралась. А пенсия-то только через три дня! На чтобилет покупать? Хорошо сосед выручил. Дал взаймы. Леночка, ты загибай пальчик —фамилия-то соседа — Сергеев!
— Надо же! —удивилась такому совпадению Лена.
— Вышла из дома.Сумки тяжелые, сама видела, сколько я привезла всего. Хотелось хоть чем-тоутешить в Великий пост. Грибочки, по нашим, сибирским рецептам сделаннаячеремша, брусника невестке от давления, соления… А годы уже не те. И тут вдругпозади: «Бум-бум-бум!» Шаги, словно кто сваи вколачивают. Я хорошо тот звукзапомнила, когда наше село в город превращалось. Смотрю — догоняет меня громадныйтакой мужчина. На руках наколки. Сразу видно, что сидел, да не раз, человек. Нувсе, — думаю, — придется мне ехать к вам налегке! А он: «Ты, мамаша, вещи даваймне, а сама топай рядом! Тебе куда?» «До автобуса, — говорю, — а там — довокзала…» «О, — говорит, — и мне туда же!» Думаю, успокаивает, чтобы незакричала. Но нет — донес всю мою поклажу до остановки. Затем — на вокзал. Унего поезд позже был, так он прямо в вагон все мои вещи занес. И денег наотрезза помощь брать отказался. «Как хоть тогда твое имя? — спрашиваю». А он: «Зачемэто тебе, ты, мать, прямо, как на допросе!» «А затем, — говорю, чтобы хотьзнать, за кого мне теперь Богу молиться» — «А, ну это можно! — отвечает. —Молитва меня, знаешь, с какого дна проклятущей жизни достала? Можно сказать,она и на свободу выпустила. А теперь, благодаря тебе, глядишь, обратно на зонуне даст попасть!» И говорит: «Сергей меня зовут, по-православному — Сергием…»
— Два! — объявила,загибая второй палец Лена.
— Ну, а затемсоседка, хоть и ненамного младше, уступила мне нижнюю полку. АнтонинаСергеевна.
— Три!
— А дальше — встретилменя в Москве на вокзале, довез на своей машине домой, донес вещи до самойквартиры — мой сынок — Сергей Сергеевич! Четыре, пять! — сама, словномаленькой, загнула четвертый и пятый палец на руке Лены бабушка.
И подмигнула:
— Теперь тебе ясно,что ваш со Стасом сынок тоже должен быть — Сергеем? А то я так против была,чтобы моего внука называли Стасиком. Но невестка тогда бредила театром ислышать ничего не хотела. Настояла, чтобы его назвали в честь режиссераСтаниславского…
— Ой, а мы уже решилиназвать нашего — Тихоном... — вспомнив, виновато прошептала Лена. — Конечно,если родится мальчик!
Елена Стефановнапоначалу огорчилась.
И так как все у неебыло от души — искренне обиделась на внуков.
Но когда те,перебивая друг друга, рассказали ей все про отца Тихона, то даже порадовалась:
— Не та мать, чтородила и выкормила, а что к Богу привела. Так вот и ваш отец Тихон!
И сразу становясьстрогой, предупредила:
— Ну, этот — ладно.Тут даже грех по-иному называть. Но следующего или, в крайнем случае, своеговнука, чтобы обязательно назвали Сергием!
Увы!
Ни второй, ни третийпрофессор, приехавшие из-за границы на какой-то симпозиум, и которых СергейСергеевич уговорил осмотреть Лену, категорически не разрешили ей рожать не точтобы последующих, но даже первого ребенка.
Впрочем, бабушка ислышать их не хотела.
«Рожай! А там, какговаривала моя мама — яко Бог подаст!»
Несмотря на то, чтосвекровь Лены явно надеялась, что Елена Стефановна уедет после Пасхи, чтобыорганизовать новый, более подготовленный семейный совет, она продолжала гоститьу них.
На Светлое ХристовоВоскресенье Пасху — вчетвером (мама, разумеется осталась дома) сходили в храм.
Прошли с крестнымходом вокруг храма.
«Воскресение ТвоеХристе Спасе, ангели поют на Небесех. И нас на земли сподоби — чистым сердцемТебе славити!»
Лена особенно любилаэто тихое, проникновенное пение, которое тихо-тихо начинаясь священником валтаре, перетекает потом в храм и вместе с певчими вырывается наружу, на улицу,где течет, вся в живых огоньках горящих свечей, с каждым годом становящаяся всеполноводней, река народа.
Всю ночную службуСергей Сергеевич со Стасом отстояли, а бабушка с Леной отсидели на лавочках.
Только то и дело онивставали и вместе со всеми на возглас священника:
— Христос воскресе!
Радостно, во весьголос, отвечали:
— Воистину воскресе!
Понимая, что всего вэтих нескольких словах заключается вся суть православной веры, все торжествогрядущего воскресения верующих во Христа и идущих за ним, как только что шли вкрестном ходе, людей… Только вместо огоньков свечей — уже были горящие до концаБогу сердца, а также слова и дела веры!
Потом подошло 1-емая, после которого, как уже точно считала свекровь, Елена Стефановна должнабыла уехать.
Но та опять осталась!
Только попросила сынасрочно отправить денежный перевод своему соседу.
— Так ведь почтасегодня закрыта! — возмутилась потерявшая уже всякое терпение свекровь.
— Почему? —расстроилась бабушка.
— Потому чтопраздник!
— Какой еще праздник?
— Бесшабашный! —ответила Лена.
А ее свекровь с