К середине декабря 1944 года, накануне создания Отдела пропаганды и освобождения, я получил от дяди инструкцию, написанную на небольшом листке бумаги, вложенном в пачку сигарет. Инструкция гласила: «Группа пропаганды национального освобождения Вьетнама рождается первой. Я надеюсь, что вскоре появятся и другие. Его размеры невелики, но перспективы блестящи. Это зародыш Армии освобождения, и, возможно, ему придется двигаться по всей стране с севера на юг».
Через два дня после создания отряда мы начали свою деятельность и одержали первые победы под Пхай Кхатом и На Нганом.
Эти две внезапные атаки на посты Пхай Кхат и На Нган, в результате которых они были уничтожены, были быстрыми и победоносными операциями. Поскольку они проходили в приграничном районе между провинциями Као Банг, Бак Кан и Ланг Сон, весть о победе быстро распространилась и всколыхнула все три провинции.
После победы мы отправились на базу Тхиен Тхуат, чтобы расширить подразделение до роты. Подкрепление прибыло из разных населенных пунктов. Когда мы увидели новую роту, стоящую ровными рядами и вооруженную новенькими винтовками и блестящими штыками, нас охватило ликование и уверенность. После первых побед под Пхай-Кхатом и На-Нганом мы захватили большое количество боеприпасов. В то время боеприпасы ценились гораздо больше, чем оружие.
Позже мы совершили марш-бросок на север, в район Бао Лак, расположенный недалеко от вьетнамо-китайской границы. Наши войска прошли через деревни, расположенные высоко в горах и населенные народом ман. Везде, где мы проходили, нас встречали и приветствовали местные жители, особенно матери мань, которые с большим почтением относились к революционным войскам, ласково приветствовали и угощали нас. В Бао-Лаке мы предприняли внезапную атаку на пост Донг-Му. Во время боя наши войска радостно пели. Я был ранен в ногу.
По нашему присутствию в Бао-Лаке империалисты могли подумать, что все мы там находимся. Чтобы сбить их со следа, мы быстро и скрытно вернулись в район Хоанг Хоа Тхам в канун Нового года. В лесу Хоанг Хоа Тхам местные жители построили для нас дома и запаслись припасами, многие из которых, будучи уже в преклонном возрасте, оставили свои семьи, чтобы встретить Новый год вместе с нами в лесу.
Ву Ань, Фам Ван Донг и другие представители Межпровинциального комитета Као-Бак-Ланг также посетили наши войска. Мы обсудили продолжение похода на юг. Сразу после их отъезда мы узнали, что 9 марта 1945 г. только что произошел японский государственный переворот.
Отряд пропаганды и освобождения Вьетнама средь бела дня вышел из джунглей на равнину Ким Ма, развернув свой красный флаг с золотыми звездами. Население было вне себя от радости.
Мы двинулись на юг, в сторону дельты. В каждом населенном пункте мы устанавливали революционную власть, разоружали противника, призывали остатки французских войск к сотрудничеству в борьбе с японцами. Организовывались новые отряды революционной армии. Као-Бак-Лангский межпровинциальный комитет отдал приказ об установлении народной власти и развернул широкое партизанское движение против японцев. Роты Освободительной армии были сформированы в районах Сок Гианг, Као Банг, Бао Лак, Нгуен Бинь, Тхат Кхе. Сок Гианг и ряд других районных городов подверглись нападению местных вооруженных формирований. В Нуок Хае во время акции по записи молодежи в Освободительную армию добровольцами стали более трех тысяч человек.
Это была беспрецедентная, историческая сцена.
Продолжая двигаться на юг, мы достигли Чо Чу, а затем Тан Трао.
В Тан Трао мы с радостью обнаружили, что базы в Бак Соне уже были расширены. Во всех районах провинции Тхай Нгуен уже велась партизанская война и устанавливалась революционная власть. Район Тан Трао находился под руководством Сонг Хао. Таким образом, силы освобождения и силы национального спасения соединились.
