– Но дед ведь никак не мог знать, – тихо сказал Стас. – Вы ведь не представились внуком Матвея. Если бы дед знал – он рассказал бы вам всё!
– И я тогда решил хотя бы церковь эту сохранить. – словно не слыша его, продолжал Таранов. – Понимаете, у меня ведь и отец был военным… И я сам – два года на чеченской… А дед, оказывается, своих же русских расстреливал… немцам служил! Так паскудно было… и стыдно… хоть я сам и не виноват… Я никому не мог об этом рассказать – даже Шайтану не сказал!
– Ну и дурак, – сдержанно заметил Ибрагимов.
– Наверное, дурак, – сквозь зубы отозвался Таранов. – Шайтан, я целый год успокоиться не мог! Всё думал: каким же дерьмом надо было быть, чтобы вот так… женщин с детьми, гражданское население… мой собственный дед!
– Я дам вам прочесть дедовы записи, – перебил Стас. – Он пишет, что ни в расстрелах, ни в погромах Матвей Сватеев не участвовал. Его действительно боялась до смерти вся округа… но, так сказать, за одну репутацию. Дед не смог вспомнить ни одного случая, чтобы Матвей Сватеев сам убивал людей или сдавал односельчан в немецкую комендатуру. Каким-то образом ему удавалось уклоняться… Это ведь тоже надо было очень постараться, чтобы за два года оккупации – ни разу…
Таранов невесело усмехнулся. Помолчав, продолжил:
– И я тогда подумал – церковь выкупить, огородить, стёкла вставить, воду из подвала откачать – чтобы картины не портились… а дальше видно будет. Думал, если денег хватит, отреставрировать это всё и какому-нибудь музею отдать. А пока хоть забор хороший поставить, чтобы чёрные копатели не лазили. Но до реставрации у меня так руки и не дошли. Сам ведь я в этом ничего не смыслю! А случайных мастеров нанимать боялся, они бы только перепортили… Нужно было искать знающих людей, договариваться… А у меня бизнес, мне некогда! Вот… почти пять лет прошло, а всё никак!
– Я, если желаете, мог бы вам помочь со знающими людьми, – негромко сказал Шампоровский. – Найдётся много желающих реставрировать работы художника коринской школы!
– Буду благодарен, – отозвался Таранов. Снаружи яростно ударило громом, и несколько молний подряд осветили комнату.
– А кто открыл церковный подвал? – вдруг спросила Соня. – Господин Таранов, вы же его открытым не держали?
– Нет, конечно. Его опасно было так оставлять. Там всё время стояла вода. Я сначала пробовал её откачивать, а потом понял, что бесполезно: чуть небольшой дождь – и она снова наливается.
– Конечно, наливается, – усмехнулся Стас. – От реки. При каждом половодье. Чтобы в подвале сухо стало, нужно ход засыпать. Хотя он, кажется, и сам скоро обвалится…
– …вам на головы, – сурово закончила Соня. – Зачем вас носило по этим ходам, молодой человек? Это ведь вы взломали подвал? Что вы там искали?
– Я хотел найти «шмайссер» Сватеева, – признался Стас. – Ведь это было самым точным доказательством того, что Матвей спас деда с сестрёнками и цыган. И надо было торопиться, потому что ход уже осыпался вовсю. В том году я по нему свободно передвигался, а в этом от реки уже оползни пошли, и от озера стало трудно пробираться. А ещё и всю ночь дождь шёл! Я подумал: если сегодня не сделать, то завтра-послезавтра вполне может весь ход осыпаться. И тогда – всё…
Юлька вдруг подпрыгнула на месте как укушенная, вскочила и без единого слова вынеслась из комнаты. За ней с топотом, как два боевых слона, вылетели Атаманов и Батон. Оставшиеся переглянулись.
– Да что же это с детьми творится? – пробормотала Соня.
– Ничего особенного, – тихо сказала Натэла.
Через четверть часа Полундра вновь ворвалась в дом Таранова со ржавым автоматом наперевес.
– Вот! Это он?!
Тут поднялся с места даже Ибрагимов. Через мгновение вокруг Полундры сгрудились все.
– Юлия! Где ты его взяла? – изумлённо спросил старый генерал. – Ты что, бродила по этим подземным ходам? Одна?!.
– Я нигде не бродила! – ответила Полундра чистую правду. – Я того… в озере купалась!
– И выловила автомат?!
– Ну да! На дне… почти… Ну, де-е-ед! Ну правда, чес-слово, зуб даю! – заныла Полундра.
Генерал Полторецкий повернулся к Стасу:
– И вы ещё пытались меня убедить, что до смерти её напугали?
Стас молчал, с восхищением глядя на Полундру. Та поспешно приняла небрежный вид. Уселась на пол и, довольно косясь на то, как вцепились в ржавый «шмайссер» Ибрагимов и Таранов, принялась во второй раз подробно рассказывать о своём погружении.
Гости покинули Красный дом, когда закончилась гроза. Ошарашенными выглядели абсолютно все. Генерал Полторецкий о чём-то вполголоса спорил с Шампоровским. Соня обеспокоенно оглядывалась на освещённые окна.
– Интересно, как они теперь будут разбираться в этих семейных делах, – пробормотала она. – Слава богу, хоть Миша наконец-то под присмотром. Интересно, Таранов всё-таки женится на этой дуре-петербуженке?
– Какой петербурженке? – рассеянно удивился Пашка. – Посёлок Хрустальный Абаканской области… И никаких двух институтов. Педагогический техникум в том же Абакане. Где она купила дипломы – выяснить ещё не удалось, но это вопрос времени.
