– И всё же?
– Не спорю, я вчера не обрадовался. Но это помогло мне понять, насколько далеко они зашли.
– Но не случись этого, ты бы не решился, ведь так?
– Может, и так. Но что это меняет?
– Я просто убеждён, что добиться чего-то можно только тогда, когда веришь в это всей душой. Вне зависимости от того, что с тобой случится. В нашем случае это особенно важно.
– Да, но ведь почти для каждого человека революция начинается, когда у него появляется причина выйти на баррикады.
– Хочешь сказать, раньше у тебя не было причин?
– Они были всегда. Но иногда нужно дойти до грани, чтобы решиться. Знаю, что ты не поймёшь – ты всегда жил ради идеи. Я не такой сильный, как ты. Прости.
– Не извиняйся, Сэм, – спокойно ответил Джио, – я понимаю тебя. Я не настолько сумасшедший, как ты считаешь. Сопротивление и от меня потребовало достаточно жертв. И ещё потребует. Главное, что ты делаешь хоть что-то, даже если не можешь сделать больше. И то, что ты решаешься на более сложные вещи, говорит о твоём росте. И о большом сердце, – Джио улыбнулся.
– Ага, оно просто нереально большое, раз я на это иду, – скептически пробормотал Сэм и тяжело вздохнул.
– Двенадцать! – послышался голос Такуты откуда-то сверху.
Сэм сонно вздрогнул, едва не уронив свежеприготовленное тело на холодный пол лаборатории. Немного опомнившись, он всё же затащил его в камеру хранения, уложив на настил, и вышел наружу, захлопнув за собой дверь.
– Тейна Такута! – прокричал парень, услышав, как учитель, миновав прихожую, бросился вниз по лестнице. – Всё в порядке?
В последние дни он переживал за Такуту сильнее обычного. Сейчас его исследования зашли в самую рискованную фазу – в течение месяца он каждый день наносил на себя немного меньше маскировочного раствора перед походом в логово Рэйры. Конечно, он уже здорово продвинулся в её укрощении – она узнавала его, позволяла прикоснуться к себе и охотно шла на контакт. Но всё же это происходило благодаря запаху, который Такута педантично наносил на себя каждый раз и которым, к слову, пропитался весь дом. Сэму он мерещился везде: на собственной одежде, постели и даже на улице. И Сэми не мог не думать, что, как только запах уйдёт, монстр почувствует враждебное существо, и тогда… Тогда одни Двенадцать знают, что будет. Сегодня как раз был день, когда тейна матэ впервые не нанёс на себя ни капли раствора, и, несмотря на тяжёлую ночную смену, Сэм то и дело тревожно думал о том, что же происходит в пещере и вернётся ли его наставник домой. Но сейчас Такута вбежал в лабораторию живой и здоровый, разве что немного запыхавшийся.
– Сэм! – Он подскочил к парню, смотря на него сумасшедшими глазами. – Тэко… она… она дала мне себя погладить… – его голос дрожал, а руки ощутимо тряслись. Сэм видел во взгляде учителя столько бушующего счастья, сколько не видел, наверное, никогда. – Проклятье, – продолжил Такута, – теперь я окончательно уверен. Двенадцать! Она разумна, как никто другой! Сэм, она узнаёт меня, даже таким… Без запаха! Меня настоящего. Ты представляешь?
Тейна матэ отошёл к столу, упершись в него обеими руками и смотря куда-то перед собой.
– Я просто не знаю… что мне делать дальше. Я совсем не ожидал этого. Ей нельзя здесь быть. Я должен ей как-то помочь, но как? Что мне делать, Сэм?
Он повернулся к парню, но прежде чем тот успел что-то сказать, снова отвернулся, что-то бормоча себе под нос.
Спустя полчаса после того, как Такута отправился к себе, Сэм продезинфицировал инструменты, накрыл брезентом оставшийся бальзамический раствор и прошёлся шваброй по полу. После этого он закрыл лабораторию и поднялся на второй этаж. Рассвет уже отцвёл своё, и за окнами поднималось ранневесеннее солнце. Сэми вошёл в свою комнату и, приподняв матрас с кровати, извлёк из-под него плотную папку бумаг. В ней были собраны кропотливо переписанные его кривым почерком отчёты по Рэйре. Вся информация до последней буквы была скопирована с документов Такуты, которые он бережно собирал на своём столе и развешивал по стенам вокруг него. Сэм, скривившись, посмотрел на бумаги в своих руках и плотно стиснул зубы, сделав последнюю пометку. Сегодня он должен был передать их Джио, чтобы Сопротивление приступило к проработке детального плана по выманиванию Рэйры в город и организации беспорядков с участием гвардии. Внутри парня, как никогда, бушевали сомнения. В его памяти будто бы навсегда отпечатался взгляд учителя, наполненный по-детски искренней радостью и огнём, способным пылать лишь в глазах истинного исследователя. Сэм успокаивал себя тем, что ничего страшного, может, и не случится. В конце концов, за десять лет никто так и не смог расправиться с Рэйрой, и, возможно, искромсав в лоскуты пару-тройку стражников, она просто уйдёт восвояси… Негативные же исходы он старался от себя отгонять, понимая, что в таком случае бы никогда не смог принять это решение. Парень сложил бумаги в сумку и вышел на улицу, направившись к дому Джио.
