Это значило одно из двух. Либо в экспериментах над людьми нет ничего более неестественного, чем в экспериментах вообще. Либо человек представляет собой по какой-то причине особый предмет. И в общем-то все это было так просто и так сложно одновременно, что я не смогла найти научный ответ. Наука, к великому сожалению, пока не знает, что такое жизнь и что такое человек. Я и мои коллеги по лаборатории прикоснулись к этому и немного приоткрыли завесу. Но случилось это только тогда, когда мы пренебрегли святостью человеческой жизни. И это не просто пугает меня, это пьянит и вызывает ужас одновременно. Это то, от чего невозможно отказаться по своей воле. Это наркотик.
Мысли об улучшении качеств человека и о вечной жизни очень сильны. Помню, как одного из наших лекторов прямо из зала увели в клинику. Он с самого начала решил, что выступает не на лекции, а на научной конференции. Но мы не стали его поправлять, предчувствуя, что будет. Кто-то сообщил руководству академии.
– Многоуважаемое собрание, господа ученые, сегодня я не отниму у вас много времени. Однако после моего выступления ваша жизнь уже не будет прежней.
В зале раздались смешки. После небольшой паузы доктор продолжил:
– Быть может, кто-то из вас знаком с тем фактом, насколько иллюзорен мир, в котором мы живем. Я вам сейчас это докажу.
Доктор включил на экране видео вращающейся балерины.
– Часть из вас убеждена, что балерина вращается по часовой стрелке. Часть, что против. Одна и та же реальность превращается вашим мозгом в разные виртуальные миры. А ведь на самом деле балерина вообще не вращается. Это плоский рисунок. Вот эти точки просто совершают траектории. А вращения нет.
Доктор кликнул пультом. На экране появилось несколько вращающихся балерин.
– А теперь я попрошу вас сделать такое упражнение. Добейтесь усилием мысли, чтобы все балерины вращались в одну сторону. Если у вас получится, поздравляю, ваше правое полушарие смогло на долю секунды освободиться из-под диктата левого. Но не злоупотребляйте, а то всякое может случиться. Правому полушарию нельзя давать слишком много свободы.
На этот раз в зале послышалось одобрительное хихиканье.
– Эти фокусы просто пустяк по сравнению с тем, как наш мозг морочит нам голову. Вот вы думаете, это придумал я. Это моя идея. А потом выясняется, и у вас оказываются неоспоримые доказательства, что вы ровно это прочли однажды где-то и забыли. Потом вы случайно натыкаетесь на эту книгу и находите в ней – боже – свою мысль. Вот сейчас, например, вы думаете, что у меня красивый низкий голос. Это не так. Я всего лишь шевелю губами, а звук идет из динамика. Этот голос не мой. Сейчас вы услышите, как он звучит на самом деле.
Доктор нажал на кнопку пульта. Из динамика теперь раздался высокий голос с сильным акцентом, говорящий: «Спасите, меня держат здесь насильно. Немедленно арестуйте этого мошенника».
По залу прошли смешанные звуки. Снова заговорил мягкий низкий голос:
– Простите, заигрался с балеринами…
Смех.
– Да, о чем это я? Сейчас я хочу вам показать один прибор, который мы создали для продления человеческой жизни. Точнее, для продления жизни одного когда-то знаменитого музыканта. Но это неважно. По иронии судьбы, его больше нет с нами. Но прибор есть. И возможно, что в нем сейчас заключено сознание этого музыканта.
Доктор нажал на кнопку, и центр сцены осветил луч. Там оказался незаметный до сих пор без прямого освещения стеклянный шар. Под действием ярких лучей прожектора внутри шара, казалось, стали видны не только блестки, но и какое-то движение. В зале воцарилась полная тишина.
– Вы ученые. Вы никогда не поверите, что в этом кусочке стекла может оказаться сознание музыканта.
– Пусть сыграет, – раздалось с задних рядов.
– И вы тем более не поверите, что сейчас, в этот самый момент, вы сами находитесь в нем. В этом самом шаре. Вот эти движения, которые вы видите – это ваши собственные мысли. Вот видите, видите, здесь темнеет. Это значит, что вы недовольны, смущены, не верите ни единому моему слову.
– Вы можете это как-то доказать? Это же полное безумие! – сказал голос из первого ряда.
– В этом шаре расположена динамическая нейронная сеть. Каждый день число связей нейронов в ней растет. Всего через тридцать лет этот объект сможет вместить информацию о расположении и скорости каждого нейтрино, кварка или фотона во Вселенной и всю его историю.
– Как такое возможно?! Какая технология использована?
– К сожалению, мне это неизвестно. Когда мы подумали об этом приборе, он просто появился. Возник из ниоткуда.
Свист и звуки негодования в зале. В дверях появляется проректор по научной работе и охрана.
– Все ясно! Спасибо за выступление, – сказал проректор.
– Глупцы! Вы так ничего и не поняли, – закричал доктор. – Сознание не делает вас сознательными. Наоборот, оно создает все эти иллюзии, непонимание, оно заставляет впадать в отчаяние. Вы не понимаете!
