вызовом уточнила:
— Весны и труда!
— А почему же тогданикто не работает? — с хитрой улыбкой поинтересовалась Елена Сергеевна.
Мама Стаса, не зная,что и ответить на это, развела руками.
А Лена, осмелев,продолжила:
— Да-да, именнобесшабашный! То есть, шабаш бесов! Как считали наши предки, испокон вековпервого мая ведьмы и всякая прочая нечисть собирались в лесах, где хвасталисьдруг перед другом, как они напакостили людям, и, обсуждая, что бы худогосделать им еще! Большевики, как этого и следовало ожидать от богоборческойвласти, сразу взяли на вооружение этот «праздник» и тоже в лесах сталиорганизовывать свои «маёвки»!
— Что же тыпредлагаешь тогда не праздновать его вообще? Я заметила, ты и на моепоздравление с 8- марта не ответила… — нахмурилась свекровь.
— А что отвечать,если 8-е марта стоит по колено в крови? — сказал вместо Лены Стас. — Этотмеждународный женский день, установленный по предложению Клары Цеткин, какреволюционный праздник, приурочен к страшному событию, когда еврейка Эсфирь,будучи женой персидского царя Артаксеркса, добилась от него казни 75.000«антисемитов» с женами и детьми. А 7-е ноября?
Стас с горечьюусмехнулся:
— Это ведь ужедесятки миллионов уничтоженных большевиками людей! Искалеченных судеб. Целоеморе крови, нашей — русской!
— Так ты, чегодоброго, и до Нового года доберешься? — поинтересовалась у него явно не готоваяк таким основательным — и главное, возразить против которых было трудно, —ответам мама.
— Почему? — пожалплечами Стас. — Новый год — очень даже хороший праздник. Подведение итогов.Благодарность за все сделанное. Построение, разумеется, с Богом новых планов.Но, только если этот Новый год — по старому стилю! Так называемый, Старый Новыйгод. Который наступает после Рождества Христова. А не в самый разгаррождественского поста, как это стало в России, опять-таки, после приходабольшевистской богоборческой власти! И у 23-го февраля — тоже страшный исток.Ведь всех тех, кто отказывался идти в Красную армию, публично, дабы другим неповадно было, вешали посреди села или расстреливали! А что, если по большомусчету разобраться, сделала Красная армия? Уничтожила саблями буденовцев да из«анкиных» пулеметов весь цвет нации!
— Послушать тебя, таку нас тогда вообще нет никаких праздников? — возмутилась мама Стаса.
— Зачем же так… —остановил ее он. — Я же ведь уже сказал — Новый год. 9 Мая. Но главные, конечно— Пасха, Рождество Христово, Троица, именины, которые бывают у каждогокрещеного человека. А у женщин есть прекрасный «женский день» — день святыхжен-мироносиц! На который, кстати, уже ты отказалась отвечать Лене в ответ наее поздравления! Потом — Покров Пресвятой Богородицы! День, даже два в году — НиколаяЧудотворца! Да всех замечательных праздников — просто не счесть! Было бы толькожелание замечать и отмечать их!
— Кстати, — заметиласлушавшая с явным удовольствием внука бабушка. — Один из них завтра — святойблаженной матушки Матроны.
И, обращаясь к СергеюСергеевичу, попросила:
— Сынок, ты не мог бынас утром отвезти к ее мощам? Я всю жизнь об этом мечтала!
— Да вы знаете, какиетолпы народа, как говорят по телевизору, стоят к ней каждый день. А уж в такой— и подавно?! — ужаснулась мама Стаса. — Вам там не меньше десяти часовпридется потерять!
Но, как говорится,сказано — сделано!
Десять — не десять…но три часа в очереди они отстояли.
Стояли бы и дольше,но благодаря тому, что Елена Стефановна была старенькая и внезапно упала вобморок Лена, в конце концов, заметивший это священник провел их без очереди.
У маленькой, всей врозах и гвоздиках, раки с мощами святой Матроны все произошло так быстро, чтоЛена даже разочаровалась.
Она не успела ничегопочувствовать и попросить толком.
Охранники торопили,требовали не задерживаться.
Быстро прикладыватьсяк святым мощам и проходить дальше.
И Лена лишь,поцеловав стеклянное окошечко, под которым виднелась под облачением головасвятой, попросила:
— Матушка, помоги!
Ей бы, по уму,объяснить все — что да как…
Но нужно былоуступать очередь Стасику.
Тому — СергеюСергеевичу.
А уж ему — всем тем,кто пропустил их и стоял на улице.
Растянувшись плотнойочередью в сотни и сотни метров…
Тысячам…
Десяткам тысяч людей.
У каждого из которыхтакже были очень и очень серьезные просьбы и даже мольбы о помощи!
Ожидать которуюбольше было уже не от кого…
В распахнутых воротахПокровского монастыря — Стас чуть отстал, идя под руку с бабушкой, а СергейСергеевич, наоборот, прошел вперед туда, где поставил машину, к Лене неожиданноподошла юродивая.
