Лена больше наощупь,чем глядя, положила порошок, захлопнула дверцу и привычно включила машинку,которая быстро стала наполняться водой…
Затем вернулась вкомнату и огляделась:
— А где Горбуша?..
Они посмотрели тут…
Там…
Нет нигде!
Хорошо, что у Стаса вэкстренных случаях был не просто быстрый, а молниеносный ум.
— Темное, говоришь? Встиральной машинке?! — переспросил он.
И со всех ногбросился в ванную комнату.
— Ой!.. — сообразиввслед за мужем, что к чему, только и ахнула Лена. — Стасик! Что же теперьбудет?!
Горбушу они вытащилииз кое-как остановленной стиральной машинки уже едва живой.
С радужными пузырямиот порошка, выдувающимися из ее широко разинутого клюва.
Всю какую-томаленькую.
Так как она быласовершенно мокрой.
Жалкую…
Еще бы минута — ипоминай, как звали!
Если, конечно, можнопоминать животных и птиц…
— Горбуша! Ну разветак можно? — причитала Лена, когда Стас почти как тряпку отжимал в ваннуворону.
После этого он собралв ванне и на полу все до единого перышка.
Но в машинке, нарадостях — позабыл посмотреть.
И Лена — проверить.
А зря…
Вернувшаяся с дачимама, решив постирать, как нарочно в этот день взятое оттуда постельное белье,вошла к детям в комнату, потрясая сразу тремя большими мокрыми перьями.
Она ничего несказала.
Но в тот же вечерпозвонила той самой респектабельной соседке, у которой зять генерал-полковник.
С загадочным видомвышла из квартиры.
И вскоре вернулась.
Не одна.
А с соседкой, наруках у которой, злобно вращая блестящими глазами, сидел… огромный сиамскийкот!
— Вот спасибо! Вотвыручили! — только и повторяла радостно та.
И объяснила вышедшимв прихожую Стасу и Лене:
— Мне завтра нанедельку уехать срочно надо, да вот беда — Василевса не с кем было оставить. Явашей маме сегодня в лифте пожаловалась и — какая же она у вас отзывчивая! Тутже позвонила и предложила помочь!
— Да что вы, что вы!— с нарочитым равнодушием отмахнулась мама Стаса. — Уверена, что и вы неотказали бы нам, случись какая нужда!
— Конечно-конечно! —пообещала соседка и стала показывать: — Вот — поводок, на котором следуетдержать Василевса. Еще лучше привязывать его к ножке кровати. Как кормить и всеостальные меры техники безопасности, чтобы никто не пострадал, я вашей маме ужеобъяснила!
Тут она вспомнила проГорбушу и сказала:
— С людьми Василевсеще считается. Понимает, что, в конце концов, они сильнее. Могут и тапкомогреть. Правда, я никому не советую этого делать. Месть у него может таитьсячасами и даже месяцами и потом обрушивается внезапно, чаще всего, когда человекспит. А вот ворону вашу постоянно держите в клетке. Причем, запертой на всезамки. Иначе от нее даже перьев не останется…
— Стасик, — испуганноспохватилась Лена. — У нас ведь Горбуша как раз на карнизе сидит…
— Сейчас посажу вклетку… — нехотя проворчал Стас.
Открыл дверь в своюкомнату.
И тут, словнодожидаясь своего часа, из-под полога коврика в прихожую с криком «Кошкадр-рянь! Коршка-р-раул!!!» стрелой вылетела Горбуша.
Кот, превращаясь вохотящегося льва, мгновенно спрыгнул с рук хозяйки и, высоко подпрыгнув,бросился на нее.
Но не тут-то было!
Горбуша, ловкоувернувшись, спикировала на спину кота и яростно принялась долбить своим клювомего — по голове, по шее, спине…
Кот дико взвыл…
Принялся метаться поприхожей.
Пытаясь сбросить ссебя птицу, стал кататься по полу, перевернулся на спину.
И Горбуша — тут кактут — оказалась сидящей у него на животе.
Оцепеневшие люди незнали, что и делать.
А Горбуша темвременем уже запрокинула голову для смертельного удара…
И тут Лена,сорвавшись с места, рискуя попасть руками под клюв, отбросила обмякшего кота всторону и своим телом загородила его от вороны.
Стас, подбежав сдругой стороны, цепко схватил Горбушу и унес ее в клетку.
Поднявшийся в этотсамый момент домой после того, как поставил машину в гараж, Сергей Сергеевичпришел, как нельзя кстати. Он залил раны Василевса зеленкой. И обмотал всегобинтами так, что его, словно мумию египетского фараона, унесла на руках,ругаясь такими словами, что не в каждой деревне услышишь — куда только вся еереспектабельность делать — плачущая соседка.
