Меньше всего госпожа Сочкова похожа на простого стрелочника, но доля правды в ее словах есть: наиболее сурово наказаны будут «нижние звенья» – те, кто непосредственно встречался с потерпевшими и втягивал их в аферу с препаратами.
Прокурор настаивает на лишении свободы для всех аферистов и просит дать от пяти до двенадцати лет каждому. Я выношу приговор: по десять лет тем, кто контактировал с жертвами и правдами-неправдами склонял их к покупке, по шесть – администратору и директору. При этом я успеваю арестовать имущество компании, но у нее на счету оказывается всего десять тысяч рублей уставного фонда и никакого имущества, кроме пары табуретов и стола.
Забегая вперед, скажу: через Генпрокуратуру, которая осуществляет международный запрос, удастся накрыть офшорные счета главных организаторов – братьев Алиевых. Поскольку у России есть соглашения с США и Швейцарией по борьбе с отмыванием денег, имеется основание для ареста трех миллионов франков в Цюрихе и двух миллионов долларов в Нью-Йорке. Эти деньги будут возвращены в Россию и пойдут на выплаты потерпевшим.
Впрочем, в тот день, когда я, до одури измотанная показательным процессом, чудом ускользнув от журналистов, в вечерней тьме пробираюсь закоулками к своей машине, до торжества справедливости еще далеко.
Я уже открываю свою «Хонду», когда мимо меня торопливо проходит мужчина с тортиком. Краем глаза уловив что-то знакомое, я поворачиваюсь к нему.
– О, добрый вечер! – остановившись, приветствует меня эксперт Петров, перекладывая тортик из правой руки в левую, чтобы энергично потрясти мою лапку. – Как я рад, не могу передать! Вот просто праздник у меня нынче, спасибо вам! Тридцать лет я ждал, когда этих жуликов с чудо-средствами начнут прищучивать, и вот наконец-то! Вы молодчина, Елена Владимировна, большая молодчина!
Я мямлю что-то признательное – на внятную благодарность нет сил, и провожаю удаляющегося Петрова долгим взглядом.
Праздник-то праздник, не спорю… Вот только крепко запомнились мне слова того же Сергея Сергеевича о том, что стоит уличить одну чудо-фирму, как она меняет название и выходит на рынок под другим именем.
Есть у меня неприятное ощущение, что одна отрубленная голова гидры ситуацию в нашем болоте не сильно меняет…
Глава шестаяВесь мир – театр
Первый раз в тот день сестра позвонила сразу по окончании рабочего дня. Я как раз была за рулем и не могла разговаривать.
– Ладно, поменяем местами пункты программы, – непонятно, но весьма довольным голосом сказала Натка и отключилась.
Второй звонок от нее последовал часа через два.
– Лен, тут пришел Таганцев, принес результаты экспертизы, – громко сказала сестра и добавила шепотком со смешком: – А еще цветы, шампанское, конфеты и себя, чуть ли не подарочным бантиком перевязанного.
Стало понятно, какой пункт программы прошел раньше и занял у них два часа.
– И какой результат?
– Чего именно?
– Экспертизы, конечно! О прочем не спрашиваю – верю в Таганцева.
В трубке послышалось басовитое «бу-бу-бу».
– Он говорит, что польщен, – сообщила Натка.
Я смутилась. Не ожидала, что Костя тоже слышит этот фривольный разговор.
– Тебе результаты зачитать или пересказать своими словами? – Натка вернулась к делу.
– Не надо зачитывать! – испугалась я.
Сама то и дело зачитываю приговоры, знаю, как скучно слушать бубнящую скороговорку.
– Тогда я изложу суть в двух словах, – голос в трубке сменился – телефон перешел в руки Таганцева. – В чудо-средствах «Эльвен Бьюти» содержатся вещества, действие которых имеет накопительный характер. А оно такое, какого нам и бесплатно не надо: отрицательное воздействие на мозг, печень, почки, зрение и репродуктивную функцию. Я все-таки зачитаю тебе, что там в составе: какой-то PEG40, феноэкситанол, йодопропинилбутил карбамат, бронопол, тьфу, язык сломаешь, ТЕА лаурил сульфат, циклометикон, бутиленгликоль, пропиленгликоль, полиакриламид, вот! Очень агрессивные вещества.
– А кто-то их на себя в три слоя намазывал и еще внутрь принимал! – воскликнула я, нарочно повысив голос, чтобы «кто-то» меня тоже услышал.
В трубке снова послышалось бу-бу-бу.
– Кто-то об этом очень сожалеет, – передал мне Таганцев. – Говорит, что больше так не будет. Я, впрочем, не верю.
– Я тоже, – сказала я и некоторое время терпеливо слушала разноголосое «бу-бу-бу» и «чмок-чмок».
– Кто-то очень оскорбился недоверием, пришлось извиняться, – весело объяснил мне Таганцев.
– Ага, ага. Передай и мои заверения в совершеннейшем почтении, – съязвила я. – Слушай, а кто эту дрянь произвел, удалось установить? Небось с китайской кухни варево?
– Не угадала, производство действительно израильское. Там, оказывается, есть куча мелких фирмочек, которые делают дешевую косметику. Хоть с минералами Мервого моря, хоть с молекулами черной икры, хоть с частицами золота, хоть с пылью Тунгусского метеорита – все, что душеньке угодно! Ну, и пилюльки-таблеточки штампуют без проблем, порошочки-отварчики тоже, – Костя хохотнул. – Знаешь, какова себестоимость набора, который кто-то купил?