– Полторецкий! – ахнула Соня. – Откуда?!.
Пашка скучающим жестом указал на свой айпад. Секунду было тихо. Затем дико заржал Атаманов, за ним – Батон.
– Серёжа! Не вижу ничего смешного! – возмутилась Натэла. – И когда только ЭТИ ЛЮДИ хоть немного соображать начнут?!
– Какие люди, Натэла Ревазовна? – сквозь смех спросил Пашка.
– Мужчины, Павел Александрович! Которые непонятно на ком женятся и даже не могут… не могут даже… информацию проверить, вот!
– Ты это рассказал Таранову? – поинтересовалась Полундра.
– Зачем? – удивился Пашка.
– Как – зачем?.. – растерялась Юлька. – Чтоб знал, на ком жениться собрался!
– Я думаю, он и так об этом уже представление имеет, – ухмыльнулся Пашка. – А из Абакана мадам или из Питера – какая разница? Думаешь, в Сибири умных людей нет? А в Питере – идиотов? Всюду поровну…
Некоторое время они шли молча. Впереди уже мелькали светящиеся окна дома.
– И всё же трудно поверить, – задумчиво сказала Соня. – Матвей Сватеев… Какая страшная судьба. В молодости – убийство человека… потом – школа разведки, потом – служба у немцев… Что он чувствовал, когда односельчане проклинали его, плевали в спину? А что, если бы в тот день не подоспели партизаны и он не смог бы выпустить пленных? Что тогда? Их бы сожгли заживо? Как многих других? И Матвей Сватеев должен был участвовать в этом?!
– Вспомни, что Стас рассказывал, – напомнил генерал Полторецкий. – Как раз во время его полицайства в Островицах и Сватееве не было ни расстрелов, ни прочих зверств. Семья Островицыных целый год прятала в подвале цыган! Что-то мне подсказывает, что Матвей об этом прекрасно знал!
– Почему же его так дружно ненавидела вся округа?
– Потому что люди знали его до войны. Хулиган, уголовник, убийца, отсидевший несколько лет. Вспомни, его собственная жена боялась! Даже она ничего не знала! Собственный брат не знал! И Матвей старательно поддерживал свою репутацию бандита и мерзавца, чтобы у немцев и повода не было усомниться в его верности!
– Какой ужас… – тихо сказала Соня. – Как же он жил?.. Как жить, когда тебя все ненавидят?
– Разведчик, Сонечка, не должен быть слишком чувствительным, – сдержанно сказал генерал Полторецкий. – Он обязан помнить о своей задаче и долге перед страной. Служа у немцев, находясь вне подозрений, этот человек два года налаживал партизанское движение в области.
– Почему же он так не хотел, чтобы Фёдор рассказал о нём правду? Даже после его смерти?..
– Потому что не считал свою миссию законченной. Потому что война продолжалась, и разведчик Матвей Сватеев был ещё нужен своей стране. И… он никак не мог знать, что в тот же день, когда он спасёт пленников, его убьют. Вероятно, он рассчитывал отступить с немецкими частями.
– Конечно… Но всё же… Что было бы, если б мы случайно сюда не приехали? Конечно, Стас – молодец. Хотя эта шутка с диким воем в озере была довольно-таки глупой…
– И ничего не глупой! – вступилась Полундра. – Человек чёрных копателей отпугивал – и правильно делал! Если эти люди нормального языка не понимают?! Но всё равно – без тебя, дед, Стас ничего бы не нашёл! Он бы никогда не выяснил, кем этот Матвей на самом деле был!
– Выяснил бы, – уверенно сказал старый генерал. – Этот юноша из тех, кто не сдаётся и идёт до конца. Рано или поздно он бы всё узнал. И наверняка нашёл бы «шмайссер» Сватеева. Это ведь чистая случайность, что он попался в руки именно тебе, а не Стасу или его друзьям! Но подземные ходы обваливаются, и с этим уже ничего не поделать.
– А партизанская стоянка в лесу осталась! – живо напомнила Юлька. – Стас её ещё всю перекопает! И музей партизанской славы здесь откроет! Если Сол Борисыч людьми поможет. А Таранов – деньгами!
– Кто будет ходить в этот музей? – пожала плечами Белка. – Вокруг – заброшенные деревни, до областного центра – сто километров…
– Бэлла, хочу тебе напомнить, что Стоунхендж в Англии тоже находится далеко от города, – строго сказала Соня. – Остров Пасхи вообще затерян в Тихом океане! А Египетские пирамиды стоят глубоко в пустыне – и тем не менее автобусы с туристами туда ездят каждый день! Чем эта церковь хуже пирамид?! Кому будет интересно – тот приедет!
– А всё-таки жаль, что змея нет, – вздохнула Белка. – Конечно, очень страшно было… Но, получается, ещё одной аномалией меньше.
– Ничего, – бодро утешил Пашка. – У тебя ещё бункер Гитлера остался! И коты, которые человеческими голосами говорят! Соня, ну что такое?! Почему сразу «раздолбай»? Уже и пошутить нельзя!
В первые выходные учебного года компания Полундры в полном составе выгрузилась из электрички на станции Островицы. Сентябрь был тёплый, сухой и ясный. Берёзы возле перрона стояли в золоте, горели тёмным багрянцем рябины. «Связной» дуб в поле сиял бронзовой листвой.
– Теперь и лазить на него не надо, – вздохнул Атаманов. – Таранов бабке Интернет провёл и «тарелку» повесил. Любой сериал смотреть можно! Хоть из Лос-Анджел