После 20 декабря армия получила в качестве пополнения одну стрелковую дивизию, один кавкорпус, 13 артиллерийских и минометных полков, одну зенитно-артиллерийскую дивизию, один механизированный корпус, один танковый корпус, четыре отдельных танковых полка, один минно-саперный батальон, одну понтонно-мостовую бригаду. А к 20 декабря 1942 года 2-я гвардейская армия имела два стрелковых и один механизированный корпус, один артиллерийский полк, один артиллерийский и один минометный дивизион, один инженерный батальон. И это не считая маршевого пополнения. По свидетельству А. И. Еременко, только два мехкорпуса 51-й армии получили 3 тыс. человек пополнения из тыловых военных округов в 20-х числах декабря. Трудно допустить, что два механизированных корпуса 2-й гвардейской армии за месяц, прошедший после 20 декабря 1942 года, получили пополнение меньше, чем в 3 тыс. человек. Оговорка о том, что «в стремительном наступлении некоторое количество рядовых отстало от своих частей и примкнуло к соединениям, не входившим в состав армии», дело не спасает. Кроме того, понтонно-мостовая бригада по штату насчитывала 1 813 человек, минно-саперный батальон – около 400 человек. Механизированный, танковый и кавалерийский корпуса, а также стрелковая дивизия, даже если их численность была ниже штатной в момент их вхождения в состав 2-й гвардейской армии, вместе вряд ли дали прибавку меньше чем в 30 тыс. человек. 4-й кавкорпус 20 ноября насчитывал 10 284 человека, 9 284 лошади,7 354 винтовки и карабина, 566 автоматов ППШ, 264 ручных пулемета, 140 ПТР, 70 76-мм, 24 45-мм и 8 37-мм орудий, 16 107-мм и 120-мм, 46 82-мм и 116 50-мм минометов. Однако к моменту передачи в армию Малиновского он уже понес тяжелые потери. Только в бою 4 декабря его 81-я кавдивизия потеряла убитыми, ранеными и пропавшими без вести 1 897 человек и 1 860 лошадей. Поэтому к Малиновскому 4-й кавкорпус пришел, вряд ли имея более чем треть от первоначальной численности личного состава. Штат танкового полка насчитывал 339 человек, так что четыре полка могли увеличить численность армии на 1 356 человек. Артиллерийские и минометные полки в конце 1942 – начале 1943 года насчитывали 758-1 120 человек, а зенитно-артиллерийская дивизия – 1 345 человек. За счет дополнительных артиллерийских частей численность армии Малиновского могла увеличиться примерно на 13,5 тыс. человек. Кроме того, было маршевое пополнение. Даже если предположить, что другие боевые части пополнялись в той же мере, как и два мехкорпуса, то они должны были получить к 20 января 1943 года не менее 10 тыс. человек пополнения. Но вполне возможно, что и мехкорпуса, и другие соединения получили еще больше пополнений. Можно не сомневаться, что за период с 20 декабря 1942 года по 20 января 1943 года число людей, прошедших через 2-ю гвардейскую армию, составило не 80 779 человек, а, как минимум, 140,9 тыс. человек. С учетом этого потери армии составили не 41 669 человек, а, как минимум, 101,8 тыс. человек.
2-й гвардейской армии противостояла немецкая 4-я танковая армия. За последнюю декаду декабря 1942 года она потеряла 404 убитых, 1 216 раненых и 53 пропавших без вести. В первой декаде января 1943 года 4-я танковая армия потеряла 135 убитых, 425 раненых и 103 пропавших без вести, а во второй декаде января – 394 убитых, 1 117 раненых и 50 пропавших без вести. Общие потери немецкой 4-й танковой армии в период с 21 декабря 1942 года по 20 января 1943 года составили 3 897 человек, включая 933 убитых и 206 пропавших без вести. Даже если сравнивать их с потерями только 2-й гвардейской армии, то соотношение будет 26,1:1 в пользу немцев. Но в это время против 4-й танковой армии немцев, кроме 2-й гвардейской армии, сражались 51-я армия и 5-я ударная армия, суммарные потери которых вряд ли были меньше потерь 2-й гвардейской армии. Кроме того, в боях против 2-й гвардейской армии участвовали остатки 2-й и 18-й румынских дивизий, а также 15-я авиаполевая дивизия, но их суммарные потери, во всяком случае, были меньше, чем потери советской 51-й армии. А с учетом того, что в советских потерях доля безвозвратных потерь была выше, чем в потерях вермахта, то реальное соотношение безвозвратных потерь 4-й танковой армии немцев и противостоявшей ей группировке советских войск может быть порядка 35–40:1. Более благоприятным для советской стороны в 1943 году соотношение потерь становится только за счет огромных безвозвратных потерь в районе Сталинграда, которые составляют 30,3 процента всех безвозвратных потерь немцев в 1943 году.
