лыбка.
– Я все равно буду выступать – это вопрос решенный. Поговори с Гудовским: мне нужен всего один эфир – чтоб пошли первые зрители…
– Не соглашусь – так и будешь ездить за мной, пакостить, выступления срывать? – предположил Ставицкий. – Пока вся страна ни поймет, что Виктор Ставицкий – мошенник… Ни черта не может – только людям мозги пудрить!
– Теперь я знаю, что это не так, – признался Николай. – Раньше не знал, извини.
– Ого! – наигранно восхитился Виктор. – Ну, спасибо… Как в том анекдоте?.. «Извините, сэр». – «Он уже умер». – «Лучше поздно, чем никогда»…
– Не надо нам воевать, – Арбенин покачал головой, – обоим только хуже будет.
Ставицкий задумчиво кивнул:
– Ну да… По большому счету, нам делить нечего: страна большая, людей много…
– Вот это правильно! – оживленно вклинился Гузак. – Жить надо дружно: зрителей на всех хватит!
Он подхватился с места навстречу официанту и помог ему переставить с подноса на стол графин с коньяком и стопки.
Мальков исподлобья посмотрел на Ставицкого, перевел взгляд на суетящегося администратора, и было очевидно, что ему все это очень не нравится.
– Ну? За знакомство? – Гузак торопливо разлил коньяк по стопкам.
– За знакомство мы с Колей пили пять лет назад, – отмахнулся Ставицкий.
– Так вы и не пейте, а мы выпьем… Да?
– Леня! – досадливо поморщился Мальков. – Не суетись!
Ставицкий взял свою стопку и по-деловому обратился к Николаю:
– Со Славой Гудовским договорюсь: он пригласит тебя в свою программу. Потом может сделать прямой эфир с твоего первого выступления… Здесь уж пан, или пропал – все от тебя зависит. Он мне предлагал: я пока не рискую. Хочешь – попробуй?
– Зачем тебе это? – неуверенно спросил Арбенин.
– Еще один «жест доброй воли», – улыбнулся Ставицкий, а потом посерьезнел: – После этого заключаем джентльменское соглашение: друг о друге говорим исключительно уважительно, не мешаем работать и не лезем в сферу интересов друг друга.
– Отличная идея! – подхватил Гузак. – Надо держаться вместе! Сколько уже этих шарлатанов повылезло…
Он опрокинул в рот стопку коньяка и тут же налил еще.
Ставицкий пригубил коньяк и протянул руку Николаю. Тот, тоже глотнув из своей стопки, ответил на рукопожатие.
Мальков отвел взгляд и уставился куда-то в сторону. Его все это бесило.
Из ресторана выходили с улыбками, добродушно распрощались. Сияющий Гузак, который был пьянее остальных, потряс руку Николаю и в порыве чувств обнял Зубарева. Мальков взял администратора за плечи, развернул и направил к стоящему у входа в ресторан такси.
– А что нам оставалось? – тихо проговорил Ставицкий, когда они втроем подошли к машине. – Только согласиться на их условия… Правда, Леня?
– Конечно! – Гузак энергично кивнул и тяжело плюхнулся на заднее сиденье.
Мальков хотел было последовать за ним, но Ставицкий задержал его, взяв за локоть.
– Думаешь, не надо было?
– Ты командир – тебе решать, – неопределенно пожал плечами Мальков.
Ставицкий захлопнул дверцу и, понизив голос до шепота, выпалил:
– Поедешь в Москву. Лично займешься зрителями для нашего нового партнера. Минимум девяносто процентов зала в первый вечер – наши люди. Их задача – сорвать выступление. Денег не жалей! – Он мстительно усмехнулся. – Этот «чудотворец» должен быть раздавлен в прямом эфире – пусть вся страна это увидит!
Мальков с явным облегчением перевел дыхание и тоже усмехнулся:
– А я уж думал тебя докторам показывать…
В лабораторном кабинете находилось три стола, но лишь один из них был занят. За столом сидел Олег Смолов и давал интервью Насте. Витя Даглец, как всегда, работал с камерой.
– Весело было, – улыбнулся воспоминаниям Смолов. – Жалко, этот цирк быстро прикрыли! Встречались такие клоуны…
– Ставицкого между собой вы тоже называли клоуном?.. Он ведь так и не смог подтвердить свой дар?
– Там все не так просто… Да, эксперименты были неудачными, но… В таких вещах нужна полная концентрация, а у нас – люди кругом, проводки, датчики… Он принес какие-то пленки, привел людей, которые вроде как видели…
– Олег Сергеевич! – мягко перебила Настя. – Лично вы видели, как Виктор Ставицкий читает мысли, двигает предметы… хотя бы заставляет вращаться стрелку компаса?
– Лично я не видел.
Дверь открылась, и в кабинет зашла Вера Чернышова.
– О, привет! А у нас тут – телевидение. Передачу снимают про Славу… – осекшись, Смолов усмехнулся: – …или кто он теперь? Виктор Ставицкий!
Вера, кивнув в знак приветствия журналистке, прошла к своему столу.
– Вот с кем надо поговорить! – указал Смолов. – Вера его как раз курировала. Сначала лично профессор Голин, а потом, когда он переключился на Николая Арбенина…
Настя, не дослушав, устремилась к столу Веры, Витя с камерой метнулся за ней.