На этот раз мы встретились в иной ситуации, чем в прежние дни. Революция сделала еще один шаг вперед. Началась смертельная битва с японцами. Пытаясь уничтожить революцию, японцы из городов Тхай Нгуен и Бак Гианг предпринимали одну атаку за другой на освобожденную территорию, но тщетно. Движение в районе Као-Бак-Ланг было уже не таким, как во времена, когда французские империалисты развязали кампанию террора. Население освобожденного района обладало революционной силой, а народ всей страны героически восстал против японцев.
Марш на юг достиг Тан Трао, что позволило соединить центры Као Банг и Бак Сон, и перед нами открылась возможность продвижения к дельте.
15 апреля 1945 г. Центральный Комитет созвал Революционную военную конференцию Северного Вьетнама в районе Хиеп Хоа провинции Бак Гианг. Возвращаясь в Чо Чу после конференции, мы заехали на митинг, посвященный Первомаю. В это время немецкие фашисты уже капитулировали перед союзниками в Европе. Сообщалось также, что дядя перешел границу Китая и едет к нам по дороге, которую он сам спланировал для Отдела пропаганды.
Мы поспешили навстречу ему, лошади неслись галопом, не думая об отдыхе. Мы добрались до Део Ре, проехали Нгиа Та и встретили его в Ха Киен, куда он только что прибыл.
Это была первая встреча с ним с того дня, когда он доверил мне организацию отдела пропаганды. Сколько трудностей мы пережили, сколько успехов завоевали с тех пор! Я поспешил доложить ему: «Освобожденная территория расширена….». Я рассказал ему о том, что происходило с тех пор, как он отдал приказ о создании Отряда пропаганды и освобождения Вьетнама, о неуклонном развитии народного движения в тех регионах, через которые мы прошли. Он слушал внимательно и спокойно, лицо его светилось радостью.
Он сказал, что ситуация в мире также благоприятствует нам. Кроме того, в районах Као-Бак-Ланг или Туен-Куанг-Тхай-Нгуен мы должны выбрать место, где население надежно, где есть сильные революционные организации и благоприятные географические условия, словом, место, которое можно использовать как центр для развития связей с внешним миром, с одной стороны, и с другими частями страны – с другой. Это надо было сделать немедленно. Этого требовали многие неотложные задачи.
Я вернулся в Ким Куан Тхыонг и посоветовался с Сонг Хао. Мы предложили Тан Трао – район с крутыми горами и густыми лесами, расположенный между провинциями Туен Куанг и Тхай Нгуен, вдали от шоссе. Там, в Тан Трао, была установлена революционная власть, и народ с энтузиазмом поддерживал революцию. Узнав о том, что в их местности будут находиться революционные органы, члены различных народных организаций национального спасения приезжали в большом количестве, помогали нам во многом, строили дома для руководящих органов, для антияпонской военно-политической школы и т. д.
Дядя приехал в Тан Трао. Период с 1941 по 1945 год – это годы тяжелого пути от Пак Бо до Тан Трао, в течение которых население провинций Цао Банг, Бак Кан, Ланг Сон, Туен Куанг, Тхай Нгуен, особенно районов Бак Сон и Ву Нхай, героически сражалось и сделало из зоны Вьет Бак ядро национального антияпонского движения.
