Такая стрельба химическими снарядами целесообразна лишь в тех условиях, когда ветер меньше 7 м/с (лучше полное затишье), когда нет сильного дождя и большой жары при твердом грунте у цели, обеспечивающем разрыв снарядов, и на дистанции не свыше 5 км. Ограничение дистанций вызывалось предположением о необходимости обеспечения снаряда от опрокидывания при полете в результате переливания отравляющей жидкости, которой наполняется не весь внутренний объем снаряда с целью дать жидкости возможность расширяться при неизбежном ее нагревании. Явление опрокидывания снаряда заметно могло сказаться именно на больших дистанциях стрельбы, особенно в высшей точке траектории.
Баллистические данные 76-мм химических гранат не отличались от обычных осколочных гранат, да и изготавливали их в корпусах обычных гранат.
С осени 1916 г. требования действующей русской армии на 76-мм химические снаряды удовлетворялись полностью: армия получала ежемесячно 5 парков по 15 000 снарядов в каждом, в том числе 1 парк ядовитый и 4 удушающих.
Всего в действующую армию до ноября 1916 г. было выслано 95 тыс. ядовитых и 945 тыс удушающих снарядов.
Однако следует заметить, Россия по сравнению с Германией и западными союзниками применяла химическое оружие в 20, а то и в 100 раз меньше. Так, в одной Франции за период войны было изготовлено около 17 млн. химических снарядов, в том числе 13 млн. 75-мм и 4 млн. калибров от 105 до 155 мм. Эджвудский арсенал в Америке в последний год войны изготовлял до 200 тыс. химических снарядов в день. В Германии количество химических снарядов в боекомплекте артиллерии было доведено до 50 %, а в июле 1918 г. при наступлении на Марну немцы имели в боекомплекте до 80 % химических снарядов. В ночь на 1 августа 1917 г. на фронте в 10 км между Невильи и левым берегом реки Маас было выпущено 3 400 000 ипритных снарядов.
Русские на фронте применяли главным образом удушающие снаряды, о действии которых получались вполне удовлетворительные отзывы. Полевой генерал-инспектор артиллерии телеграфировал начальнику ГАУ, что в майском и июньском наступлении 1916 г. (так называемый «Брусиловский прорыв») химические 76-мм снаряды «оказали большую услугу армии», так как при обстреле ими неприятельские батареи быстро умолкали.
Вот типовой пример обстрела русскими химическими снарядами вражеской батареи.
«В ясный тихий день 22 августа 1916 г. на позиции у Лопушаны в Галиции (на Львовском направлении) одна из русских батарей вела огонь по окопам противника. Неприятельская батарея 15-см гаубиц с помощью специально высланного самолета открыла по русской батарее огонь, который вскоре стал очень действительным. Тщательным наблюдением были обнаружены в стороне противника кольца дыма, поднимавшиеся из-за одной из гребней высот.
В этом направлении одним взводом русской батареи был открыт огонь, но слабить огонь батареи противника не удавалось, несмотря, по-видимому, на правильное направление огня взвода и правильно определенный угол возвышения. Тогда командир русской батареи решил продолжать обстрел неприятельской батареи химическими „удушающими“ снарядами (нижняя часть корпуса 76-мм гранаты, наполненной удушающим веществом, окрашивалась выше ведущего пояса в красный цвет). Стрельба химическими 76-мм гранатами велась по площади за гребнем, за которым был обнаружен дым от выстрелов батареи противника, протяжением около 500 м, беглым огнем, по 3 снаряда на орудие, скачками через одно деление прицела. Минут через 7–8, выпустив около 160 химических снарядов, командир русской батареи прекратил обстрел, так как неприятельская батарея замолчала и не возобновляла огня, несмотря на то, что русская батарея перенесла огонь по-прежнему на окопы противника и отчетливо выдавала себя блеском выстрелов».[98]
В конце 1915 г. химические снаряды появились во флоте. Казалось бы, зачем? Даже в фантастическом романе «Гиперболоид инженера Гарина» применение отравляющих газов по соединению кораблей привело к гибели лишь нескольких человек на верхних палубах.
К 1915 г. боевые корабли передвигались со скоростью 20–30 узлов, то есть могли очень быстро пройти даже самое больше облако газа; при необходимости экипаж мог быстро укрыться в герметичных внутренних помещениях.
В Центральном Военно-морском архиве автор нашел интересные документы о поставках на Черноморский флот большого числа химических снарядов. Так, к 25 ноября 1916 г. в штатном боекомплекте русских дредноутов положено было иметь на одну 305/52-мм пушку◦— 400 выстрелов, из которых 20 со шрапнелью и 37 с «удушающим снарядом». Часть «удушающих» снарядов была заказана в центральной части России, а 300 «удушающих» 305-мм снарядов изготовлены в Севастополе из практических (учебных) снарядов. Кроме того, Севастопольский морской завод из практических снарядов изготовил 4000 «удушающих» 120-мм снарядов и 3000 таких же снарядов для 152/45-мм пушек Кане.