Беднягу увели, и, кажется, до сих пор он рассуждает о своем магическом шаре, только перед группой слушателей в другом заведении. Но я была поражена. Насколько упорно человек выполняет программу адаптации и выживания, заложенную природой. Ничто не может его остановить. Самый последний и бездушный упырь, ставивший эксперименты над живыми людьми, должно быть, в глубине души верил в то, что старается не только для своего воспаленного разума, но и для мира. Только это, пожалуй, могло придать ему силы, когда он отдавал приказы.
+++
Клавдий грезит концом света. Как и его прадед. Такие сложные идеи и сильные страсти не могут передаваться по наследству? Ведь он не может знать или помнить это. Или мы что-то не знаем о том, что передается по наследству. Он написал короткий рассказ, в котором население Земли погибает и возрождается около двух десятков раз. Это поразительно. Как будто дед встал из могилы или эволюционировал в этого мальчика. В рассказе Клавдий еще не предрекал конца света, и в нем еще нет религиозного контекста, но уже чувствуется, что эта тема Клавдию очень дорога.
Он рассказал Марте, что дальше собирается писать роман о своей жизни. Казалось, он догадывается о чем-то. Он придумал себе своего собственного медиума, который может докопаться до истины в любой ситуации. Теперь это его любимый персонаж.
Из архивов
Последний человек на Земле. Рассказ. Клавдий. Апрель, 2029.
Последний человек на Земле оставался много раз. Один на один с неизбежным. Часто не зная этого, он – обладатель последней живой человеческой души – терял ее буднично, безучастно к величине утраты, даже не пытаясь что-то исправить. Три эпохи назад последний человек задохнулся от смертельного газа через долю секунды после тысяч своих соотечественников. Эпохой ранее его разорвал голодный волк на пороге собственного дома. За десять эпох до этого последний человек подавился скорлупой ореха, подарив бесконечности пример самого бессмысленного из возможных концов человечества. Так было часто, много-много раз, но, конечно, так было не всегда.
В одну из первых эпох последний человек долго боролся за жизнь. Ему довелось встретить конец света на борту спутника «Надежда». Издалека он видел, как голубую планету обволакивает грозовой смог, а в радиоэфире слышал, как угасают одна за другой вспышки чрезвычайных сообщений, полных энтузиазма, но в конце сменяемых беспорядочным шумом и энтропией. Беспорядок стремительно брал верх над порядком. Потом были месяцы апатии, попытки самоубийства, сменившиеся желанием вернуться на Землю, как-то воскресить все и всех, снова апатией и смертью от обезвоживания. Саму «Надежду» Земля притянула значительно позже, и она бесславно погрузилась в воды океана.
Один из последних людей умер от старости, но это было всего лишь раз. Тогда человечество утратило способность к воспроизводству, и раса угасала в коктейле из гордости и безумия, без войн и природных бед. Когда все началось, последний человек был еще младенцем. Он рос и воспитывался в смутные времена веры и отчаяния. К его совершеннолетию, когда человечество уже потеряло веру в то, что будет найдено лекарство от бесплодия, он уже полностью сформировал свои ценности. Не примкнув ни к одной из сект, он стал странником в исчезающем мире и пользовался его остатками. Последний человек научился жить каждый новый день в новом месте, навещая жилища умерших. За ночлег и пищу он хоронил их и читал молитву. Иногда он спал как богач, порой как бедняк, изредка ночевал в музеях, концертных залах и даже на военных базах. Последний человек любил слушать музыку, читать книги и рассматривать вещи тех, кто ушел, впитывая культуру, которая должна погибнуть вместе с ним. Вместе с ним должен уйти последний читатель, зритель, слушатель, последний мыслитель и потребитель всего человеческого. Хотя он и не знал, что был последним. Он умер, читая дневник бедолаги, ушедшего очень много лет назад. Он пытался что-то понять, почувствовать, узнать причины, но этого не случилось. Последнее слово, которое он прочитал в этом дневнике, было «сокровищница». Затем дневник выпал из его рук, и богатая сокровищница людей стала мгновенно пустой.
Иногда последний человек задавал себе вопрос. Почему мне так тяжело умирать? Я прожил длинную жизнь и по всем людским законам, пожалуй, могу спокойно уходить. Может, это смерть мира? Но моя жизнь от этого не становится менее длинной, менее полноценной. Это обычная судьба, и я ничем не обделен. Однако потом он думал: Бог не дал мне детей, и я не вижу никого рядом, с кем можно поделиться своей памятью, тяжелыми и радостными моментами моего прошлого. Всем, что мне дорого. Он часто говорил с электронным помощником, но иллюзия неодиночества пропадала каждый раз, когда речь заходила о чем-то по-настоящему важном.
Последний человек никогда еще не был последним человеком на Земле. Он всегда был последним человеком своей эпохи. Земля рождала человеческие расы одну за другой. И каждая новая эпоха расцветала, будто по заранее намеченному плану. Всегда почти одинаково. Во всех земных историях были свои мореплаватели, свои великие физики и астрономы, гении литературы и геростраты. Каждый раз люди открывали дальние земли, дикие племена. Не менялся ни закон Всемирного тяготения, ни правила гармонии. Люди придумывали все новые и новые языки, создавали новые шедевры по старым правилам, рано или поздно изобретали бомбы, способные уничтожить всю Землю. Но не уничтожали. Что-то всегда защищало ее. Еще ни один герострат не был достаточно успешен, и колыбель человечества оставалась невредима.