Мама выглядела усталой и какой-то постаревшей.
– Мы беспокоимся о тебе.
– Вот именно, – подхватил Джон. – Мы беспокоимся, что если тобой вовремя не заняться, твое будущее окажется под угрозой.
– В каком смысле – «заняться»? – прошептала я.
– В таком, что нам давным-давно пора было обратиться за помощью к профессионалу.
– Но мне не нужна помощь.
– Позволь с тобой не согласиться.
– И ты тоже так думаешь? – Я обернулась к маме.
Она старалась не встречаться со мной глазами.
– Я хочу, чтобы у тебя все наладилось.
– Твоя мама рассказывала мне, что раньше ты была смышленой девочкой, – вставил Джон.
– Ах вот оно что! А теперь я, значит, дура?
– Я этого не говорил, но все-таки у тебя проблемы с учебой. Ты стала невнимательной, импульсивной, не слушаешься. А вдруг ты не сможешь из-за этого найти работу и создать семью?
Мне хотелось крикнуть ему: «Заткнись!» Хотелось ответить, что он вообще ничего не понимает, как и его идиотский друг-доктор.
– Дерек помог нам взглянуть на ситуацию другими глазами, – продолжал Джон, – и теперь хочет с тобой побеседовать.
– Ни за что на свете.
– Он предупреждал, что именно так ты и ответишь, – сказал Джон и повернулся к маме. – Ведь правда, он говорил?
Мама кивнула, не глядя на меня.
– Возможно, тебе станет легче, если я скажу, что таких, как ты, много, – не унимался Джон. – По словам Дерека, минимум пять процентов детей страдают от синдрома дефицита внимания и гиперактивности.
– Нет у меня никакого синдрома!
– Разумеется, доктор Лиман не может поставить тебе диагноз заочно, однако предположил, что, возможно, дело именно в этом.
– Пошел твой доктор в жопу!
– Выбирай выражения, Александра! Ты себе только хуже сделаешь.
– Я нарушила твой запрет. Пошла на вечеринку. И за это меня к психиатру?
– Если бы только за это! Тебе трудно учиться. Тебе постоянно все надо по сто раз повторять, ты минуты не посидишь спокойно, не ладишь со сверстниками, за тобой нужен глаз да глаз. Продолжать? А по-моему, и этого достаточно. – Он откинулся в кресле. – Я понимаю, тебе неприятно это слышать, но разве тебе самой не станет легче, если ты будешь знать свой диагноз?
Я держалась из последних сил. Чтобы не закричать, принялась выискивать у Джона недостатки. Волосы давно не мыты. На шее пятно. На рукаве нитка, на тыльной стороне запястья краснота. Целых четыре слабых места.
– Я годами твержу твоей матери, что с тобой нужно построже, и теперь, когда мы с ней собираемся пожениться, возьмусь за тебя всерьез. Я забочусь о своей семье, Александра, и не позволю тебе ее развалить.
Я с мольбой посмотрела на маму. Пожалуйста, останови его.
– Последний месяц вообще один сплошной кошмар, – продолжал Джон. – Ты хотя бы догадываешься, как неловко мне смотреть в глаза коллегам после вечеринки? Как было стыдно, когда твоя директриса предложила пойти на курсы для родителей? А теперь еще и от бывшей пришлось выслушивать. – Холод в его голосе пугал. – Ради тебя и твоей матери, Александра, годами из кожи вон лезу, а в ответ получаю только хамство и неблагодарность. Хватит, надоело.
Мама сидела с побледневшим лицом и спасать меня явно не собиралась. Рядом с Джоном она казалась маленькой и слабой – он же, напротив, словно стал больше.
– Для начала доктор предложил начать с простого – всего лишь немного изменить поведение. Поэтому я составил новый список, ты его снова подпишешь, и мы вывесим его на холодильник, чтобы был у всех на виду. Только теперь это будет настоящий договор. Ты наляжешь на учебу, после школы сразу домой, делать уроки. Перестанешь хамить, будешь вести себя хорошо. И если ты выполнишь все пункты нашего договора, мы его непременно пересмотрим. Если же нарушишь хоть в какой-нибудь мелочи, отправишься прямиком к доктору Лиману. – Джон ликующе облизнул губы и улыбнулся. – Ты на краю пропасти, Александра.
Жила-была женщина с маленькой дочуркой. Они были очень бедны, редко ели досыта, но жили все равно счастливо, потому что любили друг друга. Как-то зимой снегопад не прекращался несколько недель, так что, как ни старалась мама – выпрашивала по соседям объедки, искала на улицах хворост, – они начали голодать. Мама с дочкой лежали, обнявшись, под тоненьким одеялом и рассказывали друг другу сказки о лете в надежде, что это поможет отпугнуть смерть.
Однажды вечером в дверь постучали, и в дом вошел прекрасный принц. Он принес еду, теплую одежду, дрова и сказал матери, что видел, как она бродила по улицам. Он подумал, до чего же она хрупкая и красивая, – влюбился в нее и теперь будет о ней заботиться.
– А мою дочь ты тоже полюбишь? – спросила мама, указывая на дрожавшую в кровати девчурку.
– Черт, – ответил принц. – Не знал, что у тебя есть ребенок.
Извинился и был таков.
– Это я во всем виновата, – сокрушалась девочка.
