Он обвел взглядом притихший зал и на мгновение остановился на круглолицем усатом мужчине. Тот сидел, подперев рукой подбородок и поглаживая пальцами щеку, а второй убрал прядь волос за ухо. Ставицкий вгляделся в лица зрителей первых рядов и обратился женщине в кофте, которая только что закончила писать записку.
– Спрячьте записку, я и так могу вам все рассказать. Если вы не измените образ жизни – вас ждут серьезные проблемы с сердцем. Пока у вас только гипертония, инфаркта еще не было… Я прав?
Женщина в кофте изумленно воззрилась на Ставицкого и коротко кивнула.
– Встаньте, скажите всем: я прав?
Зрительница встала, вновь кивнула:
– Давление сто сорок на девяносто…
Зал оживленно загудел.
– Как вы узнали? – крикнул круглолицый усатый мужчина.
– Не узнал – просто увидел. Если честно, я и сам не знаю, откуда у меня этот дар… – Ставицкий кротко улыбнулся. – Просто доверьтесь мне. Доверьтесь, и я помогу вам себя исцелить.
Затем настало время знаменитого аттракциона.
Арбенин и Мальков подошли со стороны служебного коридора как раз вовремя – разыгрывалась финальная сцена.
– Остался портсигар… Он где-то здесь, рядом… Сейчас… Он где-то совсем близко…
– Жди, – бросил Мальков Николаю. – Тебя позовут.
Николай шагнул было к боковым кулисам, чтобы видеть происходящее в зале, но Мальков встал у него на пути.
– Не надо смотреть.
– Боится сглаза? – Николай посмотрел на высоченного Малькова снизу вверх, усмехнулся и отошел в сторону.
Тем временем в зале воцарилась гробовая тишина.
Ставицкий с микрофоном в руке стоял в центральном проходе, у дальних рядов, лицом к сцене. Открывал глаза, словно выйдя из транса, устремился вперед и широким жестом указал на девочку лет пяти.
– Портсигар у вас, милая леди!
Восхищенная девочка радостно подпрыгнула, схватила с сидения портсигар и подняла его над головой. Зал загудел, оживился, ассистент забрал у девочки портсигар и отдал хозяину.
Ставицкий поднялся на сцену и укрепил микрофон на стойке.
– Мы встретимся снова минут через десять. А пока я хочу представить вам одного человека… Встречайте!
Он пошел к боковым кулисам навстречу Арбенину и шепотом предупредил:
– Микрофон не трогай – плохо работает.
Николай коротко кивнул. Виктор, приобняв его за плечи и широко улыбаясь аплодирующим зрителям, подвел его к микрофону.
– Мы познакомились пять лет назад, в специальной лаборатории по изучению экстрасенсорных способностей человека… Впрочем, он сам о себе расскажет.
Широким жестом указав на Арбенина, целитель ушел за кулисы и там обернулся. Он уже не улыбается – взгляд жесткий и холодный, скользнул по веревке в месте соединения блоков-противовесов.
– Добрый вечер. Меня зовут Николай Арбенин. Мой друг Виктор Ставицкий любезно подарил мне целых десять минут своего выступления. В отличие от него, я не могу помочь всем сразу – да и десяти минут на всех не хватит…
Ставицкий тяжело задышал, пот заструился по лицу, блоки поползли вниз – вот-вот веревка не выдержит натяжения и противовесы рухнут на Николая…
– Я попробую помочь кому-то одному. Здесь, сейчас, на ваших глазах.
Виктор вдруг резко потряс головой и уставился в пол. Блоки остановились. Целитель круто развернулся и буквально побежал к выходу в служебный коридор.
Мальков, заметив это, тяжело выдохнул и пошел следом.
Николай некоторое время помолчал, глядя на подростка в инвалидной коляске в самом конце зала.
– Юноша на коляске здесь не один?
– Я с ним! – отзывается какая-то женщина.
– Кто-нибудь из мужчин, помогите поднять коляску на сцену…
…Виктор стоял в конце коридора, мрачный и злой, опершись руками о стену и опустив голову.
– На сцену скоро – куда убежал? – проговорил подошедший Мальков. Не дождавшись ответа, он шагнул ближе: – Слушай, раз этот урод тебя так бесит… Давай я позвоню Зинчуку? Это мой сослуживец, у него здесь команда… Он все устроит.
– Я не убиваю людей, – глухо отозвался Ставицкий.
– Кто говорит: убивать? Чуть-чуть покалечим…
– Я не убиваю людей! – повернувшись, рявкнул Виктор.
– Тихо-тихо… – Мальков успокаивающе выставил ладони. – Не ори!
Ставицкий бросил на него хмурый взгляд и пошел обратно – к двери, ведущей на сцену.
Рынок заканчивал работу. Кто-то уже убрал вещи с прилавков, кто-то еще пытался что-то продать немногочисленным покупателям. Юра Арбенин и Реваз Микая с большими сумками в обеих руках шли по проходу между рядами.
– Ты же сам предложил! – раздраженно сказал Юра. – Это твоя идея!
– Идея денег не ест, – буркнул грузин, – у меня таких идей в голове…
– Зачем тогда обещать?! – Юра с характерным акцентом передразнил: – «Э-э, дарагой, денег дам, Лариса моя знакомства подключит»…
– Не обещал я – вслух размышлял, – Реваз досадливо поморщился.
– Предупреждать надо! Коля уверен, что ты с Ларисой все обсудил, что вы в деле!..
