— Но выходит, что спустя годы Рагнвальд все же нарушил клятву, данную отцу, и надел кольцо Горлохума?
— Есть причина. И моя вина, — почесал косматый затылок Бенгт. — Кольцо Горлохума надевают мальчишки, те, кому не исполнилось десяти зим. Это закон, дева. Взрослые ильхи не способны слиться со зверем. Я так думал всю жизнь, пока не увидел в зале ста хёггов, как чужачка, дева из твоей Конфедерации, поймала душу красного хёгга.
Что? Я изумленно вытаращила глаза. Моя соотечественница? Единый, да это же он говорит об… Оливии Орвей! Антропологе, что в числе первых людей цивилизованного мира пересекла Туман и попала на фьорды! Так, значит, она не просто чужачка… Вот о чем говорила Дэгни! Вот почему называла госпожу Орвей столь уважительно — Оливия-хёгг!
Сердце забилось от изумленного понимания. Но я не стала перебивать Бенгта, потом задам свои вопросы. К тому же сейчас это и правда неважно.
— Оливия-хёгг смогла выдержать дар перворожденных и поймать душу зверя, хоть это и казалось невозможным. И я рассказал об этом своему брату, — варвар сглотнул, словно ему было тяжело говорить. — Во хмелю рассказал, дурак! Совет Варисфольда запретил говорить, а я сказал! Знал ведь, какой у брата характер, а ляпнул! В ту же ночь Рагнвальд ушел в незримый мир!
Я благоразумно промолчала о том, что тоже теперь знаю тайну. Чем позже варвар додумается до этого, тем дольше я проживу. Похоже, перворожденные сполна отвесили Бенгту силы, мощи и даже доброты, а вот сообразительности недоложили.
Бенгт опустил голову, рассматривая свои руки. Я не все понимала из его рассказа, лишь осознала, что ильха терзает чувство вины.
Варвар поднял взгляд, и в черной глубине отразилось пламя костра.
— Когда я нашел Рагнвальда, он уже надел кольцо Горлохума и сразился со зверем. Брат был изранен, но в сознании. А увидев меня, велел отнести в место силы, насыпать сверху побольше углей и золота, развести такой жар, чтобы и камень оплавился!
Ильх моргнул, глядя в огонь. Протянул руку и под моим изумленным взором вытащил горсть пылающих углей! Так просто, словно и не чувствовал жара! Да и на крепкой ладони не осталось ни ожога, ни раны! Так вот какова сила хёгга…
— Сюда, в семейное место силы, я принес тело брата, почти лишенное дыхания. Но стоило положить Рагнвальда в угли да засыпать горой жара, как хёгг вернулся. Я решил, что это добрый знак, ведь зверь исцеляется быстрее человека. Но с того дня человека я больше не видел. Только хёгга, которого день за днем засыпал углями, жаром и золотом! И все равно он почти сдох! — Бенгт вскинул голову, прищурился. — А с тобой вот очнулся! Пусть человеком еще не стал, но очнулся! Так что вылечи его, дева! А сейчас мне надо идти, нельзя надолго оставлять Карнохельм. Я и так рисковал, отправляясь на розыски врачевательницы.
Я тоже поднялась, глядя на ильха. Голова кружилась от всех этих слов, из которых поняла я далеко не все.
— Значит, в пещеру ты внес человека? — А я-то недоумевала, как дракон оказался в каменном мешке!
— Скалы для потомка Лагерхёгга — не преграда. Камень для нас живой, позову — ион услышит, откроется, — он наклонился, поднял осколок скалы, сжал в кулаке. А когда раскрыл, я ахнула. На мозолистой ладони лежал уже не колючий булыжник, а гладкая каменная капля. — Так что если Рагнвальд захочет выйти, гора его не удержит.
Я открыла рот. Отличная новость! Выходит, что если зверюга надумает меня сожрать, бежать будет некуда. И все же странно. Утром мне показалось, что хёгг тянется к лазу, но выбраться не может. Что каменный мешок для него такой же капкан, как и для меня.
Или это лишь глупые мысли глупой чужачки? Ведь я и правда ничего не знаю… а то, что узнаю, кажется таким невероятным, что не укладывается в голове! Моя картина мира пошатнулась и сейчас висела на одном гвозде, качаясь и угрожая вовсе свалиться да перевернуться вверх тормашками! И почему клятый фонд переселенок ничего не рассказал? Хотя неудивительно. Нельзя о таком рассказывать. Чтобы сохранить фьорды — нельзя. Вот откуда все эти запреты и требования. Пересекая Туман, мы навсегда прощаемся с прежней жизнью.
Пока я размышляла, Бенгт затушил огонь, снова глянул в сторону пещеры, хмыкнул и указал на мешок у камней.
— Разболтался я с тобой, дева! А ведь думал лишь на минуту заглянуть. В мешке для тебя обувка, примерь. И мелочи разные. Не знаю, что нужно девам, давно я с такими, как ты, не разговаривал… Дева для других дел предназначена. Так что положил, что нашел. — Бенгт смотрел хмуро и немного растерянно, похоже, уже жалея, что поделился с чужачкой переживаниями. Видимо, сильно они его тревожили, раз рассказал пленнице.
Нахмурившись так, что косматые брови почти сошлись на переносице, ильх снова зыркнул на лаз пещеры, развернулся и пошел к обрыву. Миг — и он упал с утеса. И снова я застыла, пораженная, увидев взлетевшего над горой дракона. Нет, привыкнуть к такому разумной девушке из прогрессивной Конфедерации просто невозможно!
