– Да, владыка. К сожалению, это не все понимают.
– А ты не слушай никого. Держись правды Божией. И правды характера, конечно.
– Можно еще спросить? Это правда, что митрополит Сергий Страгородский был вашим однокурсником… и другом?
– Да-да… дружили мы. Он тогда Алексеем был. И еще был у нас друг, Миша Грибановский. Он стал митрополитом Таврическим. А Алексей, что же., ему досталась ноша не менее тяжкая, чем мне. Но я тогда уже ту жизнь закончил, – он показал пальцем вниз. – А Алексею, который стал во главе Церкви в России, многое пришлось пережить – и клевету, и искушения.
– Но ведь он Церковь сохранил! Ведь все посильное сделал, чтобы разделение Церквей ушло в прошлое? Чтобы настал день сегодняшний?
– Да-да… Но ты что-то далеко ушел от темы нашего разговора.
– Почему? Это ведь удивительно! Два друга, два студента академии становятся первыми иерархами! Один – в Церкви русского изгнания, второй в России. И оба служат Господу так, чтобы спасти Россию, опять сделать ее православной державой. Ведь так?
– Так, дружок, так. Только запомни, что я говорил: «Не люблю слов, заканчивающихся на “-ция”: революция, конституция, проституция»..
– Да, это надо помнить, – Федор не мог не улыбнуться. – Вы еще говорили и писали о монархии…
– Молодец, что вспомнил. Я ведь не случайно отцу Иоанну поручил написать работу о престолонаследии. Он идеи эти через всю жизнь пронес. Ну вот, хорошо, что поговорили. Пора тебе. Гроза надвигается. Видишь?
И правда – темные тучки шли на белые облака, становились все темней и темней, и вот-вот должны были накрыть их.
И тут Федор увидел, как из-за одного облака будто бы выглянула знакомая фигура в рясе, без клобука, с развевающимися на ветру волосами…
Неужели?
И панагия на груди…
И крест поднят в правой руке – высоко, твердо!
Облака под Федором затряслись, он почувствовал, что проваливается сквозь них.
– Владыка! – крикнул он.
Но митрополита Антония уже рядом не было.
Федор почувствовал, что кто-то тормошит его за плечо, и проснулся.
– Вы кричали, – сказал отец Александр. – Проснулись, однако, вовремя.
Все пассажиры «Боинга» уже были в нарастающей тревоге. Самолет вздрагивал, как будто попал на ухабистую дорогу. Вот он ухнул вниз, и Федор почувствовал, как будто внутри него образовалась пустота, подкатившая к горлу. Точно все внутренности враз исчезли, а потом вернулись на место.
Самолет вздрагивал, как будто попал на ухабистую дорогу. Вот он ухнул вниз, и Федор почувствовал, как будто внутри него образовалась пустота
Кокетливая стюардесса показалась в проходе салона. Лицо ее выглядело совсем иначе, чем тогда, в начале полета. Она стала показывать, как надо надевать спасательный жилет, как пользоваться кислородной маской.
Она снова и снова призывала всех сохранять спокойствие, объясняла, что самолет попал в грозовую зону. Экипаж самого высокого класса, опасную область самолет скоро минует…
Однако «Боинг» стало трясти с еще большей силой. Воздушные ямы участились. Многим пассажирам стало дурно. Некоторых, и в том числе Людмилу Михайловну, начало рвать.
Дурно стало и Алексею Ивановичу. Лишь Ваня чувствовал себя нормально. Теперь он помогал Людмиле Михайловне, давал ей пакеты, когда подступала рвота, помогал надеть кислородную маску.
И все у него получалось.
Когда Людмила Михайловна с серо-белым лицом откинула голову на спинку кресла, Иван спокойно встал и отнес пакеты стюардессе.
Та отдала ему пару чистых.
Иван будто не чувствовал, как трясется самолет, как ныряет в воздушные ямы. Он закутал Людмилу Михайловну пледом, потом прильнул к стеклу иллюминатора, приложив ладонь козырьком ко лбу.
– А-а! – вдруг громко крикнул он. – Смотрите!
– Что ты, Ваня? – испуганно сказал Алексей Иванович. – Молнии, чтоб им пусто было!
– Смотрите! – опять закричал Иван и откинулся, чтобы другие видели то, что видел он за стеклом иллюминатора.
Резко опять вспыхнула, черканув по темному небу, молния.
– Видели? – радостно крикнул Иван. – Видели?
– Да что – «видели»? – злобно сказал Алексей Иванович. – Сейчас водичку атлантическую увидим, понял?
– Что вы паникуете? Самолет не падает! – отец Александр старался говорить спокойно, но это у него не получилось. – Помолимся.
– Подождите вы! Стюардесса! Где выход? – в панике Алексей Иванович уже не понимал, что говорит.
Стюардесса показала, где аварийный выход, но сказала, что она откроет его сама, когда прикажет командир.
– Да плевать я хотел на вашего командира! Что, он не знал, что ли, о грозовом небе? Зачем летел?
– Мы над Атлантикой, уважаемый Алексей Иванович. Разве не знаете, как здесь меняется погода? – попытался урезонить его Федор.
«Господь упование мое, Господь сила моя», – молился отец Александр.
– Вот он! Опять! – крикнул Иван.
– Да кто? – спросил Федор.
– Не знаю! Летит рядом!
