– А ты хороша, – сыронизировал Такута.
– Так что ты планируешь делать дальше?
– Мне всё не даёт покоя одна вещь… Почему она всё-таки подпустила меня к ране?
– Может, привыкла?
– Нет, там было что-то другое. Когда она оставила эту царапину, – он приложил руку к плечу, всё ещё слегка ноющему на месте почти зажившего шрама, – она будто бы поняла, что я ей сказал.
– Ты же не думаешь, что она вдруг научилась различать речь?
– Нет, конечно, – нахмурился Такута, – тут что-то другое. Такое чувство, что это эмпатия другого уровня. Что-то наподобие моего случая…
– Не знаю, Такута, – вздохнула Тэми, – нам таких вещей не понять. По крайней мере сейчас.
– Да я и сам не знаю, – тоскливо ответил он, – мне ли вообще рассуждать об эмпатии…
– О да, уж точно не тебе. – Тэми посмотрела на него с шутливым укором.
– Может, стоило бы сначала исследовать свои социальные проблемы, прежде чем разбираться в чужих?
– Нет, ты в этом плане абсолютно безнадёжен.
Тэми по-доброму рассмеялась, после чего Такута поднял на неё взгляд и с улыбкой взял её за руку, уже не боясь, что перчатки его не защитят.
Глава 11Сэм
Сэму в последний месяц приходилось действительно много работать. Вслед за дождливым октябрём пришёл холодный ноябрь, когда вечерами изо рта начинал идти пар. Тейна Такута словно выпал из жизни, пропадая целыми ночами в логове Рэйры и, словно зомби, появлялся в лаборатории только днём. Но обычно он был настолько вымотан, что был совершенно не способен соображать. Сначала это пугало Сэми – он не привык работать без надзора старшего коллеги. Но в какой-то момент он почувствовал, как частое отсутствие наставника постепенно сделало своё дело: с вещами, за которые он раньше боялся браться, сейчас он легко справлялся и в одиночку.
– Проклятье, Сэм, где ты пропадаешь? – лидер Сопротивления Джио посмотрел на него с укором.
– Только закончил работу и сразу пришёл, – виновато улыбнулся Сэм.
– Забавно, когда система отвлекает тебя от борьбы с этой же системой, – буркнул Кокари, который всегда относился к делу Сопротивления излишне максималистично и скорее проявлял необоснованный нонконформизм, чем осознанное желание что-то изменить.
– Не думаю, что работа тейна матэ поддерживает систему, – одёрнул его рыжий Мао, с которым Сэм очень сблизился в последние месяцы.
– Ну да, – поддержал его Сэм, – смерть вне системы.
– Ну-ну, – насупился радикальный революционер.
– Так, вернёмся к повестке дня, – воодушевлённо продолжил Джио, – Сэми, ты не поверишь, что мы придумали!
– Очередной гениальный план? – Сэм с улыбкой склонился над столом, откинув со лба непослушную чёлку.
– Более чем. Я много думал и пришёл к выводу, что точечные диверсии в адрес гвардии и придворных достаточно бесполезны.
– Это ещё почему?
– Потому что это хорошо отлаженный механизм. Там, где одна шестерёнка выходит из строя, появляется новая. Мы сражаемся с очагами заболевания, скрывая его от глаз окружающих, вместо того чтобы их же руками излечить его навсегда. Но что, если выпустить чуму из коробки?
– Что ты имеешь в виду? – нахмурился Сэм.
– Наши агитационные мероприятия не слишком-то имели успех в прошлом, ты знаешь. И я понимаю почему – громкие слова мало кого могут убедить. Поэтому… мы им покажем. Покажем, кому они верят и насколько их вера слепа.
Сэм внимательно смотрел на Джио, ожидая продолжения его речи.
– Есть ли в пределах Мары угроза, нависающая над всеми одинаково, перед которой любой из нас бессилен? – Джио заговорщицки посмотрел на присутствующих.
– Думаю, это очевидно, – ответил ему Мао.
– А что, если эта угроза вдруг наконец-то сделает свой ход? Кто сможет защитить город? И сможет ли кто-то?
– Ты чего, совсем тронулся? – Сэм вскинул бровь.
– Да ты послушай, Сэм, – восторженно затараторил Джио, – только представь – исследования твоего учителя и наше проворство могут помочь нам выманить монстра из его логова! После такой заварушки люди точно убедятся в том, что гвардия – лишь кучка бесполезных уродов, гребущих золото ни за что! А там, где гвардия, там и двор. Вонзишь отравленную иглу в правильную вену, и яд дойдёт до сердца за считаные часы…
– Во-первых, исследования моего учителя строго конфиденциальны, – Сэм бросил уничтожающий взгляд на Кани, которая была самой очевидной утечкой информации, – а во-вторых, ты ещё более сумасшедший, чем я думал. Даже если ты придумаешь какой-то гениальный план, до которого почему-то даже Охотники не додумались за десять лет, и Рэйра не поубивает нас на месте, то представь, сколько людей погибнет!
– Погибнут те, кто выйдет сражаться, – вновь вступил в разговор радикальный Кокари, – выйдет гвардия – докажет свою бесполезность. Выйдут люди… их смерть станет ещё более мощным ударом по репутации власти.
