Я уже почти набрала номер поста охраны, как вдруг из своего кабинета вышел собственно требуемый начальник. Оглядел непрошенного гостя, слегка нахмурился.
— Олеся? Что здесь происходит? Кто это?
«Кузькина мать», — подумала я, а вслух сказала:
— Это жаловаться пришли.
— На что? — сильнее нахмурился босс.
— Не на что, а на кого, — назидательно ответила «кузькина мать». — На неё.
Разумовский слегка наклонил голову, ещё раз оглядел гостя с ботинок до макушки, и спросил:
— А вы, собственно, кто?
— Матвей Иванович Раков, — представился жалобщик. — Арт-директор компании «Плаза», мы на пятнадцатом этаже сидим.
Надо же мне было пнуть целого арт-директора… Был бы менеджер, он бы простил.
А директоры не прощают. И неважно, какие — арт или генеральные…
— И на что вы хотите пожаловаться? — в голосе босса я начинала слышать едва уловимую иронию.
— Не на что, а на кого, говорю же. На вашего секретаря. Совершенно невоспитанная девица. Летела утром куда-то, чуть не убила меня.
Разумовский на секунду задумался.
— На чём летела?
Я удивлённо моргнула, Матвей Иванович Раков завис, как компьютер, в который попал вирус.
— В смысле?..
— Ну вы говорите — летела. На чём летела? На метле, на пылесосе, в ступе?
Жалобщик слегка побагровел, и я его понимала.
Я тоже до Разумовского никогда не видела троллей…
Тролли в интернете как-то не считаются…
— Бежала она. Так быстро, что чуть меня не сшибла!
— То есть, она не летела, а бежала? — переспросил Разумовский, поднимая брови. — Уважаемый, вы определитесь всё-таки, летела или бежала. А то нехорошо как-то получается. Жаловаться приходите, а в показаниях путаетесь.
Блин. Я сейчас описаюсь.
— Ну, знаете! — возмутился Матвей Иванович. — Я к вам со всей душой, а вы тут, понимаете ли…
— Понимаем, — кивнул Разумовский. — И даже сочувствуем. Осень — время непростое. Одни летают, другие бегают, третьи жаловаться приходят вместо того, чтобы работать. Да, кстати, уважаемый Матвей Иванович. У вас в «Плазе» кто начальник?
Матвей Иванович утончённого юмора моего босса не понял, покраснел весь, как свёкла, прошипел ещё раз:
— Ну, знаете! — и выскочил из приёмной.
Разумовский проводил его насмешливым взглядом, а потом повернулся ко мне.
И мне с трудом удалось подавить желание залезть под стол и задвинуть тумбочку, чтобы он не смог меня оттуда достать…
— Леся, пойдём, — сказал генеральный, разворачиваясь и направляясь к себе.
— А может, не надо? — прошептала я почти неслышно, но босс, конечно, услышал.
— Надо, Леся, надо.
В кабинете Разумовский сел на диван и кивнул мне на место рядом с собой.
— Садись, Леся.
Спорить я не стала — себе дороже.
Села. Несколько секунд босс просто смотрел на меня, а потом вдруг взял за руку, легко погладил пальцы.
— Я накричал на тебя утром, Лесь. Извини.
— Вы не кричали, — возразила я тихо. — Вы меня просто отчитали. И за дело.
— И за какое такое дело? — он улыбнулся, и я начала перечислять:
— Блузка, кофе… Про опоздание только ничего не сказали.
— Ах, опоздание… — протянул Разумовский. — Спасибо, что напомнила. Опять оба будильника не прозвонили?
— Нет. Проездной дома забыла. И кошелёк. Пришлось возвращаться.
Он вдруг чуть наклонился, поднял руку и погладил меня по щеке.
— Я рад, что ты пришла, Леся. Я был уверен, что ты сегодня вообще не явишься на работу.
Я и не явилась бы, но родители…
— Собирался даже к тебе съездить после утренней встречи. И очень обрадовался, когда услышал, как ты открыла дверь приёмной и протопала к себе.
Протопала — это ещё слабо сказано… Я скорее прогрохотала…
— А ты меня ошпарила, — он вновь улыбнулся. — Не стыдно тебе, Леся?
Я вздохнула.
— Стыдно.
— Очень стыдно?
Я прислушалась к себе.
— Нет, не очень.
Разумовский кашлянул, а потом засмеялся.
— Ну, спасибо. Не стыдно ей генерального директора кофе ошпаривать, надо же!
— Мне стыдно, когда я про пятницу думаю, — прошептала я тихо, повесив голову. Не знаю даже, как решилась сказать такое боссу…
Он на секунду застыл, а затем придвинулся ещё ближе — и я почувствовала его горячие ладони на своей спине. Погладил осторожно, улыбнулся… виновато?
— Тебе нечего стыдиться, Леся. Я виноват, не ты.
Кажется, я начала заливаться краской, и скоро буду похожа на перезревший помидор…
— Не переживай, пожалуйста. Я больше не сделаю тебе больно, обещаю.
Физически — может быть…
— Простишь?
Смешно… генеральный директор просит прощения у секретарши…
Зачем ему моё прощение?.. Да я и не обижалась на него…
— Конечно, — сказала я абсолютную правду, и Разумовский вдруг обнял меня. Поцеловал в щёку, потёрся носом о висок…
— Спасибо, Леся.
Я хотела спросить «за что?», но не смогла вымолвить ни слова.
