Конев с едва заметной усмешкой кинул ему ключи от машины.
– Вещей нет, только тачка его, – он кивнул припаркованную неподалеку «копейку».
– После него на ней часто ездили?
– Да нет, – пожал плечами Конев. – Пацаны иногда… Если че, у него еще «япоха» была, он на ней свалил.
Николай кивнул и хотел закрыть дверь, но Конев подставил ногу в щель.
– Седой сказал передать: если че, этот чувак не только его – человек двадцать обул! Друзей, знакомых… Брата своего до кучи!
– Я понял, – с усмешкой перебил Арбенин. – Он плохой человек!.. Найти его – благородный поступок!
Он попытался снова закрыть дверь, но Конев опять не дал сделать этого.
– И еще!.. Когда найдешь, Седой не только расписку порвет – «копейку» тоже можешь себе забрать, – он фыркнул и добавил: – Это будет премия!
– Передай Седому: мы обо всем договорились, – отрезал Николай. – Мне его подачки не нужны.
Смерив Арбенина мрачным взглядом, Конев процедил:
– Для тебя он Патаев Сергей Дмитриевич!
Николай наконец-то захлопнул входную дверь.
Из кабинета в холл вышла Настя.
– Я похож на человека, которому нужна «крыша»? – удивился Арбенин.
Некоторое время спустя, отдохнув, он решил осмотреть пригнанную «копейку». Николай сел в водительское кресло и устремил взгляд в пустоту. В его сознании мелькают короткие, бессвязные картинки и образы, в которых время от времени появляется одно и то же лицо – молодой красивой женщины: то испуганное, то растерянное, то заплаканное…
Арбенин в сердцах ударил ладонями о руль, вытер пот со лба. Увидел, как из офиса вышла Настя и направилась к нему.
– Перерыв полчаса – обед готов!
– Женщину вижу – его нет! – пожаловался Николай. – Здесь что-то не так.
– Может, его вообще уже нет?
– Не дай бог! – Николай вздохнул. – Да нет, такое бывает…
Арбенин вылез из машины, и они пошли обедать.
На столе были разложены хлеб, вареные яйца, свежие огурцы. Настя достала вилкой сосиски из кастрюли, стоявшей на спиральной одноконфорочной электроплите, и разложила по двум тарелкам.
– Не понимаю, зачем вам такое помещение? Огромное, в центре Москвы?
– Я тоже не понимаю, – пожал плечами Николай. – Юрка нашел, пока нас не было – деньги уже проплачены.
– А-а, теперь ясно! – иронично улыбнулась Настя. – «Как может солидная контора занимать двушку в Медведково?» В этом он весь!
– Не весь. Это его нравственный аппендикс, который можно легко удалить… По сути Юрка – отличный парень! Добрый, веселый, никогда не предаст – это главное… Если любит кого-то – то действительно любит! – он помолчал и взглянул на журналистку. – И сделает все, чтобы этот человек был счастлив.
Повисла пауза, во время которой молодые люди смотрели в глаза друг другу.
– Зачем вы это сказали? – тихо сказала Настя.
Николай неопределенно пожал плечами:
– Вы иронично отозвались о моем брате, я за него вступился – по-моему, это естественно…
– А если та, кого он любит – любит другого? Как он сможет сделать ее счастливой?
– Женщина всегда может полюбить того, кто ее любит – природой заложено, – медленно проговорил Арбенин. – Называется «инстинкт семейного счастья»… У мужчин, увы, такого инстинкта нет.
– Что-то я раньше об этом не слышала, – Настя подозрительно прищурилась: – Сами придумали?
– Не придумал, а понял, – улыбнулся Николай, – раскрыл загадку природы… Ладно, пора ехать.
– Можно, я с вами?
– Не надо… Вам есть чем заняться – мы же не собираемся выступления отменять.
…Иномарка Михаила Зубарева остановилась возле минской больницы. Юра Арбенин вышел и направился ко входу в больницу, а Зубарев поехал дальше, к зданию, в котором располагался архив.
Некоторое время Юра ждал в коридоре, но вот наконец из кабинета вышли медсестра и Илья Игоревич Губер в медицинском халате. Медсестра, указав доктору на Юру, ушла по коридору. Губер поздоровался с посетителем и пригласил его в кабинет.
Николай Арбенин вновь сидел за рулем «копейки» и читал свежий номер журнала «Знамя». Рядом с ним остановилась иномарка, на переднем пассажирском сидении которой расположился Конев. Стекла обеих машин были опущены, и Конев небрежно кинул в салон «копейки» какую-то фотографию.
– Еще чего-нибудь изволите? – издевательски-вежливо поинтересовался он.
– Нет, спасибо.
– Может, бухла подвезти или бабу?
– Пока нет – отдыхайте, – Арбенин даже не удостоил Конева взглядом, рассматривая снимок.
Олег Волин обнимал девушку, лицо которой мелькало в видениях Николая.
– Я же сказал: она должна быть одна! – раздраженно проговорил Арбенин.
– Мужик, ты обурел? – возмутился Конев. – Скажи спасибо, что эту нашли!
– Спасибо…
Арбенин демонстративно отвернулся, положил фотографию на ладонь и закрыл глаза. Краем слуха он уловил, что иномарка уехала, и тут в его сознание – словно река прорывает плотину – ворвался целый поток обрывочных, резких картинок.