Мама, извиняясь,попыталась проследовать за ней следом.
Но услышала толькозлобное:
— Теперь я понимаю,почему вороны живут по триста лет!
И щелчок замка ссилой захлопнутой снаружи двери.
— Ну вот, — с досадойсказала она. — Только-только наладила контакт с человеком, с которым приятно инебесполезно пообщаться и вот… У, крылатое чудовище!
Она с ненавистью посмотрелана видневшуюся через приоткрытую дверь клетку, в которой сидела Горбуша, итолько тут до нее дошло:
— Что? Триста лет?!
- Да нет, вороныбольше ста лет обычно не живут, — попыталась заступиться за Горбушу Лена.
Но свекрови и этогобыло много.
— Это что же,получается, она всех нас переживет? — с ужасом прошептала она. — Ну нет…
И, словно котВасилевс, умеющий скрывать свою месть, больше не сказав ни слова, отправилась взал — принимать лекарства.
Хотя Сергей Сергеевичи убеждал ее не делать этого, потому что, собственно, ничего такого, что моглобы причинить вред ее здоровью, не произошло…
2
— Горбуша!Горбуша! — наперебой принялись звать Стас с Леной…
— Стасик, — сказалаЛена, когда они на следующий день, возвращаясь с прогулки, подходили кмагазину, в котором мама обычно покупала икру. — Как ты думаешь, Горбушазаслуживает утешения после того, как ее постирали в машинке?
— Ты хочешь сказать,что теперь нужно погладить? — усмехнулся Стас.
— А после нападенияна нее кота Василевса? — явно клоня к своему, продолжала Лена.
— Не знаю… — пожалплечами, как всегда думающий о чем-то своем, Стас. — Со стиральной машиной онасама виновата. Никто ее туда не затаскивал силой. Да и кот, справедливостиради, пострадал куда больше, чем она…
— Но нервный встряс уГорбуши все-таки был?
— Ты хочешь сказать —стресс?
— Стресс — это у наслюдей. А ее, бедную до сих пор трясет!
— Говори прямо, чегохочешь, ты же ведь знаешь, что я тебе ни в чем не откажу. Тем более дляГорбуши, — попросил Стас.
Лене только это ибыло нужно.
Они как разпоравнялись с магазином, и она кивнула на зазывающе разложенные на оконномприлавке рыбные деликатесы.
Стасу не требовалосьобъяснять чего-то два раза.
Неважно, словами или,как в этом случае, без слов.
— Понял! — кивнул он.
Они зашли в магазини, радуясь за Горбушу наверное больше, чем когда она увидит и начнет есть то,что они принесли, вернулись домой с банкой красной икры.
Лена, хотя судя поотсутствию босоножек свекрови и отсутствию из зала телевизионных звуков, доманикого не было, тайком пронесла ее в их комнату.
Стас направился накухню.
Вернулся с консервнымножом.
— Где банка? — спорога спросил он и услышал растерянное:
— Стасик… А ее нет!
— Кого это нет?
— Горбуши.
— Как это?
— Сама не понимаю…
Стас подошел кклетке, недоуменно потрогал открытую дверцу.
— Я точно помню, какее закрывал, — уверенно сказал он. — И дверь в нашу комнату, когда мы пришли,была закрыта.
— Ай, да Горбуша! Неиначе, как сама каким-то образом умудрилась открыть клетку изнутри и теперьспряталась, боясь наказания.
— Горбуша!
— Горбуша! —наперебой принялись звать они.
— Выходи, тебе ничегоне будет!
— Мы, наоборот, твойлюбимый «икар» принесли.
Ворона не отзывалась.
Нигде не было слышнони малейшего шороха.
Стас с Ленойзаглянули во все углы.
Под стол.
За кресла…
Диваны…
На всякий случайобошли всю квартиру.
Проверили, нет ли еев стиральной машинке.
Ворона словно под полпровалилась…
— Стасик, — вдругкаким-то нехорошим голосом позвала Лена и показала пальцем на открытое окно.
— Ты хочешь сказать,что она… — начал было Стас, но тут же остановил себя: — Да нет, этого не можетбыть! Сколько раз у нас было открыто окно, когда она не сидела в клетке, и унее даже мысли не было улететь. Куда? Она ведь и летать толком не может! Ивообще улицы как огня боится. Нет, чтобы Горбуша, сама…
— А если не сама? —чуть слышно спросила Лена.
— Мама? —вопросительно посмотрел на нее Стас.
Вместо ответа Ленатолько вздохнула.
Они уже научилисьпонимать друг друга с полуслова.
— Ничего, если этодаже действительно так, то покружит-покружит по двору, дождется нашеговозвращения — она же у нас умная — в конце концов, проголодается и прилетит! —