Грузин лишь сокрушенно покачал головой.
– Реваз, надо помочь! Мы на тебя рассчитывали!
– Ладно, – вздохнул тот, – будет удобный момент – поговорю с ней…
– Нет у нас времени ждать: у Коли уже все на мази!
Дойдя до своего «жигуленка», Реваз открыл багажник, а Юра подхватил сумки и помог поставить их внутрь.
– Реваз, ты же мужик?
– Ну? – насторожился грузин.
– Вы с Ларисой партнеры – у вас все пополам… Дай нам денег из своей доли?
– Э-э, я – мужик, а не чмо!.. У нас не «все пополам» – у нас все вместе!
Он постоял некоторое время, что-то обдумывая, а потом решительно направился к прилавку Ларисы.
– …Ларунчик, это ж – совсем другой масштаб! Другие деньги!..
– Закрываем точку, – принялась перечислять та, – срочно скидываем товар, все деньги вкладываем в Колины концерты и сидим ждем: вдруг мы опять что-нибудь заработаем? Я правильно поняла? – обратилась она к подошедшему Юре.
– Да нет, здесь… Вариант стопроцентный!.. Если будет начальный капитал…
Лариса кивнула на затаившего дыхание грузина:
– Чем ты его по голове бил, что он мне все это вслух сказал?! Наверняка чем-то тяжелым! – Она посмотрела на Реваза, чуть не испепелив его взглядом. – С тобой мы дома поговорим!
Лариса рывком застегнула стоящую на прилавке сумку, дав понять, что разговор окончен. Реваз встретился глазами с Юрой и с виноватой улыбкой развел руками.
В зале воцарилась тишина, кто-то привстал с места, наблюдая за происходящим на сцене. Слава Дорохин сидел в инвалидной коляске – обе руки скрючены, голова неестественно вывернута. Ставицкий посмотрел ему в глаза, медленно провел рукой вдоль тела парня, примерно в полуметре… Мать подростка замерла за спинкой кресла.
Неестественно громко прозвучал голос круглолицего усатого мужчины:
– Долго еще?! За что мы деньги платили – смотреть, как он на сцене стоит?!
По залу пронесся гул – кто-то из зрителей шикает, кто-то выражает одобрение.
Лицо Николая покрылось потом, даже водолазка взмокла и прилипла к телу, руки задрожали – но он все смотрел и смотрел на Славу. Потом взял его скрюченную руку в свою ладонь, тронул запястье мальчика и, словно разглаживая кожу, провел по руке больного вверх, к локтю.
– Ставицкого сюда!.. – снова крикнул «подсадной». – Мы за него платили! А не за этого…
Зрители загомонили еще громче, тут и там слышались возмущенные возгласы!
– Правда, долго еще?!
– Он что, встанет и пойдет?
– Ага… Иисус Христос, блин!..
Ставицкий, наблюдавший из боковых кулис, едва заметно усмехнулся.
Николай никак не реагировал на крики, шум, смешки – он был полностью поглощен своим занятием и уже с трудом стоял на ногах. Вдруг он убрал руки от мальчика и спокойно сказал в микрофон:
– Сейчас не встанет – это не так быстро. – Затем Арбенин обратился к матери Славы: – Он мог шевелить пальцами?
– Только руками, пальцами – нет…
– Подними правую руку, – улыбнулся Николай подростку.
Тот приподнял правую руку со скрюченными пальцами, согнул ее в локте. В зале притихли.
– Смотри мне в глаза, – негромко заговорил Арбенин. – Не спорь… не бойся… ни о чем не спрашивай… Просто делай, что я говорю… Сожми пальцы в кулак… Сожми. Пальцы. В кулак.
Скрюченные Славины пальцы, дрожа от напряжения, начали движение, медленно сжимаясь в кулак… Его мать вскрикнула, но Николай приложил палец к губам. Мальчик потрясенно уставился на свои движущиеся пальцы – кажется, он не до конца верил своим глазам.
– Разожми кулак.
Пальцы выпрямились – нормально, как у всех людей…
По щекам подростка потекли слезы, мать зарыдала, зажав рот рукой. Зрители оживились, загудели.
– Это не навсегда, – сказал усталый донельзя Арбенин, – день-два, возможно – неделя… Потом будет как раньше. Лечение – долгий процесс…
Стоявший в боковых кулисах Ставицкий уже не улыбался.
– Подсадной! – вдруг крикнул круглолицый усатый мужчина. – Парень – актер, стопудово!
Николай взглянул в его сторону и хотел что-то сказать, но развернулся и молча ушел со сцены.
В ресторане, за столом, отделенным от остального зала, сидели пятеро: Ставицкий, Мальков, Гузак, Зубарев и Арбенин. Николай был опустошенный и заторможенный.
– Будешь так тратиться – никакого здоровья не хватит! – улыбнулся ему Ставицкий. – И чего добился? Половина зрителей подумали, что парень – актер, остальные вообще не увидели, как он пальчиками шевелит. Мелкая моторика – не для сцены!
– Хватит об этом, – устало проговорил Арбенин.
– Ты правда надеялся: он встанет и пойдет?.. Запомни на будущее: когда рядом зрители, нельзя рисковать – делай только то, в чем уверен!
– Спасибо за совет… Давай о наших делах?
– А какие у нас дела?
Николай поднял глаза на Виктора – спокойного и чуть вальяжного, на губах его играла привычная едва заметная у