– Я тебе клянусь, – спокойно и твердо проговорил он. – У меня с ней ничего не было… и не будет!
– У меня тоже, – с нервным смешком отозвался Юра.
– А вот это еще не факт. Просто не будь навязчивым, может, еще все нормально будет?..
Возле Дома культуры было настоящее столпотворение: люди поднимались по ступенькам, заходили в здание, толпились в холле, переглядывались и здоровались – многие, видимо, были знакомы.
Когда открыли входы в зал, зрители стали рассаживаться по местам, а операторы принялись сосредоточенно настраивать камеры. Геннадий Мальков расположился в последнем ряду, на крайнем к центральному проходу месте.
В гостиничном номере Виктор Ставицкий, Денис и Вера смотрели телевизор. Вера, пытаясь улыбаться, проговорила:
– Зачем мы это смотрим? Лучше пойдем погуляем.
– Мы еще ничего не смотрим.
– Папа, ты же не любишь его? – вдруг спросил Дениска.
– Телевизор? – отшутился Виктор. – Если честно, терпеть не могу!
– Дядю Колю…
– Почему ты так думаешь?
– Я не думаю, я знаю.
– Это другое, – помолчав, ответил Ставицкий. – Просто мы занимаемся одним делом – есть момент конкуренции… – улыбнувшись, он потрепал сына по голове. – А чисто по-человечески, я с большим уважением отношусь к дяде Коле.
Вера напряженно вгляделась в лицо Ставицкого, отвернулась и уставилась на экран, где пока еще шла реклама.
В служебному входу в ДК подошла компания молодых людей спортивного вида, где их встретил Зубарев. Он поздоровался с каждым, потом увидел, как из-за угла появилось еще несколько крепких молодых парней, улыбнулся и вскинул руку в приветственном жесте.
Зубарев провел спортсменов внутрь, и администратор зала помогла им рассесться в проходах, на дополнительных стульях рядом с крайними креслами каждого ряда.
Мальков, с тревогой наблюдавший за этим действом, обратился к проходящей мимо женщине-администратору:
– Простите, кто эти люди?
– Спортсмены, из «Олимпийского резерва». Товарищ Арбенин лично просил сделать для них дополнительные места.
Мальков нахмурился и вдруг услышал:
– И ты здесь?
Он обернулся и увидел Зубарева, который поставил принесенный с собой стул в проходе, рядом с его креслом.
– Повезло тебе, билет достал! А я вот – на стуле, как сирота!
В этот момент в зале погас свет и начал работать кинопроектор.
Припоздавшие зрители тихо и поспешно рассаживались по местам, а на экране тем временем шли кадры кинохроники с титром: «Отрывок из киножурнала «Новости дня», июнь 1987 года».
Мама катит Славу Дорохина на инвалидной коляске.
«У минчанина Славы Дорохина детский церебральный паралич… Одна из самых тяжелых форм этой страшной болезни».
Слава Дорохин в больнице, его осматривают врачи.
«Но Слава не отчаивается. Несмотря ни на что, он пытается жить полноценной жизнью»…
Слава на инвалидной коляске играет в шахматы с ровесниками, держит скрюченными пальцами паяльник… Вручает дощечку с очень красивой картиной в технике выжигания и надписью «С днем рождения» одному из парней, с которым играл в шахматы.
«Славик пишет стихи с восьми лет… – говорит мама подростка. – Это он написал в прошлом году – мое любимое:
Есть где-то свет, к нему иду.
Хотя кругом пещерный холод,
Но я еще чертовски молод!
Дойду… Когда-нибудь дойду…
Сдирая шкуру, буду лезть!
В пещере сыро, зябко, скользко!..
Но я смеюсь, я рад, поскольку
В лицо мне ветер – выход есть!..
Еще не раз я упаду,
Но верю: все-таки дойду!
Вот такой он, мой Славик…»
«А в этом году Слава добился пока самой важной победы в своей жизни: стал победителем республиканского тура Всесоюзной олимпиады по математике».
Слава в инвалидном кресле улыбается в камеру, держа в руках диплом победителя всероссийского тура олимпиады.
«Все, кто знаком со Славой, уверены, что в его жизни будет еще много больших побед».
Экран погас. В темноте загорелся мощный луч прожектора, направленный на Нину Степановну, которая выкатила из-за кулис на сцену Славу Дорохина в инвалидной коляске.
Зубарев громко зааплодировал. Его поддержали спортсмены, а следом – кое-кто из зрителей.
Второй луч прожектора осветил вышедшего из других кулис Николая Арбенина. Снова раздались громкие аплодисменты, и Зубарев как ни в чем не бывало обернулся к Малькову:
– А ты чего не хлопаешь?
Мальков, не удостоив его взглядом, находит в зале Ольгу Баранову и ее мужа, еще кого-то из «бригадиров». Тем временем на сцене остался только Николай и Слава.
– Добрый вечер. Со Славой мы встретились в Минске, когда мой друг Виктор Ставицкий предложил мне поучаствовать в своем выступлении.
Лучи прожектора погасли, и на экране продемонстрировали короткий фрагмент записи из минского ДК, когда Слава сжимает и разжимает пальцы.