– Здравствуйте. Анастасия Уварова… Профессор Голин сказал, что не имел возможности увидеть какие-то особые способности Виктора Ставицкого… А вы что скажете?
Вера помолчала, задумчиво глядя на Настю и на камеру на плече Вити Даглеца, и, наконец, произнесла:
– А я имела.
Журналистка в первый момент растерялась, так как ожидала иного ответа, и решила уточнить:
– Я – об экстрасенсорных способностях…
– Я тоже.
– И как он их проявлял?
– По-разному… Я не хочу об этом говорить.
– Почему?
Но Вера уже открыла сумку, достала папку, из папки – какие-то бумаги и принялась раскладывать их на столе, давая понять, что разговор окончен.
Настя решила не сдаваться.
– То есть, вы считаете: Ставицкий все же обладает неким особым даром?
– Я не считаю – я знаю, – отчеканила Вера.
Братья Арбенины и Зубарев подъехали к московскому ДК им. Луначарского и вышли из машины. Юра, указывая на фасад задания, очертил рукой прямоугольник.
– Плакат – семь на девять – уже рисуют… На полметра шире, чем был у Ставицкого!
– И здесь мы его обставили, – усмехнулся Зубарев.
– Реваз с Ларисой какую долю хотят? – спросил Николай.
– Да ну их, куркули! – отмахнулся Юра. – Лариса твоя – жаба! И грузин этот… подкаблучник! Только языком чесать…
– А где ты деньги взял? – насторожился Николай.
– Все нормально, договорился! – Юра небрежно кивнул на ДК. – Зал уже проплатил – семь вечеров, с шестого по двенадцатое! С утра был в типографии насчет афиш…
– С кем договорился?! – перебил его старший Арбенин.
– С Патаевым. Второй раз у него берешь – там смешной процент! Таких вообще не бывает! Я и подумал… – под взглядом брата Юра сжался. – Чего? Мы же в прошлый раз расплатились?
– Чтобы в прошлый раз расплатиться, мы ему квартиру отдали!
– Здесь-то что может быть? – возмутился Юра. – Все просчитано!
– Здесь все, что угодно может быть! – раздраженно выдохнул Зубарев. – Не понял еще? Нельзя с рэкетирами дело иметь!
– Да не рэкетир он… Просто коммерс.
– Ага, только у него все друзья рэкетиры! И они его слушаются!..
– Даже если ползала придет – все равно отобьем, – стал оправдываться Юра. – Да какие «ползала»?! В первый же вечер покажут по телеку – такие толпы повалят… Вернем мы ему деньги!
– При чем тут это?! – Зубарев даже глаза закрыл. – Ты вообще слышишь, что тебе говорят?
– Ладно, чего теперь, – примирительно сказал Николай. – Деньги уже взяли – надо работать.
Они вошли в ДК, и Арбенин первым делом пошел в монтажную. Там за монитором, на котором шло интервью Олега Смолова, сидела Настя.
– Готовы к эфиру? – улыбнулась журналистка.
– Всегда готов! А что с вашим репортажем?
– Почти готов! Сегодня к пяти надо сдать…
– А можете не сдавать?
– Конечно, могу! Только уволят.
– Вы сами увольтесь – тогда не успеют, – посоветовал Николай. – Прямо сейчас – заявление на стол. А кассету отдайте мне, я ее отсюда вынесу – пусть лежит, на всякий случай, вдруг пригодится? Как вам такой план?
Настя несколько настороженно взглянула на Николая, но попыталась поддержать шутливый тон:
– Отличный план! Жаль, не сработает: сумки на выходе проверяют – кассеты нельзя выносить.
– У меня не проверят, – заверил Арбенин. – Мы со Ставицким заключили что-то вроде джентльменского соглашения… Конечно, этот прохвост обманет – но, пока не обманул, надо поддерживать нейтралитет.
– Я с ним ничего не заключала, – отчеканила Настя.
– Это моя личная просьба, – смущенно проговорил Николай. – К тому же я как раз пришел предложить вам работу. Нам нужен человек для связи с общественностью… Юра настаивает на вашей кандидатуре. Зарплата – в два раза больше… Какая у вас сейчас?
Настя молча уставилась на Виктора. Наконец, она произнесла:
– Юра настаивает?.. А вы? Вам все равно?
И снова повисла тишина. Настя и Николай смотрели в глаза друг другу.
– Нет… Мне не безразлично душевное состояние моего брата.
– Хороший репортаж получается, – журналистка отвела взгляд и кивнула на экран. – Жалко, если никто не увидит. Теперь мы Ставицкого ни в чем не обвиняем, просто люди воспоминают о нем: один, второй, третий… И никто из них ни разу не видел, чтоб он хоть как-то проявил свои уникальные способности…
– Вы были в лаборатории? С Верой Чернышовой тоже поговорили?
– Да, и она, кстати, единственная за него вступилась, но тоже конкретно ничего не сказала… Думаю, здесь что-то личное…
– Могу я посмотреть, что она сказала? – тихо попросил Николай.
Настя нажала кнопку перемотки, и на экране замелькали кадры.
– Мне показалось, или у нее со Ставицким был роман?
– Остановите! – вдруг сказал Арбенин, подаваясь к монитору.
Настя остановила перемотку, включила запись.
«И как он их проявлял?»
«По-разному… Я не хочу об этом говорить».
«Почему?»
«То есть, вы считаете: Ставицкий все же обладает неким особым даром?»
«Я не считаю – я знаю».