– Нет, что ты, – утешала ее мама. – Просто у принца есть жена и сын. И лучше с ним не связываться. – А сама плакала. – Правда, было бы здорово, если бы он мог нас спасти? Ты заметила, какой он симпатичный? Слышала, он назвал меня красавицей!
– Я сама нас спасу, – ответила дочь. – Пойду на охоту.
Но мама запретила – дескать, мала ты еще. И вообще мать должна заботиться о ребенке, а не наоборот. Но с кровати не вставала и вообще ничего не делала. Словно силы вдруг покинули ее. Она говорила, что задыхается, худела и слабела.
Через несколько дней принц вернулся.
– Я придумал, – объявил он и предложил отправить девочку к родственникам – за его счет. – Тогда у нас с твоей мамой появится возможность лучше узнать друг друга, – добавил он с улыбкой.
– А как же твоя жена? – удивилась мама.
– Между нами все кончено, – успокоил ее принц. – Я люблю только тебя.
И теперь каждые выходные девочку отправляли к деду.
Некоторое время все шло хорошо. Мама расцвела, выздоровела, похорошела и светилась от счастья. Принц ее обожал. Он никогда еще не встречал таких женщин. Никто не будет любить ее так, как он.
Девочка тоже цвела. Раньше она почти не бывала у дедушки: он жил далеко, а билеты стоили дорого, и теперь с удовольствием гостила у него. Он был добр и ласков, учил внучку разным полезным штукам – например, лазить по деревьям, – показывал разных птиц и называл их имена.
Всеобщее счастье омрачало лишь то, что, когда девочка возвращалась домой, в комнатах пахло иначе – либо холодом и затхлостью, если мама и принц все выходные проводили на вечеринках, либо табачным дымом и чем-то незнакомым, если они не выходили из квартиры. Мамины кожа и постель пахли принцем.
Теперь мама часами вертелась перед зеркалом, меняла наряды, училась танцевать, и ей некогда было лежать в обнимку с дочкой и рассказывать сказки. «Еще не хватало! – говорила мама. – Когда мы так жили, мы мерзли и голодали! Я хочу об этом забыть».
И воспоминания девочки расплывались, точно кто-то ластиком потихоньку стирал рисунок.
Она внушала себе, что мама счастлива, и они больше не голодают. К тому же она так рада была общаться с дедушкой.
Но как-то вечером случилось ужасное.
Девочка была у дедушки, они готовились ко сну, как вдруг старик рухнул на пол.
– Я вызову врача, – сказала девочка.
Старик умолял ее не делать этого. Он терпеть не мог суеты. Сказал, что все врачи убийцы, ему лишь надо отдохнуть, к утру он поправится. Тогда девочка накрыла деда пледом, подложила подушку ему под голову, принесла воды, улеглась рядом с ним на пол и всю ночь держала его за руку.
Проснувшись наутро, она увидела, что дедушка совсем бледный и не может говорить: изо рта его вылетала какая-то тарабарщина.
– Почему же ты не вызвала врача? – спросила приехавшая мать.
– Дедушка запретил.
Прибывший доктор сказал, что слишком поздно и уже ничем не помочь.
Принц, узнав о случившемся, назвал девочку идиоткой и добавил:
– Испортила нам весь кайф.
И вернулся к жене.
Когда дедушка умер, девочка старалась не представлять, как он там, под землей. Ей не хотелось думать о том, что он постепенно сливается с почвой, что в глазах его кишат черви. Мысль о том, что сквозь кожу на его пальцах проклюнулись кости, причиняла нестерпимую боль. Утешало девочку лишь ожерелье, которое им с мамой оставил дед. Оно словно связывало ее с покойным: казалось, дедушка где-то рядом и наблюдает за ней.
– Можно я тоже буду иногда его надевать? – спросила она у мамы. – Мне кажется, оно волшебное.
– Тогда попроси его о чуде, – ответила с постели больная мать (она снова потеряла аппетит и задыхалась, ведь она так давно не видела принца).
– Ладно. – Девочка коснулась красных камней и попросила, чтобы мама снова стала счастливой.
Не прошло и недели, как мама обнаружила, что беременна от принца. Лицо ее озарилось улыбкой. Мама встала, оделась, посмотрела в зеркало.
– Теперь-то он вернется, – сказала она дочери.
– А что будет со мной?
– А что с тобой будет? Станем жить вместе, как настоящая семья.
Девочке это понравилось. Однако в голосе мамы сквозило сомнение, словно это мечта, а не правда. И тогда девочка снова коснулась камней и попросила еще об одном чуде.
– Не дай ему меня убить, – прошептала она.
15
Мерьем открыла дверь и с удивлением уставилась на меня.
– Что случилось? – спросила она.
– Ничего. Я просто проходила мимо, начался дождь, и я заглянула к вам.
В глазах Мерьем мелькнуло сомнение. Но она давняя мамина подруга и уж наверняка не откажется приютить меня в грозу.
– Заходи, – пригласила она. – Я тебя чаем напою.
В детстве я частенько у нее бывала, а вот в последние годы – ни разу. «Интересно, дома ли Бен», – подумала я, но не спросила. А то Мерьем, чего доброго, решит, что я пришла к ее сыну. Мне же была нужна она.
– Пончики будешь? – предложила она.
Через заставленную велосипедами и заваленную обувью прихожую я прошла за ней на кухню. На диванчике у окна дремал огромный полосатый кот. Наверное, недавно взяли.