Заметим, что потери авиаполевых дивизий люфтваффе до передачи их в состав сухопутной армии 1 ноября 1943 года можно оценить только приблизительно. Всего с октября 1942 года по 1 ноября 1943 года в авиаполевых дивизиях служили около 250 тыс. человек, а в момент передачи в состав сухопутной армии эти дивизии насчитывали около 160 тыс. человек. Тогда их суммарные потери убитыми, ранеными, пропавшими без вести и эвакуированными больными можно оценить в 90 тыс. человек. Принимая во внимание относительно низкую боеспособность авиаполевых дивизий, а также то, что в конце 1942 и в 1943 году преимущественно наступала Красная Армия, можно предположить, что не менее трети потерь авиаполевых дивизий приходится на безвозвратные потери. Тогда на 30 тыс. убитых и пропавших без вести придется 60 тыс. раненых и эвакуированных больных. Учитывая, что из 21 сформированной авиаполевой дивизии одна дивизия (14-я) вообще не участвовала в боях вплоть до конца войны, оставаясь в Норвегии, а еще шесть дивизий в 1943 году находились на Западе, Юго-Востоке и в Дании и в боях не участвовали, фактически потери 1942–1943 годов распределяются между 14 дивизиями, что дает средние потери в 6,4 тыс. человек на дивизию. Поскольку 15-я авиаполевая дивизия в конце 1942 года и в 1943 году использовалась более активно, чем большинство других авиаполевых дивизий, можно предположить, что потери этой дивизии составили не менее 10 тыс. человек. 15-я авиаполевая дивизия вела активные боевые действия с конца декабря 1942 года и до середины февраля 1943 года. Затем она была в боях с середины июля по сентябрь 1943 года, причем особенно большие потери понесла при отступлении к Днепру в августе – сентябре. С учетом этого, на период с 20 декабря 1942 года по 20 января 1943 года вряд ли пришлось больше, чем одна пятая потерь дивизии, т. е. около 2 тыс. убитых, раненых и пропавших без вести, что вряд ли может существенно повлиять на соотношение потерь 2-й гвардейской армии и противостоявших ей неприятельских войск.
Общее число советских пленных, захваченных вермахтом в период с 21 ноября 1942 года по 10 февраля 1943 года составило 49 094 человек, что примерно вдвое меньше, чем было захвачено Красной Армией только при капитуляции 6-й немецкой армии в Сталинграде.
В 1943 году потери германских сухопутных войск на Восточном фронте составили 255 257 убитыми, 976 827 ранеными и 332 649 пропавшими без вести[1]. По сравнению с 1942 годом число убитых возросло в 1,13 раза, число раненых – в 1,16 раза, а вот число пропавших без вести – сразу в 6,39 раза, главным образом за счет погибших и попавших в плен в районе Сталинграда. По оценке ведомства хирурга сухопутной армии, после 12 января 1943 года 6-я немецкая армия потеряла пропавшими без вести 178 505 человек. За вычетом этих потерь общее число пропавших без вести уменьшится до 154 144 человек, что, однако, все равно больше показателя 1942 года в 2,96 раза. Это увеличение произошло прежде всего за счет потерь в ходе германского отступления на юге в январе и первой половине февраля 1943 года. Общие потери убитыми ранеными и пропавшими без вести в 1943 году по сравнению с 1942 годом выросли в 1,40 раза. Более благоприятным для советской стороны в 1943 году соотношение потерь становится только за счет огромных безвозвратных потерь в районе Сталинграда, которые составляют 30,3 процента всех безвозвратных потерь немцев в 1943 году.
В целом, начиная с сентября 1942 года, безвозвратные потери германской сухопутной армии, за редким исключением, только росли. Количество же советских пленных резко уменьшилось в 1943 году, тогда как немецкие войска в этом году впервые понесли значительные потери пленными на Восточном фронте в результате Сталинградской катастрофы. Советские потери убитыми после 1942 года также испытывали тенденцию к росту, однако абсолютная величина прироста убитых была значительно меньше, чем величина, на которую уменьшилось среднемесячное число советских пленных. Согласно динамике показателя пораженных в боях, максимальные потери убитыми и умершими от ран в июле, августе и сентябре 1943 года, во время Курской битвы и форсирования Днепра (индекс пораженных в боях в эти месяцы равен соответственно 143, 172 и 139). Следующий пик потерь Красной Армии убитыми и умершими от ран падает на июль, август и сентябрь 1944 года (132, 140 и 130). Единственный пик потерь убитыми в 1941–1942 годах падает на август 1942 года (130). Были отдельные месяцы, когда соотношение безвозвратных потерь было почти столь же неблагоприятным для советской стороны, как и в первой половине 1942 года, например, в период Курской битвы, но в большинстве месяцев 1943–1945 годов это соотношение было уже существенно лучше для Красной Армии, чем в 1941–1942 годах.
Значительное, по советским меркам, улучшение соотношения безвозвратных потерь Красной Армии и вермахта и его союзников, начавшееся в августе 1942 года и продолжавшееся вплоть до конца войны, было обусловлено действием нескольких факторов. Во-первых, советские командиры среднего и высшего звена, начиная с командиров полков, приобрели определенный боевой опыт и стали воевать несколько более грамотно, переняв ряд тактических приемов у немцев. На более низком командном уровне, а также среди рядовых бойцов существенного улучшения качества ведения боевых действий не произошло, поскольку из-за огромных потерь сохранялась большая текучесть личного состава. Сыграло свою роль и улучшение относительного качества советских танков и самолетов, а также повышение уровня подготовки пилотов и та