Доев сочное мясо, я заглянула в мешок и к своей радости нашла там крепкие ботинки, правда, они оказались великоваты и сшиты на одну ногу, но я решила не придираться. В дополнение — вязаные колготки, теплый пуховой платок и одеяло. Мне бы еще новые очки, возможность помыться с мылом и кусок шоколада, так и вовсе сочла бы жизнь прекрасной. Как быстро изменились мои потребности, надо же!
Хмыкнув, я прокралась в пещеру. Во тьме хёгг казался каменной горой.
— Эй? — тихо позвала я. — Бенгт ушел. Но он оставил сырое мясо для тебя. И оно точно вкуснее испуганной переселенки… так что, если ты проголодался, у входа лежит сочный и дохлый олень!
Потопталась на месте, всматриваясь во тьму.
— Конечно, ты меня не понимаешь. Похоже, разума в тебе нет, Бенгт сказал, что порой после слияния остается лишь зверь, а человек теряется в незримом мире… Я плохо понимаю, как вообще это возможно, знаешь ли, но если в этой огромной чешуйчатой куче есть хоть капля сознания, давай договоримся? Ты не пытаешься меня сожрать, а я делаю все, чтобы тебе помочь.
Чихнув, я утерла нос. И подпрыгнула, когда из тьмы выплыла драконья голова. Совершенно беззвучно. Жуткие глаза, не мигая, уставились на меня. Тоненькая струйка воздуха вырвалась из ноздрей. И голова толкнула меня к выходу. Слегка, но я от этого движения едва устояла на ногах.
Так-так, и что бы это могло значить?
Хёгг меня прогоняет?
Хёгг намекает, что пора обедать?
Хёгг просто мотает башкой, и это совсем ничего не значит?
Ну почему с этими хёггами совершенно никакой ясности! Мне нужна инструкция!
Покосилась на лаз, возле которого белела полоска льда.
Снег.
— Кажется, тебе нравится снег, — медленно произнесла я.
Чудовище сверлило меня по-прежнему немигающим взглядом. В приоткрытой пасти виднелся серый язык. Дышал зверь тяжело, с хрипом.
— Надеюсь, я все же не сошла с ума, — вздохнула я и потащилась наружу. Нагребла полный ящик снега, вернулась. Хёгг лежал у стены, снова перегородив мне дорогу. Носом почти утыкаясь в лаз. Но когда я вошла, вяло отвел голову, пропуская. Следующие пару часов я словно каторжник таскала ящики с ледышками. Сначала отправляла все это снежное добро дракону в пасть, потом начала насыпать на неподвижную голову, шею и круп. От работы я согрелась и даже сбросила мех. Пару раз на ходу перекусила куском жареного мяса, попила талой воды и снова бросилась в пещеру. Часть снега подтаяла и образовала лужи, но, к моему удивлению, часть по-прежнему лежала на хёгге, словно ледяной наст. В пещере заметно похолодало.
Чудовище не двигалось, мутные глаза снова затянулись пленкой. Но хёгг дышал.
Устав так, что руки и ноги почти утратили чувствительность, я заползла в самый дальний угол каменного мешка. Из последних сил сгребла в кучу угли. Хёггово пламя не гаснет, лишь засыпает на время. И правда — стоило разворошить золу, как по углям пробежали веселые красные искры. Соорудив что-то похожее на гнездо и чихая от угольной крошки, я забралась в тепло, закуталась в мех. Тело мелко подрагивало от тяжелой работы. Было тихо. Лишь у противоположного края пещеры, возле лаза, слышалось дыхание чудовища. И я поймала себя на том, что прислушиваюсь к нему с беспокойством.
Хотя что удивительного. Моя жизнь зависит от этого зверя.
— Выживи, — тихо пробормотала я. — Выживи, пожалуйста…
Глава 10
…Уже знакомый призрачный свет. И незнакомец. На этот раз — совсем рядом. Словно он меня ждал. Уголки его губ дрогнули, когда я села, протирая глаза. Мой невероятно реалистичный сон повторялся с завидной регулярностью. Вот только жаль, что подсознание не додумалось сделать меня в этом сне красивой. Ну или хотя бы чистой! Потому что я по-прежнему сидела в гнезде из угля и золы, мои руки, тело и остатки платья покрывала черная пыль, а о своей прическе я даже думать боялась!
И странно, что мужчина напротив желал ко мне… прикоснуться?
С удивлением я смотрела, как он на коленях придвигается ближе. Как морщится, глядя на угли. А потом протягивает руку и касается моей ладони. Прикосновение — совершенно реальное — послало по телу сотню электрических разрядов. Тихий вздох незнакомца заставил меня замереть. Очень медленно он провел пальцем по моей руке — от запястья до локтя. И вроде нет в таком касании ничего запретного, а дыхание на губах стало горячим. И тело наполнилось тягучей, томительной тяжестью. Тронув сгиб локтя и обрисовав впадинку, пальцы переместились выше. До края оторванного рукава. Незнакомец мягко отвел полу мехового плаща, глянул на мой наряд с вышивкой. И понимающе усмехнулся.
Я открыла рот, чтобы что-то сказать, и палец мужчины прикоснулся к моим губам. Запечатывая. Он качнул головой, безмолвно приказывая молчать. И перевел руку ниже — на шею. Волоски на моем теле встали дыбом — и вовсе не от страха. Неизведанное чувство притяжения — вот что это было. Странный сон, странный мужчина, созданный моим воображением. И странные чувства.