По окончании курса все сорок товарищей испытывали огромное воодушевление. С большим воодушевлением в день закрытия курсов все мы встали вокруг Дяди и с большим оживлением приступили к церемонии поднятия флага.
Сразу же после этого все сорок товарищей вернулись в Као Банг, на свою прежнюю базу. Что касается нас, то мы остались, чтобы насладиться праздником Лунного Нового года и продолжить подготовку к предстоящей работе. По обычаю нунгов, каждый из нас навестил несколько семей в деревне. Поскольку они уже симпатизировали вьетнамской революции, а мы правильно соблюдали правила взаимоотношений с народными массами, они тем более уважали нас, когда мы жили рядом с ними.
Кроме того, по обычаю, новогодние гости должны были разделять большие трапезы с семьями, которые они посещали. Дядя тоже был одним из новогодних гостей, он бодро шагал с палкой в руке, одетый в простой синий костюм народа нунг с закатанными до колен брюками. Я вспомнил тот день, когда он был в Куньмине в европейской одежде, с жестким воротником, с фетровой шляпой на голове, и понял, что он легко и естественно приспособился к местному образу жизни. В каждом доме, куда он заходил, его приглашали на трапезу, и он предлагал красную бумажку с традиционным «Лучшим пожеланием на Новый год», написанным им самим.
По окончании праздника мы разделились на две группы. Первая группа в составе Фунг Чи Киена и Ву Анха с Ле Куанг Ба отправилась в Као Банг с заданием связаться с революционными организациями и создать там партийный штаб. Дядя присоединится к ним позже. Это было в районе Пак Бо, округ Ха Куанг. Вторая группа в составе Фам Ван Донга, Хоанг Ван Хоана и меня осталась работать в Цинси.
Дядя приехал в Пакбо. Район Пакбо с его высокими вершинами был не только отправной точкой революционной базы Као-Бак-Ланг, но и местом проведения Восьмой расширенной сессии ЦК Компартии Индокитая. Состоявшийся в мае 1941 г. под председательством Дядюшки, пленум 19 мая 1941 г. принял решение об основании фронта под названием Лига независимости Вьетнама и наметил новую политику партии. Также было принято решение о том, что национальное освобождение должно стать центральной и неотложной задачей всего народа и что необходимо вести подготовку к вооруженному восстанию.
На этом же заседании ЦК принял решение о сохранении и расширении партизанских баз Бакшон и Ву Нхай одновременно с укреплением и расширением базы Као Банг, а также о превращении этих двух баз в центры подготовки вооруженного восстания во Вьетбаке.
Из Китая мы направились к вьетнамской границе и, пройдя длинный участок кукурузы и спустившись по склону, наткнулись на каменный ориентир. Это вьетнамо-китайская граница, причем граница рукотворная, поскольку люди по обе стороны имеют одну и ту же национальность нунг. Сразу после пересечения границы мы попали в район Ха Куанг провинции Као Банг. Район Пак Бо, изобилующий горами и холмами, малонаселен народностью нунг. Это добродушный народ, издавна симпатизировавший революции и поддерживавший с ней отношения. Поэтому мы смогли связаться с ними сразу же после прибытия в этот район. Несмотря на то, что Пак Бо находился так далеко, его довольно часто посещали французы и их войска, приезжавшие со своих постов в деревне Сок Гианг для ареста бутлегеров и поиска революционеров.
Мы жили в пещере на горе. Таких пещер на этих скалистых горах было очень много, воздух в них был очень холодный. Эти пещеры было нелегко обнаружить. Из той, в которой мы жили, то тут, то там виднелись листы с прозрачной водой и ручей, огибающий основание горы. Дядя называл его Ленинским ручьем.
Каждый день он просыпался очень рано и будил всех нас. После физических упражнений, несмотря на холодную погоду, он обычно купался в ручье, а затем принимался за работу. (Эта его привычка ничуть не изменилась и сейчас, когда он находится в Ханое). Он всегда был очень активен, всегда чем-то занят: ходил на работу, проводил собрания, учился, заготавливал дрова, навещал стариков и маленьких племянников в деревне в долине. Иногда он организовывал курсы политической подготовки для стариков или учил детей читать и писать. Если он не выходил из дома, то целыми днями работал за своим столом – плоским камнем у ручья – и останавливался только для того, чтобы поесть. Ночью все спали на кровати из веток, собранных самым простым способом, которая, конечно, не была ни мягкой, ни теплой! Ночью было очень холодно. Приходилось разводить костер и сидеть вокруг него, чтобы согреться до рассвета. В эти часы дядя рассказывал нам историю народов мира, которые за время своего существования пережили множество войн и революций. Он предсказывал, что через четыре-пять лет война в нашей стране войдет в решающую фазу, и это будет очень благоприятное время для нашей революции. Об этом он рассказывал нам снова и снова, как народные сказки, когда мы сидели ночью у костра в нашей пещере.