Кто-то опять заворчал недовольно, но старший лейтенант все равно договорил:
– Примерно восемьсот рублей! Из них половина – цена чемоданчика, там какая-то хитрая фигурная вырубка и золочение, они дорогие.
– Суду все ясно, – пробормотала я и вспомнила: – А как насчет Соколовой? Ты что-нибудь выяснил?
– Пока немного, но это интересно, послушай. Проверил я этот скан – паспорт действующий, и фото в нем настоящее. Все верно, есть такая бабка – Анна Ивановна Соколова, у нее не только паспорт, но и ИНН, и пенсионное удостоверение, и медицинскоий страховой полис – все чин чином. То есть не фейковая бабушка, реальная. Но…
– Но? – повторила я.
– Она, Соколова эта, уже три года живет в другой стране.
– Не в Штатах, случайно? – оживилась я. – Спрашиваю про США, потому что именно туда сбежали организаторы аферы с «Биэль» – Мурат Алиев и его брат Ринат.
– Не угадала, Соколова умотала на Кипр.
– Небось на Северный? – я выдвинула новое предположение. – Там недвижимость дешевая, даже российской пенсионерке может оказаться по карману.
– Сечешь фишку, – похвалил меня старший лейтенант. – То-то и оно, что именно на Северный Кипр. И чтобы узнать, улетала она оттуда или сидит на острове безвылазно, надо делать запросы сразу в две страны, а у меня сейчас для этого, как ты понимаешь, ни ресурсов, ни полномочий.
– Понимаю, – вздохнула я.
– Но я продолжаю копать и обязательно что-то нарою, – бодро пообещал Таганцев – скорее не мне, а слушающей его Натке.
На этой позитивной ноте мы и закончили разговор.
Потом ко мне заглянула Сашка:
– Мам, не мешаю?
– Надо же, какая деликатность, – пробормотала я.
Час назад, вернувшись с работы, я непринужденно заглянула к дочери и была строго отчитана за беспардонное вторжение в ее личное пространство. Которое, надо сказать, в тот момент было скорее общественным, потому что в комнате, кроме Сашки, сидели еще три девицы, все с гаджетами в руках и вдохновенными лицами.
– Так мешаю или нет? – сердито повторила дочь.
– Ты – нет, а вот те странные конструкции и предметы, которые появились у нас в коридоре, мешают! Особенно моток проволоки и грабли. Кстати, зачем они тебе?
– Буду грабить, – сострила дочь.
– Кого, где, как? Расскажи мне заранее, я прикину, по какой статье ты пойдешь, – тем же ответила я.
– Ну и шуточки у тебя, мам! Ты не в духе? Что-то случилось? – Сашка подсела ко мне на кровать.
– Участливости побольше, а то неубедительно выходит, – посоветовала я и подвинулась, делясь с ней подушкой за спиной. – Что случилось? Я запуталась в этой проволоке, наступила на стальные зубья и едва не получила в лоб палкой. Если так и было задумано, то поздравляю тебя, капкан на мать ты поставила знатный!
– Ой, да при чем тут ты! Проволока, грабли и все остальное не для тебя, а для Фомки!
– Да? Я боюсь за него. Вы не поссорились?
– Наоборот!
– Проволока, грабли и все остальное для любимого? – Я показательно задумалась. – Боюсь, это потянет лет на двадцать. Смотря, конечно, что будет «всем остальным»…
– Кинжал, склянка с ядом, разводной гаечный ключ, револьвер, моток веревки и подсвечник, – охотно объяснила Сашка. – Еще, само собой, лопата…
– Как же без нее, – поддакнула я.
– Ведро, садовая лейка, два бильярдных кия и шары, несколько толстых книг, большая кастрюля, дуршлаг и фикус. Я наш возьму, ладно? Потом верну.
– То есть проволока, грабли и все остальное не будут валяться у меня под дверью?
– Нет! Я же сказала, это все для Фомки, что непонятно? – Сашка даже потрясла головой, мол, ну, ты, мам, несообразительная! – Объясняю для туп… тугодумов: у Фомки скоро днюшка.
– У Фомы день рождения, – кивнула я, автоматом переводя сказанное на человеческий язык.
– Ну! А я о чем? Не повторяй за мной, это дико бомбит.
– Раздражает, – кивнула я.
– Мам!
– Молчу, продолжай.
– А я же Фоме кто? Эл Пэ.
– Лучшая подру… молчу, молчу!
– Короче, я решила подарить ему квест. Сюжет такой: во время тусы был убит хозяин особняка, и надо выяснить, кто его грохнул, где и чем.
– Но на самом деле все останутся живы?
– Мам! Ну, конечно, никто не помрет! – Сашка снова потрясла головой, сокрушаясь о непроходимой родительской тупости. – Это же просто квест. Игра!
– А все это барах… извиняюсь, весь этот интригующий набор предметов – реквизит? – я наконец начала понимать.
– Дошло наконец! Да, это реквизит и декорации. Нам же надо будет оформить помещения – кухню, бильярдную, зимний сад, бальный зал… Ох! – Сашка вдруг заволновалась. – А про зал-то мы забыли! Как его декорировать?
– Роялем в кустах?
– Где я возьму рояль?!
– Повесь какой-нибудь постер с пианистом, – посоветовала я, против воли втягиваясь в творческий процесс.