Федор приник к стеклу иллюминатора, но ничего не увидел.
«Святый Боже, Святый Крепкий, Святый Безсмертный, помилуй нас», – продолжал молиться отец Александр.
Федор понял, что тоже надо молиться. Он припоминал молитву святому блаженному Иоанну, чудотворцу, к которому они и стремились. Но то ли от волнения, то ли по какой иной причине в голове образовалась странная пустота и все слова молитвы напрочь забылись.
Тогда он стал молиться своими словами:
«Святой Иоанне, архиепископ Мирликийский… ой, прости, это по привычке., архиепископ Шанхайский и Сан-Францисский… Ты чудотворче, ты стольких людей спас!
Это наш смертный час? Неужто мы не доберемся к тебе, владыка? Ведь так хотелось помолиться у святых твоих мощей, сил набраться для дел праведных! Значит, не дано нам…. По грехам нашим! Так? Что теперь делать? Читать молитву на исход души.»
И вслух сказал:
– Отец Александр, похоже, надо читать отходную.
– Да, но у меня с собой нет епитрахили! Она в чемодане. Придется так… Господи, помилуй! Молимтися.
И только он начал читать молитву на исход души, как Иван опять радостно засмеялся, что-то увидев за окном.
Самолет задрожал, готовый развалиться на кусочки. Резко пошел вниз. Казалось, что теперь он неминуемо упадет в океан.
Но внезапно, добравшись до безопасного воздушного коридора, самолет стал выпрямлять полет.
И вышел на чистое небо.
Глава седьмаяПричастие
Терминал аэропорта Нью-Йорка, куда привезли пассажиров «Боинга» из Москвы, оказался более просторным и многолюдным, чем парижский. Но в общих чертах все было стандартным – что в Штатах, что во Франции, что в современной России. Разве что попадающиеся на глаза полицейские в черной форменной одежде, с пистолетами в кобурах на широких ремнях, говорили, что это – Соединенные Штаты Америки.
Те из пассажиров, кто летел в Нью-Йорк, ушли за своим багажом, а тем, кто летел дальше, в Сан-Франциско, предстояло ждать.
Обычная предполетная суета аэровокзала невольно настраивала на привычное безразличие к тому, что только что произошло с людьми, летевшими другими самолетами – парижскими, или московскими, или индийскими, неважно какими. Главное, что это не они чуть не упали в океан. Не им, спешащим к своим воздушным извозчикам, отправляющимся в Бостон, или в Техас, или на другой конец света – в Гонконг, например, – грозила гибель. Да о ней никто и не говорил. Разве что у членов экипажа «Боинга 747–400» и у пассажиров, которых они везли, оставалось в душе некое чувство то ли облегчения, что катастрофа миновала, то ли недоумения, почему вдруг лайнер вышел из смертельной ситуации невредимым.
– Слава Богу, мы уже в Америке, – сказал отец Александр. – Господу, значит, угодно, чтобы мы долетели до Сан-Франциско и помолились в храме владыки Иоанна. Как вы, Людмила Михайловна?
– Я бы выпила воды.
– Вон бар, пойдемте туда, – предложил Федор.
Сели за столик, Федор подошел к стойке и попросил у бармена минеральной для дамы. По-английски Федор говорил хорошо, но все же бармен определил, что это не американец. А когда увидел солидную фигуру отца Александра, задумался, что это за люди. То ли греки, то ли болгары, то ли еще кто-то, – редко ему приходилось ему видеть таких иностранцев. Но он и глазом не моргнул, когда услышал русскую речь, – батюшка обратился к Федору, сказав, что после перенесенного стресса неплохо было бы разрядиться водочкой.
Еремин согласился.
– А Алексей Иванович-то наш, а? – иронично сказал отец Александр. – Ему брать ничего не будем.
– Да… Но что видел Ваня? Как думаете?
– А сейчас у него и спросим.
Взяли водки, кока-колы, вернулись к столику.
Алексей Иванович сидел выпрямившись – лицо холодное, отчужденное. Видимо, еще переваривал, что случилось в самолете. Отправился к стойке и остался там, заказав себе виски.
Людмила Михайловна постепенно пришла в себя, хотя на лице все еще отражались следы пережитого – седая прядь волос с бледностью щек, сухостью губ теперь подчеркивали ее возраст. Но вида элегантной богатой дамы она не утратила.
– Я тоже выпить хочу. За нашу удачу, – сказал Иван.
– Это водка, Ваня.
– Я немного. А здорово мы летели, – он смотрел на Людмилу Михайловну, все время стараясь уловить, что ей нужно. Она улыбнулась.
– Мой рыцарь.
И Ваня улыбнулся.
– Не, не я. Он.
– Алексей Иванович? – отец Александр поднял рюмку.
– Не, он ругался.
– А кто?
Ваня пожал плечами:
– Может, показалось.
– А может, и нет, – Людмила Михайловна выпила воды. – Я столько знаю про «владыку чудес», что не удивилась бы нисколько, если ты, Ваня, в небе владыку видел.
Иван радостно улыбнулся.
– Выпьем по крайней мере за то, что мы живы, – сказал Еремин.
– Господи, благослови, – отец Александр перекрестил рюмку и выпил.
– А ничего, – сказал он после короткой паузы. – Похоже, наши поставки. А?
– Водки плохой не