Выслушав подробный доклад о положении дел, Дядюн ознакомился с решением состоявшейся в апреле Революционной военной конференции Северного Вьетнама. Он сказал: «Деление провинций на такое количество военных зон слишком громоздко и неблагоприятно для достижения единого командования». Так как освобожденная территория охватывала множество провинций – Као Банг, Бак Кан, Лангшон, Ха Гианг, Туен Куанг, Тхай Нгуен, то лучше включить их в одну базу под названием «Освобожденная территория», а наши войска назвать «Освободительной армией». 4 июня 1945 г. он предложил внести в проект поправки к решению Военной конференции Северного Вьетнама о создании Освобожденного района и созвать конференцию всех кадровых военных этого района для обсуждения вопроса о формировании единого командования. Но зоны боевых действий в Освобожденном районе находились практически в чрезвычайном положении, никто не мог позволить себе приехать. Я был единственным человеком, который перешел на постоянную работу в созданный в Тан Трао Временный командный комитет освобожденного района, поддерживая, с одной стороны, связь с Као Бангом, Бак Соном и заграницей, а с другой – с зонами, где работали Ле Тхань Нги и Тран Данг Нинь, с ЦК и другими частями страны. Каждый день я приходил к дяде в кабинет, чтобы доложить обстановку и обсудить с ним предстоящую работу. Только после того, как во время атаки войск освобождения на пост Там Дао был захвачен телефонный аппарат, мы смогли провести телефонную линию длиной триста метров между его кабинетом и моим.
В течение двух с лишним месяцев события развивались стремительно. В Тан Трао, учитывая новую ситуацию и новые задачи, мы издали газету «Вьетнам Мой» («Новый Вьетнам»).
Согласно решению ЦК, необходимо активно готовиться к созыву Национальной конференции партии и Съезда народных представителей. Дядюн призвал начать подготовку к этим двум встречам уже в июле. Он сказал, что, поскольку ситуация очень острая, нужно проводить заседания, даже если некоторые делегаты не смогут приехать. Иначе мы не успеем за общей ситуацией, которая стремительно развивается. Несмотря на срочную подготовку, встречи удалось провести только в середине августа, так как делегаты от партии и других демократических организаций Вьетминьского фронта не смогли добраться до Тан Трао раньше этого срока.
Несмотря на большую занятость, дядя продолжал работать очень усердно, уделяя особое внимание конкретным деталям. Он сам писал и печатал на машинке письма и документы, присваивая каждому из них порядковый номер. Посыльные и письма продолжали стекаться во все концы страны и приобретали все более насущный характер.
В самый разгар такой напряженной работы дядя заболел. Несколько дней он чувствовал усталость, у него поднялась температура, но он продолжал работать. Каждый раз, когда я приходил обсудить с ним работу и поинтересоваться его здоровьем, он просто говорил, что я должен приходить как обычно, поскольку он вполне здоров. Но я видел, что его здоровье серьезно ухудшилось, он выглядел очень изможденным. Однажды, когда я пришел, он лежал в постели с приступом лихорадки, сопровождавшимся бредом. У нас было только несколько таблеток аспирина и хинина, которые не оказали на него лечебного действия. Обычно он ложился только в часы отдыха, но сейчас ему пришлось оставаться в постели. Из его ближайших сотрудников я был тогда единственным, кто находился с ним в Тан Трао. Однажды, видя, что он тяжело болен, я попросил разрешения остаться с ним на ночь. Только после того, как я настоял на своем, сказав, что в эту ночь я не очень занят, он открыл глаза и слегка кивнул. В ту ночь в своей хижине на склоне горы в глубине джунглей, каждый раз, когда кома проходила, он рассказывал о ситуации: «Сейчас наступил благоприятный момент, какие бы жертвы нам ни пришлось принести, какие бы обязательства ни пришлось выполнить, даже если нам придется вести битву, испепеляющую весь хребет Чыонгшон, мы будем сражаться до тех пор, пока не завоюем независимость». Каждый раз, когда он что-то вспоминал, он хотел, чтобы мы это запомнили. Мы не смели думать, что это были его последние слова. Но позже мы поняли, что, чувствуя свою усталость, он хотел напомнить нам о работе, и только о работе. Он говорил, что для консолидации движения необходимо постоянно поддерживать активистов и местные кадры. Он сказал: «В партизанской войне мы должны стремиться развивать движение в момент его прилива. А пока мы должны всеми силами укреплять свои базы, которые будут нашим плацдармом в случае отступления».