Девушка вскрикивает, закрывая лицо руками…
…заплаканная, с припухшими веками, всхлипывая на ходу, выходит с территории какой-то больницы…
…куда-то бежит, заскакивает в уже тронувшуюся с места машину…
…оборачивается на чей-то окрик, в глазах – ужас…
…лежит, накрывшись пледом на каком-то диване – она кажется подавленной, обреченной…
Николай открыл глаза, пару секунд задумчиво посмотрел на фотографию. Вернулся к одной из первых «картинок», когда девушка выходила с территории больницы, и прочел: «Городская клиническая больница, г. Чеботаевск».
…Зубарев и Юра Арбенин позвонили в дверь минской квартиры.
– Я – брат Николая Арбенина. Он хочет, чтобы вы приехали с сыном в Москву.
– У нас денег нет… – растерялась мама больного подростка.
– Не надо денег! – помотал головой Юра. – Он попробует помочь вашему сыну, а вы… Если согласитесь, вы тоже ему очень поможете.
Через некоторое время Юра и Михаил спустили по лестнице инвалидную коляску со Славой Дорохиным и с помощью его мамы, Нины Васильевны, пересадили его на заднее сидение. Юра сложил инвалидное кресло и уместил его в багажнике.
Арбенин остановил «копейку» возле городской больницы Чеботаевска и вскоре уже показывал Сомовой, полноватой пожилой медсестре, фотографию.
– Он тут, в пятой палате: по пьяни подрался и – башкой об асфальт!
Сомова провела Николая по коридору к палате.
– Девчонку жалко – каждый день к нему ходит… А что толку? Вторую неделю такой – теперь уже вряд ли очухается!
Николай подошел к кровати, где без сознания лежит Олег Волин.
– Конечно, я его не вижу, – кивнул Арбенин. – Он уже не здесь.
– А где?
Николай, наклонившись к Волину, положил ему на лоб свою ладонь.
– Он не выйдет из комы…
– Врач то же самое ей сказал! – оживилась медсестра. – Говорит: «Что его тут держать?» А она в плач: «Нельзя ему нельзя умирать! Сделайте что-нибудь?!» – а ведь сама его ненавидит!
Николай с удивлением взглянул на Сомову.
– Все время плачет! Он же каким-то рэкетирам задолжал, а, если умрет – его долг на нее повесят! – медсестра понизила голос: – Говорит, у них за этот долг ребенка хотят забрать!
– Какого ребенка? – нахмурился Арбенин.
– Его еще нет, но скоро будет – Алина уже на девятом месяце!
Вера резала овощи для супа и слушала радиопередачу.
«Вы были рядом, все видели: можете утверждать, что это не трюк – и Николай Арбенин на самом деле расплавил рукой пластмассовую чашку?»
«Могу лишь сказать, что я ничего не заметил, – отозвался невидимый Ярослав Гудовский. – А кто он на самом деле – ловкий аферист или человек, действительно обладающий уникальными способностями, – мы узнаем очень скоро: шестого сентября наша телекомпания будет вести прямой эфир с его первого публичного выступления!»
Рука Вера дрогнула, и лезвие ножа проехалось по коже пальца.
«Первое выступление, и сразу – прямой эфир: не всем так везет!.. Если не ошибаюсь, даже у Виктора Ставицкого не было до сих пор прямого эфира?»
«Да, это так…»
«Николай Арбенин и Виктор Ставицкий – оба принимали участие в вашей программе. Кто из них вам более интересен, как личность?»
Гудовский не успел ответить на вопрос ведущего, поскольку Вера выключила радио, бросил на стол нож и ушла в комнату.
Забравшийся с ногами на диван Денис с интересом смотрел мультфильм.
– Весь день так будешь сидеть? – раздраженно набросилась Вера на сына. – В телевизор пялиться?
Мальчик растерянно смотрел на мать, которая выключила телевизор.
– Ты же сама разрешила…
– У тебя уже мозги сохнут!
Вера взяла с полки книгу, раскрыла и положила на диван рядом с Денисом.
– Сиди, читай! Через час зайду, спрошу пересказ! Близко к тексту!.. И не надо на меня так смотреть!
Денис действительно, насупившись, исподлобья глядел на мать, глаза его покраснели и от обиды налились слезами, губы плотно сжались.
Вера вышла в коридор, а мальчик перевел взгляд на лежавшую перед ним книгу…
– Мама! – вдруг испуганно заорал он и спрыгнул с дивана.
Вера тут же забежала обратно и остановилась от неожиданности: лежавшая на диване книга теперь дымилась, а в центре ее тлела черная дыра…
– Ты с ума сошел?!
– Я просто смотрел… Она загорелась…
– Сама загорелась?
Денис кивнул.
– Повезло тебе, да? – рассердилась Вера не на шутку. – Теперь читать не сможешь!
Мальчик моргал глазами, не зная, что ответить. Мать вывернула карманы его шорт и открыла верхний ящик тумбочки.
– Где спички?!
Денис расплакался, бормоча сквозь слезы:
– Я не поджигал – она сама загорелась!..
Вера молча посмотрела на сына, затем на дыру в книге, и взгляд ее наполнился тревогой.
– Правда, мама!.. Честное слово!
Вера подошла к сыну, сама чуть не плача, обняла его и прижала к себе.