Растаяла в его руках, как Снегурочка по весне.
Глупая, глупая Леся.
После этого я немного успокоилась. Не могу сказать, что на все сто процентов, но всё же стало полегче. Я поняла, что Разумовский не собирается меня увольнять из-за случившегося, и это было главным.
Так прошла неделя. Она оказалась немного нервной, но в целом самой обыкновенной. Мы по-прежнему обедали вместе, и босс не позволял себе ничего лишнего. Ну или почти ничего. Иногда он прикасался ко мне и сидел чаще всего вплотную, не давая мне возможности отползти от него на другой конец дивана.
Однако это всё. Не целовал, юбку не задирал, на диван не заваливал, на столе не раскладывал.
А в пятницу вдруг заявил:
— Леся, завтра мне нужно будет с утра поехать в Подмосковье, у меня там встреча в одном доме отдыха. Ты мне понадобишься. Оформим как командировку.
Я сразу запаниковала. Так, мама завтра дома, вроде бы ей никуда не надо… Но сколько продлится эта его встреча?..
— А когда мы вернёмся?
— В воскресенье утром. Переночуем там и назад. Ты сможешь поехать со мной?
Я зависла.
Разве у меня есть выбор?
Но Разумовский смотрел вопросительно, поэтому я всё же решилась ответить:
— Да, конечно…
— Хорошо. Тогда завтра жду тебя в девять утра на Белорусском вокзале. Не опаздывай! — он чуть улыбнулся, и я даже немного смутилась.
— Постараюсь.
Без пятнадцати девять я выходила из метро. Со мной была только моя обычная сумка — туда прекрасно влезли ночнушка и халат, а большего мне и не потребуется. Если я, конечно, кофе не обольюсь.
Оглядевшись, я решила набрать босса. «На Белорусском вокзале» — это хорошо, но вокзал большой. Как говорит папа: «Без пол-литра не пересечься».
— Алло, — голос у Разумовского был какой-то странный, будто бы он что-то жевал.
— Это Олеся. Я вышла из метро. Где мне вас искать?
— Иди направо, а потом прямо в арку. Я тут у металлоискателей стою, — ответил генеральный и отключился.
Он действительно стоял рядом с металлоискателями, возле кафе быстрого питания, и сосредоточенно поедал шаурму.
Я думала, после пончиков меня уже ничем не удивить. Но я ошиблась.
— Доб-брое утро, — пробормотала я, вытаращившись на шаурму.
— Доброе, — кивнул Разумовский, не отрываясь от жевательного процесса. — Не хочешь позавтракать? У нас ещё есть время до отхода электрички.
Шаурма. Электричка. Что дальше?
— Нет, спасибо…
— Ехать долго, а обед там в два часа. Может, купить тебе что-нибудь, Лесь?
Я растерянно улыбнулась. Я ни разу в жизни не ела шаурму, а уж шаурму на вокзале — тем более… Этот вид экстремального питания совсем не для меня.
— Нет, не нужно. А я думала, мы поедем на такси, — я решила отвлечь босса от закармливания меня продуктами сомнительного происхождения и перевела тему. — Просто с вокзала, но на такси.
— Зачем? — удивился Разумовский, дожёвывая последний кусок шаурмы. — Отсюда до дома отдыха идёт прекрасная электричка. Два часа — и мы на месте.
Прекрасная электричка, значит? Давно я не видела прекрасных электричек. Обычно они довольно-таки вонючие и заплеванные. Но ладно, как говорится — жираф большой, ему видней.
— Кроме того, — босс вытер руки салфеткой, выбросил её в урну, — я люблю поезда. Гораздо сильнее, чем самолёты.
— Боитесь летать? — подколола его я, и сама смутилась: вдруг обидится? Но Разумовский только усмехнулся и, взяв меня под руку, повёл к кассам.
— Ты давно летала, Лесь?
Давно-давно. В прошлой жизни. В этой я только во сне летала…
Куда мне было летать и на какие шиши?
— Там серьёзный досмотр каждый раз, даже обувь снимают. И приезжать надо за три часа до вылета, а если учесть, что самолёты частенько улетают в семь-восемь утра или раньше, это довольно мучительно — всю ночь не спать. Поезда куда приятнее.
Понятно. Но сейчас-то перед нами не стоял выбор — поезд или самолёт. Как по мне, такси всё же лучше пригородной электрички.
Но пусть. Боссы — они вообще все без исключения странные.
А мой самый странный из всех…
Уже в электричке я спросила Разумовского, к кому мы едем, точнее, с кем он собирается встречаться. И зачем ему там я.
И с интересом выслушала рассказ. Я говорила, что мой босс самый странный из всех? Нет, кажется, бывают боссы ещё чуднее.
— Его зовут Пётр Алексеевич Чудинов, — вот уж точно: фамилия под стать! — Одиннадцать месяцев в году он живёт и работает в Италии, и только на один месяц приезжает сюда, в этот дом отдыха. Типа отпуск.
Прекрасно. Работать в Италии, а отдыхать в Подмосковье.
Всё смешалось — кони, люди…
— Мне с ним надо договориться и подписать контракт. Причём лучше сразу, у Петра Алексеевича есть плохая привычка менять свои решения. Образец я взял, как встречусь с ним и поговорю, сообщу тебе условия, внесёшь изменения, распечатаешь и подпишем.
И всё? Мог бы и сам внести изменения и распечатать. Хотя ладно, чего я? Не по статусу генеральному директору в ворде ковыряться.