В Петрограде для Черноморского флота было изготовлено 4000 «удушающих» снарядов для 102/60-мм пушек эскадренных миноносцев. Кроме того, на Черноморский флот поступило большое число 305-, 203-, 152-, 120- и 101,2-мм шрапнельных снарядов, произведенных в России, США и Японии. Никогда ранее шрапнель не входила в боекомплект русских корабельных орудий крупного и среднего калибра.
Понятно, что стрелять шрапнелью, а тем более химическими снарядами по морским целям бессмысленно. Они предназначались исключительно для стрельбы по берегу.
Дело в том, что в 1915–1916 гг. в обстановке строжайшей тайны готовился десант в Босфор. Нетрудно представить себе план операции. Русские корабли должны были буквально забросать укрепления Босфора химическими снарядами. Замолчавшие батареи захватывались десантом. А по подходящим полевым частям турок корабли должны были открыть огонь шрапнелью.
Летом 1915 г. химическим оружием заинтересовался и шеф русской авиации великий князь Александр Михайлович.
В июле 1915 г. полковник Б. Г. Тронов и прикомандированный к ГАУ поручик Крашенинников представили начальнику ГАУ генералу Маниковскому чертежи «бомб с удушливыми газами», оснащенных специальными клапанами для снаряжания и обеспечения необходимой герметичности. Снаряжали эти бомбы жидким хлором.
Чертежи поступили в Исполнительную комиссию при военном министре, которая 20 августа согласилась на изготовление 500 штук таких боеприпасов. В декабре того же года на заводе «Русского общества для выделки снарядов» изготовили корпуса химических авиабомб и в г. Славянске на заводах фирмы «Любимов, Сольев и K°» и «Электрон» снарядили их хлором.
Бомбы снабжались калиберными перисто-цилиндрическими стабилизаторами. Одним концом перья стабилизатора приваривались к корпусу, а другим концом заклепками крепились к цилиндру стабилизатора.
Длина бомбы со стабилизатором составляла 675 мм, максимальный диаметр корпуса 206 мм. Общий вес бомбы 16,4 кг, из них на хлор приходилось 10,7 кг (Сх. 76).
Схема 76. Химическая 1-пудовая авиабомба конструкции Б. Г. Гронова
В конце декабря 1915 г. 483 химические авиабомбы отправили в действующую армию. Там по 80 бомб получили 2-я и 4-я авиационные роты, 72 бомбы◦— 8-я авиационная рота, 100 бомб◦— эскадра воздушных кораблей «Илья Муромец», а 50 бомб отправили на Кавказский фронт. На том производство химических авиабомб в дореволюционной России и прекратилось.
Конструкция 1-пудовых бомб Гронова была явно неудачной. С одной стороны, клапаны, имевшиеся на бомбах, пропускали хлор. В результате несколько русских солдат, разгружавших химические бомбы из железнодорожных вагонов, отравились, а часть из них позже скончались в госпитале. В 6-й авиационной роте после двух месяцев хранения трава вокруг погреба пожелтела и пожухла. Личный состав боялся подходить к этому месту, а летчики, напуганные первыми сообщениями о применении «газов» на фронте, просто отказывались брать эти бомбы на самолеты, опасаясь отравления.
А с другой стороны, воздействие химических авиабомб на противника было явно невелико. Конкретных данных о потерях немцев нет. Но еще в ноябре 1915 г. на испытаниях химической 2-пудовой бомбы в отчете отмечалось, что бомба разорвалась на 3 куска, и получилось «белое облако паров хлора». Действие этих паров проверялось на белых мышах и морских свинках, клетки с которыми были расставлены на расстоянии от 2 до 15 м от точки взрыва. Из нескольких десятков подопытных мышек и свинок через 2 часа умерли только две.
Факты использования химического оружия Красной Армией до 1991 г. были строго засекречены. Лишь в последующие годы стали появляться душераздирающие журнальные публикации, как злодеи-большевики использовали химическое оружие против белых, матросов Кронштадта и тамбовских крестьян. Само собой разумеется, что статьи изобиловали жуткими подробностями.
На самом деле красные действительно эпизодически и в небольших количествах применяли химические боеприпасы. Случаев же массированного применения ОВ, как, например, на Западном фронте в 1917–1918 гг., не было ни одного. Соответственно не было и не могло быть большого числа жертв у противника. Но ограниченное применение химбоеприпасов связано было не с гуманными соображениями, а с недостатком у красных должного числа этих боеприпасов и их средств доставки.
Но, честно говоря, первыми в Гражданской войне применили химические боеприпасы в 1918 г. английские интервенты, высадившиеся в Мурманске и Архангельске. Кстати, они же зимой 1918 г. и построили первые в России концентрационные лагеря.
Свидетельств применения красными отравляющих веществ осталось крайне мало, как в силу малой эффективности химического оружия при применении его в малых объемах, так и из-за последующей (уже в 1930-х годах) тотальной засекреченности всего, что связано с химическим оружием.
Так, например, химическое оружие применялось моряками Флотилии Верхнего Дона в мае 1918 г. 28 мая отряд красных судов в составе буксирного парохода «Воронеж», вооруженного одним пулеметом, баржи с двумя 3-дюймовыми (76-мм) полевыми пушками образца 1900 г. и парового катера с двумя пулеметами, вышли из Котояка и отправились вниз по Дону.