Слова соратников звучали убедительно, и глупо было бы отрицать, что они имели смысл. Сэм не был настолько убеждённым гуманистом, чтобы сразу отбросить вариант дискредитации власти с помощью некоторого количества жертв, если это действительно поможет. Но сейчас его больше всего пугало не это. Он слишком хорошо видел, как горят глаза Такуты, даже когда он, обессиленный, возвращается под утро и замертво падает на кровать или засыпает прямо за столом. Он тратил все свои силы на то, чтобы познать это существо, а в последние недели ещё и чтобы спасти ему жизнь. Сэм до сих пор не до конца понимал такого неудержимого альтруизма, но Такута всегда был в его глазах человеком, который точно чего-то стоит. Который может увидеть проблеск невероятного там, где все остальные даже не подумают искать. И выдай Сэм его исследования, он разрушил бы всё то, что они так долго строили. В то же время перед ним стояли его верные друзья – люди, которые всю жизнь прозябали в нищете и угнетении и которые приняли его как равного, несмотря на то что ему в жизни досталось куда больше привилегий. Люди, которые, как и он, не понаслышке знали о бедах этого города (да и всего королевства), видевшие бездействие там, где отчаянно нуждались в помощи, алчность до золота там, где людям не хватало на хлеб. Они росли на старинных легендах о Двенадцати, недвусмысленно завещавших править справедливо, не возлагая небосвод на лишь один из столпов и не создавая всемогущества ни для одного из смертных. И уважая их бесконечный путь равенства и взаимопомощи, по которому они следовали до последнего.
Подрыв авторитета гвардии мог стать хорошим толчком для мятежа, и Сопротивление долго и безуспешно боролось в поисках этого способа. Сейчас у них был шанс сделать хотя бы один шаг к миру, где королевский совет не будет фикцией, где власть будет равномерно распределяться между советом старейшин, где один сумасбродный голос короля разделится на двенадцать мудрых голосов, сливающихся в единых решениях. Где каждому будет дано слово, где власть будет сражаться за граждан, а не с гражданами. Где придворные не будут контролировать оборот Виджи, лицемерно выступая за его запрет, а стражники не позволят себе творить произвол, шантажируя слабых и превышая свои полномочия там, где обязаны просто следовать букве закона. Всё это было на одной чаше весов. На другой же – человек, который научил Сэма всему, что он умеет. Который принял его, когда весь остальной мир в нём разочаровался. Который верил ему снова и снова и который был самым умным и талантливым из всех, кого он знал. Как вообще можно найти в себе силы выбирать между идеей и тем, кто в один момент стал для тебя всем?
– Прости, Джио, но я пас, – тихо отрезал Сэм.
– Я же тебе говорил, что ему насрать! – закричал Кокари, бросившись к Сэму.
– Спокойно, Кокари, – непоколебимо ответил Джио.
– Спокойно? Как ты можешь быть спокойным, когда он постоянно подводит нас? – Он повернулся к Сэму: – Когда ты в последний раз приходил на собрание вовремя? Когда хоть что-то предлагал сам? Сопротивление – это, по-твоему, игра, которую можно бросить в любой момент?
– Спешу напомнить, что Сэм чуть не угодил в тюрьму из-за той операции, – прикрикнул на него Мао.
– Всё равно, – не унимался Кокари, – я бы тоже не боялся тюрьмы, если бы мой богатый папаша мог в любой момент меня отмазать.
– Эй! – Сэм рванулся ему навстречу, почувствовав, как одна из стоявших рядом девушек схватила его за рукав.
– Что такое? – саркастично протянул Кокари. – Скажешь, не так? Интересно, почему ты тогда ещё не сидишь? Может, добрая фея одарила тебя благословением прямо в зале суда?
Сэм попытался вырвать свой рукав и агрессивно дёрнулся в сторону Кокари.
– А ну хватит! – Джио встал между ними. – Кажется, вы забываете, зачем мы здесь собираемся! Если вы начнёте воевать ещё и друг с другом, мы вообще ни хрена не добьёмся. У нас есть более важные проблемы, чем ваши идиотские споры!
– Ну и что тогда прикажешь делать? – злобно насупился Кокари. – Как ты тогда будешь воплощать наш план, если единственный, кто мог помочь, срать хотел на революцию?
– Будем придумывать что-то ещё, – процедил Джио, – мы и без этого многого добились. Так что просто продолжаем делать то, что делали. А ты, Сэм, – Джио повернулся к другу, – подумай. Я понимаю твои сомнения. Но просто дай себе время. Если вдруг передумаешь, мы все будем тебе бесконечно благодарны. Как и вся Охайя.
– Спасибо, Джио, – ответил Сэм, тяжело вздохнув, – я это ценю.
Сэм вышел из штаба Сопротивления и двинулся вперёд по улице. Сделав несколько шагов, он обернулся и кивнул головой Мао, вышедшему следом, чтобы тот поторапливался.
– Ну как ты? – как ни в чём не бывало улыбнулся рыжий. – Суровая, конечно, вышла заварушка.
– Да уж, – мрачно протянул Сэм, – ничего, этому придурку повезло, что мы все – взрослые и умные люди.
– Сэм, ты правда думаешь, что так будет правильнее? – озадаченно спросил Мао, перестав улыбаться.
– Я не знаю. – Парень обречённо посмотрел себе под ноги. – Ты можешь представить, какой выбор передо мной стоит. Я не могу предать тейна Такуту. Он слишком много сделал, чтобы иметь то, что имеет сейчас.