Пограничные районы часто прочесывались империалистическими войсками. Когда мы оказывались не в безопасности, то переходили на другое место, иногда даже на место, расположенное посреди водопада, к которому было очень трудно подойти. Приходилось переходить ручей вброд, карабкаться по скалам и, наконец, по веревочной лестнице подниматься на вершину отвесной скалы. Там были оборудованы наши помещения. Темно и сыро, скрыто под навесом из широколиственных ротанговых растений. Иногда, чувствуя, что враг идет по нашему следу, а жилье еще не было обустроено, приходилось работать и жить отдельно в разных пещерах. Однажды, вернувшись с работы в другом районе, я увидел, что в нашу пещеру забрались змеи и насекомые. Дядю это мало волновало, и он продолжал жить как ни в чем не бывало. Он говорил: «Борьба между нами и врагом – это борьба на жизнь и смерть, мы должны мужественно переносить все трудности, преодолевать их и вести борьбу до конца».
Какой бы сложной ни была ситуация, его простой образ жизни не менялся. Его питание было экономным, он ел рис с кусочком соленого мяса или только что пойманной в ручье рыбой. Для него революционная работа должна быть превыше всего. Его нисколько не волновало, где ему придется жить и чем его будут кормить.
После приезда в Као Банг он прежде всего занялся изданием газеты «Вьет Лап», сокращенно «Вьет Док Лап» («Независимый Вьетнам») – задачей первостепенной важности, тесно связанной с укреплением Као Банга как базы. Все материалы для печати составляли лишь плоский кусок камня, бутылка с чернилами и немного бумаги. Несмотря на небольшие размеры, эффект был очень велик. Вьетлап был как кадр, который наиболее эффективно и быстро проводил пропагандистскую и организационную работу, боролся за революцию и усиливал ее влияние. После возвращения из Цинси и в течение всего времени, пока я оставался в конторе, мне поручали то писать новости для газеты, то трактаты по самообороне, по женской работе, то писать о преступлениях, совершенных французами и японцами. Дядя дал мне лимит на каждую из этих статей: пятьдесят слов, сто слов, и не больше. Конечно, добиться этого было нелегко. Не раз я оказывался в растерянности. Во время пребывания в Цинси мы также издавали литографированную газету. Тираж был небольшой, но бумага большая. Когда я вернулся к Цао Бангу на работу, он улыбнулся и сказал: «Мы получали ваши статьи, но я их не читал, как и другие товарищи. Обычно они были длинными и непонятными. Вьетлап, хотя и написан простым языком, но разборчив, и его легко понять». Позже, приезжая по работе в различные населенные пункты, я сам убедился, что «Вьет Лап» был принят широкими массами. Дядя решил, что газету нужно не раздавать бесплатно, а продавать. «Кто платит за нее, тот ее полюбит», – сказал он. Постепенно газета «Вьет Лап» стала очень эффективным пропагандистом, агитатором и организатором. Ее регулярно читали в каждой деревне, в каждой группе национального спасения.
Рост Вьет Лапа означал и рост революции. Движение Вьетминь уже охватило многие районы как горного региона, так и дельты. В каждой деревне возникали ассоциации национального спасения. Там, где развивалось движение, организовывались партийные ячейки. В горном районе существовали целые деревни, целые кантоны, целые районы, где каждый человек был членом организации национального спасения. Практически во всех населенных пунктах, где были отделения партии, возникло двоевластие. Сельские власти вставали на сторону революции, становились членами организаций национального спасения и во всем, что они делали, предварительно советовались с комитетами Вьетминя. На самом деле почти всеми делами населения занималась уже наша администрация. Жители обращались к нам за регистрацией брака, за разрешением земельных споров. Французские провинциальные и уездные военные власти отдавали приказы о создании в каждой деревне постов для защиты от революционных действий. Но, к несчастью для них, прямо в деревне находились революционеры, которым симпатизировали и милиционеры, и жители. В результате большинство этих постов не принесли их авторам ожидаемых результатов. Во многих населенных пунктах они были превращены в наши собственные узлы связи или посты охраны.
Одновременно с расширением организации национального спасения мы организовывали отряды самообороны, стремились снабдить их оружием. В конце 1941 года, спустя чуть более полугода после Восьмой сессии ЦК и создания Фронта Вьетминь, в провинции Цао Банг было создано множество баз для вооруженных отрядов самообороны. Первая из них, созданная в Као Банге, была размером с участок.
С целью пропаганды военных знаний в народе дядькой было написано и отпечатано множество брошюр, таких как «Партизанская тактика», «Опыт партизанской войны в России», «Опыт партизанской войны в Китае». Их с удовольствием читали члены отрядов самообороны и объединений национального спасения.
Движение ширилось. По решению Восьмой сессии ЦК, вместе с расширением движения на юг, наш штаб постепенно перемещался в дельту.
Мы переехали в Ламшон.
Ламшон – это район, покрытый латеритовыми горами. Именно в этом «красноблочном» районе, как мы его называли, был создан штаб нашего первого Межпровинциального комитета партии. В провинциях Цао Банг, Ланг Сон и Бак Кан были свои руководящие органы, для которых мы стали консультативным комитетом, назначенным ЦК с задачей помогать Межпровинциальному комитету партии. Мы находились в густом лесу на границе между районами Хоа Ан и Нгуен Бинь. С нами был и дядя. Сначала мы жили в доме, построенном на столбах на склоне горы. Это было для нас улучшением, гораздо лучше, чем Пак Бо.