– Итак, – лидер Сопротивления начал собрание, затянув потуже пышный хвост на затылке, – спустя неделю изучения досье и тщательной подготовки спешу вас обрадовать, что послезавтра мы можем выступать. Мы решили выдвигаться утром, в тот момент, когда чудовище ложится спать и уже немного теряет бдительность. Думаю, это усилит его недоумение и заставит здорово разозлиться.
– Её, – тихо проговорил Сэм, обратив на себя непонимающие взгляды присутствующих, – «её недоумение».
– Да, точно, – улыбнулся Джио, – конечно же её. Как мы и обсуждали ранее, Марико и Кани привлекут её внимание, а затем я, Кокари и Моуи имитируем нападение на девочек. Если всё получится и тварь попробует напасть на парней, они будут отступать в город по западной дороге. Вы, – Джио кивнул группе из четырёх человек справа от себя, – прикрываете ребят у пещеры и на обратном пути. Остальные ждут у ворот, чтобы сразу спровоцировать панику. Есть вопросы?
– Только один, – оскалился самый разговорчивый и наглый Кокари, – неужели, настаёт день, когда мир изменится?
– Так точно, брат, – улыбнулся ему Джио, – тогда жду вас всех завтра в полночь. Подготовим снаряжение, отдохнём и выйдем в четыре утра.
– Да здравствует Сопротивление! – сбивчивым хором воскликнули присутствующие, вскинув кулаки к небу.
Сэм возвращался домой по темнеющим улицам, когда его окликнул уже знакомый голос:
– Эй, Тао!
Сэм повернулся на звук и увидел стражника, не так давно задавшего ему такую хорошую трёпку, что из-за повреждённого ребра до сих пор было сложно дышать.
– Да не боись, поди сюда! – гаркнул гвардеец, и Сэм неуверенно двинулся в его сторону.
В груди разливался неприятный липкий страх. Ему хотелось плюнуть в рожу этому уроду и бежать со всех ног, чтобы больше никогда с ним не встречаться. Но каждый раз он не мог сказать ни слова поперёк – слишком большой властью обладали эти люди. А Сэм ни за что не хотел возвращаться на общественные работы и уж тем более не хотел загреметь в тюрьму. Рядом с Хангой стоял второй стражник, незнакомый Сэму, а сам Ханга неприятно скалился.
– Не переживай, я своего друга не обижу. Как твои дела, Тао?
– Всё в порядке, – буркнул Сэм, – вы что-то хотели?
– Да вот, угостить своего дружка, – Ханга подмигнул ему и протянул приоткрытую металлическую коробочку, из которой доносился сладкий медовый запах ещё совсем свежего Виджи, – не скромничай, раздели с нами немножко.
– Никому не скажем, – усмехнулся второй стражник.
– Спасибо, – отрицательно помотал головой Сэм, сделав небольшой шаг назад.
– Ну как хочешь, – гвардеец закрыл коробочку и спрятал себе за пазуху, – я просто хотел наградить старого друга за примерное поведение. Наш тейна Тао, – Ханга легко толкнул второго стражника в бок, – стал совсем примерным гражданином с тех пор, как учитель его отмазал.
– Учитель? Я думал, это его папаша позаботился, как обычно, – удивился его товарищ.
– Да не. Твой папаша, – гвардеец осуждающе посмотрел на Сэма, – тот ещё жадюга. Наши парни заходили к нему на огонёк с очень выгодным предложением, но он начал втирать что-то про учение на своих ошибках, ответственность и прочую херню. Старый говнюк… Может, не так уж он тебя и любит, а? А вот твой тейна матэ здорово напрягся. Аж через Охотников сумел подобраться к суду, хотя уговорить Ри на такое – это надо постараться. Так что привет ему передавай, – оскалился стражник, – благодаря ему только в тюрьме не гниёшь. Ну давай, проваливай отсюда! – прикрикнул Ханга, и Сэм поспешил торопливо удалиться.
В ту ночь парень никак не мог сомкнуть глаз. Он ворочался с боку на бок, пытаясь унять клокочущую тревогу в груди. Всё это время он был уверен, что это отец всё же передумал и сжалился над ним, поэтому и старался не пересекаться с семьёй из чувства стыда за очередное сделанное ему одолжение. Но неужели… неужели тейна Такута помог ему тогда? Зачем он вообще это сделал, ведь Сэм всю жизнь был для него лишь обузой? Гнетущий камень всё сильнее ложился на плечи парня. Все сомнения, что он так старательно подавлял в последнюю неделю, вырвались наружу, съедая его изнутри. Уже завтра в это же время Сопротивление выйдет на западную дорогу и отправится разрушать всё то, что создавал единственный человек, который позаботился о Сэме и поверил в него настолько, что нажил себе проблем, лишь бы спасти его, когда он перешёл последнюю черту. И сейчас Сэми со всей горечью осознавал, какую ошибку совершил. Даже если Рэйра выживет, даже если она не разорвёт его друзей на куски, то как тейна Такута сможет доверять ему? Как он снова доверит ему не только свою работу, но и дело всей своей жизни? Как допустит к статьям, над которыми проводил бессонные ночи, лишь бы ещё больше узнать о чём-то совершенно новом для мира? Как вернётся из пещеры под утро с красными от недосыпа глазами и будет одержимо заполнять журнал, иногда поворачиваясь к Сэму с горящим взглядом и взахлёб делясь всё новыми подробностями? Революция – это путь к спасению для каждого из людей. Но разве она должна совершаться, разрушая их же судьбы? Сэм всегда отвечал себе, что жертвы неизбежны. Но как можно принять эту мысль, когда жертвой становится тот, кто отдал за тебя всё?