Одетая не то чтобы влохмотья, как это видела Лена на картинках в старинных книгах…
Но уж очень необычно— в длинном, до пят, байковом платье из разноцветных лоскутков!
— Ну что, мамаша —еще год потерпеть, а? — с абсолютно серьезными и даже грустными глазами исмеющимся ртом полюбопытствовала она.
— Почему это год? —не поняла Лена и машинально сказала: — У меня уже целых три месяца.. Значит,осталось — немного больше, чем полгода!
— А вот и нет — ровногод! Так велела передать тебе матушка! Запомни ее слова!
— Какая матушка?Почему год? И откуда она вообще узнала, что я непраздная? — приняласьдопытываться, рассказав все Стасу, Лена. — Неужели это уже так заметно?
— Нет, конечно! —оглядев ее, улыбнулся Стас. — Но ведь она же — юродивая, а им, если они,разумеется, не прикидываются, много открыто Богом! Тем более что все это мылегко можем проверить!
— А как?
— Очень просто!
Стас достал своймобильный телефон и принялся нажимать на нужные кнопки.
— Сейчас я заведуспециальный будильник, и ровно через год, минута в минуту, он… — Стас подумал,какую мелодию выбрать для такого случая и нашел: — … Ударит во все колокола!
2
Ахилл невольно покосилсяна свои руки, на золото...
Золотые ауреусыщедрым потоком лились на стол перед лицом изумленного Ахилла.
— Вот он — твойпервый заработок! — довольным тоном приговаривал сенатор Мурена. — Весь взолоте! А? Ну-ну, не вороти нос! Как гласит римская пословица, сначала ищиденьги, а уж потом — добродетель! Здесь тебе хватит и на всаднический ценз, ичтобы жить на широкую ногу до следующего доноса!
— Жить? После всегоэтого?! И... как ты сказал — до следующего?! — поднял умоляющие глаза насенатора Ахилл.
— А ты что — забыл?
Ахилл прикрыл глаза ипокачал головой:
— Как бы я хотелуснуть и забыть о том, что было...
— А, проснувшись,опять увидеть эти золотые? — с усмешкой поинтересовался Мурена и придвинулсяпочти вплотную к лицу Ахилла. — Нет, мой мальчик, так не бывает! Чтобы вкусныйовощ вырастить, надо и в грязи покопаться! Да! А то и в навозе! Руками!
Ахилл невольнопокосился на свои руки, на золото...
— Так-то, моймальчик! — успокаивающе похлопал его по плечу сенатор. — Для первого раза тынеплохо сыграл свою роль. Но — только для первого! И потому, что я был рядом. Адальше, особенно когда будешь работать сам, будь осторожнее. Я забылпредупредить тебя, что если кому-нибудь из обвиняемых удастся опровергнутьдонос, то тогда уже не ему, а тебе не сносить головы! Хотя Нерон и разрешилверить всякому доносу, все-таки надо соблюдать какие-то мерыпредосторожности... А то, гляжу, развел слезные разговоры с Титом Элием! Тутнадо быть жестким, без тени сентиментальности! А ты — разнюнился! Дочь, видители, ему нашел! Да ему теперь до следующего цезаря будет не до дочери!
— Почему?
— Потому что, недожидаясь суда, он, согласно римскому закону, добровольно удалился в изгнание.И поверь мне, зная, что я слышал про Синопу, будет устраивать пока свои делагде-нибудь в Малой Азии или на Боспоре! Скорее всего — в Херсонесе! Со временсвоей последней ссылки он был так осторожен, что все деньги вложил туда, а вРиме оставил столько, что мне его четверти и на неделю не хватит!
— Так это его... ты?— с болью в глазах посмотрел на сенатора Ахилл. — Значит, и ты тоже — доносчик?!
— Не путай меня ссобой! — нетерпимым жестом отстранил себя от Ахилла Мурена. — Я делаю это винтересах Римского государства! Для укрепления уже готовой пошатнуться власти!Ибо, если она рухнет, то погребет под собой и меня! Поэтому, если ты косвенно —чтобы одни, видя муки других, прикусили языки и перестали плести заговоры —помогаешь отечеству, то я делаю это прямо!
— Ты хочешь сказать,что Тит Элий — заговорщик? — недоверчиво спросил Ахилл.
— Нет! — поморщилсяМурена и нехотя признался: — Я выдал его потому, что он слышал твой разговор ссенатором и сам мог донести на нас! Жаль его, конечно... Я как раз мимо шел,так крики прощающейся с ним жены до сих пор стоят в ушах. Хорошо хоть детей унего от этого брака нет...
— А у сенатора, накоторого донес я, — есть?
— Да, пятеро! Теперьим осталось только вспоминать, каким был их отец!
— Был?.. — с ужасомуточнил Ахилл. — Ты хочешь сказать, что он... его...
— Да. Казнили! —невозмутимо подтвердил его страшную догадку Мурена.
— Нет... я больше такне могу! Я не буду!!
— Будешь! Будешь, моймальчик! И вот тебе имя следующей твоей жертвы! — Мурена прошептал на ухо