Затем в зале включили полный свет, и на сцену вышел Илья Игоревич Губер.
– Знакомьтесь, – представил его Арбенин. – Доктор медицинских наук, заведующий отделением Общей терапии Минской городской клинической больницы Илья Игоревич Губер.
– Это действительно невероятно, – заговорил доктор. – У меня нет объяснения с медицинской точки зрения! Я знаю Славу давно, с детства – мы пытались его лечить, применяли различные методики…
– Какой он врач?! – закричала Ольга Баранова. – Актер! В кино видела!
В зале мгновенно зашумели, закричали:
– Точно, актер!
– Шарлатан!
– Дурят нашего брата!
– Со сцены его!
Свет моментально погас, снова послышался треск кинопроектора.
В темноте один из спортивных молодых людей подался к сидящему в паре кресел от него «возмущенному» бригадиру и спокойно произнес:
– Будешь орать – из зала выведу!
Второй крепкий парень взял за локоть соседа, кричавшего «актер это, актер!», развернул к себе и с улыбкой попросил:
– Не надо шуметь… Пожалуйста!
Практически весь олимпийский резерв вежливо занимался наведением порядка, а на экране тем временем шел ролик с титрами «Отрывок из киножурнала «Новости дня», декабрь 1985 года».
Доктор Губер в больнице ведет прием, идет по больничному коридору, беседует с другими врачами…
«Уже восемь лет кафедру Общей терапии Минской городской клинической больницы возглавляет доктор медицинских наук Илья Игоревич Губер, заслуживший всеобщее признание как один из лучших диагностов страны… В сложных медицинских случаях, отчаявшись поставить верный диагноз, коллеги из разных городов Советского Союза обращаются за помощью к доктору Губеру»…
Отрывок закончился, в притихшем зале включили свет.
Доктор Губер засмеялся и покачал головой:
– Ладно шарлатаном, но актером меня еще никто не называл!
Слава поднял правую руку и с огромным усилием разжал скрюченные пальцы.
– Молодец, – похвалил его Арбенин. – Но это ты уже делал… Давай попробуем левую?.. Подними левую руку.
Паренек послушался.
– Сожми пальцы в кулак…
Пальцы подростка буквально заходили ходуном от напряжения.
– Они не верят, что ты это сделаешь. Никто не верит… А ты сделаешь!.. Сожми. Пальцы. В кулак.
Славины пальцы начали сжиматься… сжались в кулачок.
– Все… Разожми…
Парень медленно выпрямил пальцы – и они уже не так скрючены, как раньше…
Зубарев встал и начал аплодировать, спортсмены подхватили, потом еще кто-то из присутствующих, и все больше и больше…
Арбенин, не отрывая взгляда от Славы, вскинул руку ладонью в сторону зрителей. Через секунду в зале воцаряется напряженная тишина.
– Положи руки на колеса… Сожми… Теперь ты сможешь ездить сам… Один.
Слава растерянно уставился на Арбенина.
– Сможешь, – твердо сказал Николай. – Езжай!
Руки подростка задрожали, лицо перекосилось, но в конце концов колеса сдвинулись с места – на какой-то сантиметр…
– Еще! Еще! Не останавливайся!
Слава – очень медленно, но сам, – покатился вперед, плача от счастья.
Зал взорвался аплодисментами уже без подсказки Зубова и крепких молодых людей. На сцену выбежала Славина мама и, плача, обняла сына.
Николай улыбнулся, наблюдая за этим, – чудовищно усталый, но счастливый.
Виктор Ставицкий с каменным лицом неподвижно сидел у телевизора.
– Ну, хватит уже смотреть! – одернула его Вера. – Ты обещал с Дениской погулять.
– Не хочу гулять, мне интересно! – воспротивился мальчик и кивнул на экран. – Папа, а ты так можешь?
– Не знаю, не пробовал…
– Конечно, может! – поспешила сказать Вера.
Ставицкий, улыбнувшись Денису, «побежал» по нему «человечком» из среднего и указательного пальцев, напевая:
Папа может, папа может
Все, что угодно…
Денис расхохотался, уворачиваясь и резво отползая от щекотного «человечка».
Ставицкий снова обернулся к экрану, где говорил доктор Губер: «Я не знаю, что тут сказать… С научной точки зрения это объяснить невозможно!»
В дверь постучали, и в номер заглянул крайне взволнованный Гузак.
– Витя, можно тебя на минутку?
Ставицкий вышел из номера и едва успел закрыть дверь, как взбудораженный Гузак буквально налетел на него:
– Видел, что он делает?! Он же порвал зал!.. Не только зал – всю страну!
– Тебя это бесит?
– А тебя нет?! Зря ты ему на телевидение помог попасть!
– Почему зря? – мрачно усмехнулся Ставицкий. – Людям вообще помогать надо. Слышал об этом когда-нибудь?
Гузак лишь отмахнулся: мол, не до шуток сейчас.
– Леня, чего тебе не хватает? У нас все время полные залы…
– Были полные!.. Теперь у него будут.
– Ну, это пока… Видел, как он на сцене тратится?.. Долго так не протянет.